Это письмо, пожалуй, достаточно длинно даже для тебя. Я писала его кусочками три дня кряду, как только мне случалось проходить мимо письменного стола.
Твоя, как всегда,
Салли.
P.S. Я не особенно высокого мнения о твоем хваленом средстве для волос. Либо аптекарь неправильно его приготовил, либо Джейн применила его с недостаточной воздержанностью. Сегодня утром я оказалась приклеенной к подушке.
Приют Джона Грайера,
суббота.
Милый Гордон!
Получила Ваше письмо от четверга и нахожу его весьма неразумным. Конечно, я не «стараюсь понемножку избавиться от Вас»; это не в моем духе. Если я действительно захочу избавиться от Вас, то сразу и со страшным треском. Но, честное слово, я не заметила, что прошло уже три недели со времени моего последнего письма. Пожалуйста, простите!
Кроме того, милостивый государь, я должна привлечь Вас к ответственности. Вы были в Нью-Йорке на прошлой неделе и не заехали повидать нас. Вы думали, что мы не узнаем об этом, но мы узнали, и мы оскорблены.
Хотите бюллетень моего дня? Написала ежемесячный доклад для попечительского собрания. Проверила счета. Завтракала с агентом «Государственного союза благотворительных учреждений». Просмотрела меню на ближайшие десять дней. Продиктовала пять писем к семьям, в которых живут наши дети. Навестила нашу маленькую слабоумную Лоретту Хиггинс (простите, забыла, что Вы не любите, когда я говорю о слабоумных), которая живет в симпатичной семье, где приучается работать. Вернулась к чаю и провела совещание с доктором о том, отправить ли ребенка с туберкулезными железками в санаторий. Прочла статью о маленьких домиках, автор против скопления беспризорных детей в одном большом здании. (Нам страшно нужны домики! Не могли бы Вы прислать нам несколько штук в виде Рождественского подарка?) А теперь, в девять часов, я сонно принимаюсь за письмо к Вам. Много ли Вы знаете светских девиц, которые могли бы похвастать таким полезным днем?
Ах да, забыла сказать, что я выкроила десять минут из утренних занятий счетоводством, чтобы ввести в обязанности новую кухарку. У нашей Салли Джонстон-Вашингтон, которая стряпала, как ангел, был ужасный, ужасный характер, и она запугала бедного истопника до того, что он подал в отставку. Мы не могли обойтись без Ноя. Он полезней для заведения, чем заведующая, и потому Салли Джонстон-Вашингтон больше нет.
Когда я спросила новую кухарку, как ее зовут, она ответила: «Сюзанна-Эстелла, но друзья зовут меня Душкой». Душка готовила сегодня обед, и должна сказать, что ее кулинарное искусство далеко не так совершенно, как Саллино. Я страшно огорчена, что Вы не навестили нас, пока Салли была еще здесь. Вы бы уехали с высоким мнением о моих хозяйственных способностях.
В этом месте меня одолела сонливость, и я продолжаю двумя днями позже.
Бедный, заброшенный Гордон! Я только что вспомнила, что мы даже не поблагодарили Вас за глину для лепки, присланную две недели тому назад, а между тем, это такой необыкновенно разумный подарок, что мне следовало бы выразить мою признательность телеграммой. Как только я открыла ящик и увидела всю эту приятную липкую замазку, я тут же засела и создала статую Сингапура. Дети любят это занятие, и, конечно, очень хорошо поощрять ручной труд.
По внимательном изучении американской истории я вывела, что для будущего президента важнее всего с раннего детства выполнять домашнюю работу, и самую разную.
Поэтому я распределила ежедневную работу на сто конвертиков, и дети проходят попеременно через множество непривычных занятий. Разумеется, они все делают плохо, потому что едва успеют научиться, как сейчас же переходят на другое. Было бы значительно легче последовать безнравственному обычаю миссис Липпет и обречь каждого ребенка на жизнь по затверженной рутине; но когда мной овладевает искушение, я вспоминаю печальный образ Флоренс Генти, чистившей семь лет дверные ручки всего нашего заведения — и сурово толкаю детей вперед. Каждый раз, что я думаю о миссис Липпет, меня берет злость. У нее была точно та же точка зрения, как у многих наших политиков — ни малейшего представления об общественной пользе. В приюте Джона Грайера ее занимало одно: ее собственное жалованье.
Среда.
Как Вы думаете, какую новую отрасль образования ввела я? Манеры за столом!
Я и представления не имела, какая это возня — научить детей есть и пить. Их любимый способ — наклонить мордочку к кружке и лакать молоко, как котята. Хорошие манеры — не светская условность, как, по-видимому, предполагала миссис Липпет; они предполагают самообуздание и умение считаться с другими. Так что моим детям придется их усвоить.
Эта женщина никогда не позволяла им разговаривать за столом, и мне ужасно трудно вытянуть из них больше, чем несколько слов, произнесенных испуганным шепотом. И вот я установила обычай: весь штат, включая меня, сидит с ними и направляет беседу на веселое и возвышенное. Кроме того, у нас есть маленький воспитательный стол, где малышей посменно подвергают строгой дрессировке. Вот вам образчик наших поучительных бесед:
«Да, Том, Наполеон Бонапарт был великий человек — локти со стола! Он умел сосредотачиваться на том, чего хотел добиться, — не хватай хлеб, Сюзи; попроси вежливо, и Кэрри передаст тебе. Но именно он показывает, что эгоизм, то есть забота о самом себе, не считающаяся с другими, приводит в конце концов к несчастью, и — Том, держи рот закрытым, когда жуешь! — и после битвы при Ватерлоо — не трогай Сэдино печенье! — его падение было тем стремительнее, что — Сэди Кэт, уйди из-за стола! Все равно, что он сделал, — леди никогда не бьет джентльмена!»
Прошло еще два дня. Это такое же путаное письмо, какие я пишу Джуди. По крайней мере, мой милый. Вы не можете жаловаться, что я не думала о Вас эту неделю. Я знаю. Вы терпеть не можете, чтобы Вам рассказывали о приюте, но я не виновата: приют — это все, что я знаю. У меня нет и пяти минут в день, чтобы прочесть газету. Большой внешний мир ушел от меня. Все мои интересы — внутри этой маленькой железной ограды.
Сейчас я С. Мак-Брайд,
заведующая приютом
Джона Грайера.
Четверг.
Милый недруг!
«Время — только река, в которой я ужу рыбу». Правда, звучит очень философски, отвлеченно и возвышенно? Это слова Торо[28], которого я сейчас усердно читаю. Как видите, я восстала против Вашей литературы и взялась опять за свою собственную. Последние два вечера я посвятила «Уолдену», книге, как нельзя более отдаленной от проблемы беспризорных детей.
Читали ли Вы когда-нибудь Генри Дэвида Торо? А Вам бы следовало прочесть, Вы нашли бы в нем родственную душу. Послушайте только: «Общество слишком ничтожно. Мы встречаемся после очень коротких перерывов, так что не успеваем приобретать друг для друга новые ценности. Было бы лучше, если бы на каждую квадратную милю приходилось по одному дому». Вот, должно быть, приятный, общительный сосед! Он мне во многих отношениях напоминает доктора Мак-Рэя.
Пишу, чтобы сообщить Вам, что к нам приехал агент по размещению детей. Он собирается пристроить четверых. Один из них — Таммас Кихоу. Как Вы думаете, рискнуть нам? Место, которое он имеет в виду, — ферма в такой части Коннектикута, где запрещены спиртные напитки. Ему придется много работать, чтобы оплатить свое содержание, а жить он будет у фермера. Звучит как будто вполне приемлемо, правда? Не можем же мы вечно держать его здесь! Все равно, в один прекрасный день придется выпустить его в мир, запруженный виски.
Мне очень жаль оторвать Вас от веселого трактата о Dementia Precox[29], но я была бы Вам обязана, если бы Вы зашли сегодня в восемь часов потолковать с агентом.
Искренне Ваша
С. Мак-Брайд.
17-е июня.
Дорогая Джуди!
Бетси выкинула ужасно непорядочную штуку с одними родителями. Они приехали к нам из Огайо на собственной машине с двоякой целью — посмотреть места и выбрать себе дочку. Их считают передовыми гражданами своего города, название которого я не могу припомнить, но это очень важный город. Там есть электричество и газ, и мистер Передовой Гражданин — главный акционер обоих заводов. Одним мановением руки он мог бы погрузить во тьму весь город, но, к счастью, он добрый человек и не сделает ничего такого даже в том случае, если они откажутся снова выбрать его городским головою. Он живет в кирпичном доме с аспидной кровлей и двумя башнями, а во дворе у него олень, фонтан и много симпатичных тенистых деревьев. (Он носит фотографию своего дома в кармане.) Они милые, добродушные, мягкосердечные, улыбающиеся люди и чуть-чуть слишком толсты; как видишь, идеал родителей.
А у нас как раз имелась идеальная дочка, только они приехали без предупреждения, и она была в бумазейной ночной рубашке, а мордочка у нее была грязная. Они осмотрели Каролину, и она им не очень понравилась. Но они вежливо поблагодарили и сказали, что будут иметь ее в виду. Прежде чем решиться, они хотят осмотреть Нью-йоркский сиротский дом. Мы отлично знали: если они увидят эту прекрасную коллекцию детей, для нашей маленькой Каролины не будет никакой надежды.
Тут Бетси показала себя на высоте положения. Она любезно пригласила их заехать в тот же день на чашку чая к ее родителям и посмотреть на одну из наших сироток, которая гостит у ее маленькой племянницы. Мистер и миссис Первые Граждане не получают в наших краях того количества приглашений, какое им причитается, и они простодушно обрадовались маленькому светскому развлечению. Только они уехали обратно в гостиницу, Бетси вызвала машину и полетела с Каролиной к себе домой. Она нарядила ее в лучшее, розовое с белым, вышитое платьице малютки-племянницы, в ее же шляпу из ирландских кружев, розовые носочки и белые туфельки и живописно усадила на газон под раскидистым буком. Няня в белом переднике, тоже взятая в долг у племянницы, поила ее молоком и забавляла веселыми пестрыми игрушками. Когда предполагаемые родители приехали, наша Каролина, сытая и довольная, встретила их, воркуя от восторга. Как только их взгляд упал на нее, они пришли в восхищение и возгорелись желанием увезти ее с собой. В их ненаблюдательный ум не вкралось и подозрения, что этот прелестный розовый бутон — утренняя замазуля. Итак, все говорит за то, что, по выполнении некоторых формальностей, малютка вырастет в передовую гражданку.
Право, пора уж нам заняться жгучим вопросом о новых платьях для наших девочек.
С совершеннейшим
почтением остаюсь,
милостивая государыня,
Ваша преданнейшая
и покорнейшая
Салли Мак-Брайд.
19-е июня.
Милая моя Джуди!
Послушай о великом новшестве, которое обрадует твое сердце.
ДОЛОЙ СИНИЙ СИТЕЦ!