ФЕНИКС
Смотрю на белую дверь, в глазах темнеет от смеси волнения и ужаса.
Что я творю?
Я могла бы отказаться несколько минут назад, когда профессор Сегал предложил мне деньги, чтобы я осталась в университете, но этого было недостаточно. Все это было не столь важно, на самом деле я хотела его.
Его компании, ласки, комфорта… его член.
Всего.
Но действительно ли мне нужно было унижаться и ползать? Я делаю долгий судорожный вдох. Он ищет не содержанку, а сабмиссив. Которая будет ползать по дому, судя по всему.
Пульс между ног такой сильный, что я чувствую его внутренней поверхностью бедер. Я сжимаю их, надеясь, что влажность киски не видна сквозь ткань моих трусиков.
Унижение совсем не возбуждает. Я просто взволнована его присутствием. Вот и все. Это никак не связано с тем, что он заставил меня ползать на коленках и назвал хорошей девочкой. И то, что сказал раздеться перед ним, а потом отчитал за прогулку в белье, с этим тоже никак не связано.
Профессор Сегал открывает дверь на хорошо освещенную лестницу и жестом приглашает спуститься.
Я опираюсь рукой на пол и пытаюсь встать, но он кладет руку мне на голову и слегка придавливает.
— Что ты делаешь? — его голос неожиданно холоден.
— Я не могу сползти по лестнице.
— Сможешь, если не захочешь наказания, — говорит он и нежно гладит меня по голове. — Не торопись.
Мои внутренности содрогаются от возбуждения, которое проникает прямо в сердце. Мышцы напрягаются, и я ерзаю на заднице, чувствуя, как моя киска становится все более влажной. Неподчинение стоило бы того, если бы эти руки оказались на моей попке.
Я смотрю на него и спрашиваю:
— Какого наказания?
Он даже не улыбается, когда отвечает:
— Того, которое оставит твою киску горячей, пульсирующей и неспособной достичь оргазма.
— Ох…
Его брови поднимаются.
— Не весело?
Профессору Сегалу не нужно приказывать дважды. Я сползаю вниз, кладя одну ладонь на ступеньку, а затем медленно спускаюсь, стараясь не потерять равновесие и не упасть.
Он стоит позади меня и, готова поспорить, наслаждается настоящим шоу под таким углом. И если раньше мои трусики еще были сухими, то теперь они точно промокли.
Мне требуется целая вечность, чтобы спуститься по лестнице, но профессор следует за мной с адски раздражающей терпеливостью. Я хочу, чтобы он наклонился, схватил меня за задницу, ободряюще шлепнул по ней — хоть как-то прикоснулся, но он держится на расстоянии.
В игровой комнате темнее, чем на лестнице, хотя с потолка светят красные прожекторы, и она как минимум в два раза больше гостиной.
Я провожу взглядом по кирпичным стенам, замечаю зеркала в черных рамах, расположенные со стратегической точностью, далее стеллажи с черными кожаными игрушками, крест в форме буквы Х и нечто, похожее на пыточное колесо.
Он разделил игровую комнату на две части. Слева что-то вроде тюрьмы, такой, как я представляла себе в книгах. Я даже не знаю названий вещей — узнаю трон, высокий стул, перед которым нужно встать на колени, чтобы обнажить свою задницу, и еще один, похожий на гинекологическое кресло, со стременами.
Каждый предмет мебели сделан либо из черной кожи, либо из темного металла, который кажется почти черным. В дальнем правом углу комнаты стоит черная кровать с балдахином, скрытая красными занавесками, а на стене огромные картины связанных рук и ног.
— Черт возьми, — шепчу я себе под нос.
Эта комната превосходит все, о чем я читала в книжках.
— Присядь на минутку, — говорит профессор Сегал.
Я подчиняюсь, и он подносит тонкий кожаный ремешок к моему лицу.
— Это временный ошейник, который символизирует твое подчинение, — говорит он. — Ношение означает передачу власти от тебя ко мне.
— Вы когда-нибудь давали постоянный? — спрашиваю я.
— Нет, — ответ настолько окончательный, что я не осмеливаюсь спросить, почему. — Ты согласна надеть его?
Пульсация между ног учащается, по позвоночнику пробегает приятная дрожь. Это как в романтических книгах.
Даже лучше, потому что это реальность.
— Пожалуйста, — отвечаю я.
Кожаный ошейник мягко обхватывает шею, почти обнимая. В груди разливается тепло, когда раздается звон металлической пряжки.
Следующие несколько ударов сердца он кладет руки мне на плечи и нежно сжимает. Не знаю, наслаждается ли он этим моментом, но я точно да.
Мое сердце замирает, а дыхание учащается. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя такой желанной.
Профессор Сегал проходит мимо, садится на кожаный трон и кладет руки на подлокотники. Сочетание татуировок на груди и черных кожаных брюк придает ему величественный вид. Все, что нужно, это корона, и я готова поклоняться ему как королю демонов.
— С чего ты взяла, что прибегнуть к шантажу было мудрой идеей?
Мои глаза расширяются.
— Что?
— Такое поведение не может остаться безнаказанным.
Я сглатываю.
— Разве вы тоже не шантажировали меня, заставляя молчать? Разве минус и минус не дают плюс?
Он поднимает бровь.
— Ты слышишь себя?
Мое сердце замирает. Он абсолютно прав.
— Послушайт, — бормочу я. — Это была лишь пустая угроза. Я бы никогда…
— Тогда я научу тебя не угрожать без причины, особенно тем, кто сильнее.
— Простите, сэр, — бормочу я.
Он хохочет, звук темный и насыщенный.
— Я решу, когда удовлетворюсь твоими извинениями.
— Что вы хотите сделать?
— Подойди сюда, — он манит меня.
Сейчас я уже понимаю, что он хочет, чтобы я подползла, поэтому двигаюсь вперед на четвереньках.
— Поцелуй мои ноги, — говорит он.
Мой взгляд перескакивает с его лица на мускулистый торс и на эрекцию, выделяющуюся сквозь кожаные штаны. Я раскрываю губы, желая, чтобы он попросил меня поцеловать его там. С неохотным вздохом я смотрю на его бедра, икры и голые пальцы ног.
Если говорить о мужских ногах, то его ноги в целом привлекательны. Кожа немного бледнее, чем на бронзовой груди, нет волос, а ногти аккуратно подстрижены.
Я мягко целую его ногу. И целую вторую на всякий случай.
— Извините, что прибегла к шантажу. Это никогда не повторится.
Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он запускает пальцы в мои волосы и толкает меня обратно.
— Кто сказал, что этого хватит? — рычит он. — Я хочу, чтобы ты целовала каждый палец на ноге, а затем получишь дальнейшие указания.
Я снова наклоняюсь, прижимаюсь губами к его мизинцу, затем двигаюсь по каждому пальцу его ступни, пока не дохожу до последнего.
— Ты мокрая? — спрашивает он.
— Не от целования ваших ног, — говорю я.
Когда профессор Сегал не отвечает, я сажусь на пятки, поднимаю голову и встречаю его улыбающиеся глаза.
Желудок сжимается.
— Вы мне не верите?
— А если я проверю твои трусики?
Жар приливает к щекам. Я бормочу, прежде чем сказать:
— Это другое.
— Иди сюда.
— Но я сказала…
— Феникс, — говорит он стальным голосом. — Ты не будешь говорить без разрешения. Это понятно?
Я киваю.
Он подзывает меня пальцами.
— Не заставляй просить дважды.
Я вскакиваю на ноги и становлюсь между раздвинутыми бедрами профессора. Несмотря на то, что он сидит, а я стою, мне все же удается почувствовать себя маленькой, особенно под его суровым взглядом.
Его глаза темнее в красном свете. Расширенные зрачки обведены цветом индиго. Тени делают его черты более резкими, угловатыми, жестокими, и я чувствую себя птицей, пойманной голодным котом.
Профессор Сегал протягивает руку, его пальцы скользят по моей руке. Это всего лишь призрачное прикосновение, но, клянусь, я чувствую, как электричество потрескивает в воздухе между нашей кожей.
Повисает тишина, пока атмосфера не становится натянутой. Мое дыхание прерывистое, и я дрожу в ожидании, что он сделает что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы ослабить невыносимое натяжение.
— Повернись, — он наклоняется вперед на троне.
Мои мышцы напрягаются. Что он собирается делать? Отшлепает меня? Сунет пальцы в кружево белья и докажет, что я лгу? На дрожащих ногах я шаркаю в сторону, держа бедра вместе, чтобы он не мог видеть следов моего возбуждения.
Профессор Сегал кладет меня на свои раздвинутые ноги, я визжу и в итоге лежу на животе лицом к полу, подняв задницу в воздух и балансируя ладонями по деревянным половицам.
Ерзаю у него на коленях, но он кладет руку мне на спину, чтобы удержать на месте.
— Ох…
Я стону, потому что разговор без позволения только усугубит мое наказание, да еще и он вот-вот обнаружит, что я возбуждена, когда я сказала ему, что это не так.
Он делает медленные круговые движения по моей заднице большой теплой ладонью, словно готовя к удару. Каждое прикосновение заставляет меня дрожать, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы подавить стон.
— Теперь, моя непослушная девочка, ты научишься лучше выбирать цели для шантажа.
Я втягиваю воздух и готовлюсь к первому шлепку, но этого не происходит. Вместо этого он раздвигает мои бедра и скользит пальцами к трусикам.
— Нет, — шепчу я.
Он делает паузу.
— Что это было?
Я не хочу, чтобы это прекращалось, но также не хочу проводить все свое время, целуя ноги мужчины, потому что он думает, что меня это заводит.
— Ничего, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Сэр.
Его пальцы скользят под кружево трусиков, и я съеживаюсь, не от прикосновения, мое тело приветствует его, но он вот-вот уличит меня во лжи. Он двигается мучительно медленно, словно растягивая момент для максимального напряжения.
Кожа покалывает от предвкушения. Мышцы внутри сокращаются, отчаянно нуждаясь в его члене. Я сжимаю зубы, желая, чтобы мое тело поняло, что он собирается добавить к наказанию.
Пальцы профессора Сегала скользят по моим скользким складочкам, но тут же останавливаются.
— Мисс Шталь?
В моем животе порхают бабочки, потому что даже они знают, что будет дальше. Я шепчу:
— Да, сэр?
— Ты такая мокрая от поклонения моим ногам?
— Нет, — отвечаю я. — Это было…
Шлепок.
Его ладонь приземляется на левую ягодицу со звоном.
Я кричу, сердце подпрыгивает в горле.
— Не. Ври. Мне, — рычит он и шлепает справа.
Ноги сгибаются, как будто могут защитить от его гнева, но рука профессора Сегала быстрее.
Только он не шлепает, а скользит пальцами обратно под ткань трусиков и гладит разгоряченный клитор.
После жгучей боли наслаждение восхитительно, и мои ноги сползают на пол.
— Ммм…
Его глубокий смешок вибрирует, когда он кружит пальцами, и каждая мышца моего тела тает от прикосновений.
— Я начинаю думать, что ты не преувеличивала, утверждая, что ты норовистая саба, — бормочет он. — Только посмотри, как тебе нравится быть наказанной.
— Мне не…
Шлепок!
Я поднимаю голову и вскрикиваю, когда электричество пронизывает меня и оседает в ноющем клиторе.
— Я разрешил тебе говорить?
Подавляю всхлип.
Он снова шлепает меня.
— Я задал вопрос.
Мои щеки горят. Я тяжело сглатываю и выдавливаю ответ.
— Нет, сэр.
— Следи за тоном.
Я поняла его игру. В тот момент, когда я извиняюсь, он снова шлепает меня. Вместо того, чтобы говорить, я опускаю голову и немного раздвигаю бедра.
Когда его пальцы возобновляют свои сладкие ласки, все мое тело снова расслабляется. Это то, за чем я пришла. Удовольствие от рук профессора. Он трет вперед-назад, вперед-назад, водя пальцами вверх и вниз по горячей плоти, останавливаясь только для того, чтобы обвести клитор.
Я сжимаю пальцы ног и стону от терпения в его прикосновениях. Парни моего возраста делали бы это быстро, жестко и грубо, пока не лишат чувствительности абсолютно все. Но не профессор, который точно знает, как доставить удовольствие. Я могла бы всю жизнь наслаждаться этой медленной, изысканной пыткой.
Как только мое дыхание учащается с первыми порывами оргазма, он убирает руку.
Я вздрагиваю.
— Что…
Шлепок!
Боль растекается по правой ягодице, спина выгибается, а голова поднимается до уровня его груди.
— Можно было подумать, что ты уже все усвоила, но это за разговоры без разрешения, — профессор Сегал одной рукой направляет мою голову вниз и еще сильнее прижимает свое предплечье к моей пояснице. — Сколько еще шлепков я должен добавить к твоему наказанию?
Я качаю головой, не решаясь произнести ни слова.
— Хорошие девочки получают удовольствие, а плохие — наказание, — говорит он с той же авторитетностью, с которой читал свою первую лекцию. — В любом случае, ты будешь хотеть моих прикосновений и умолять об этом. И каждый оргазм, который ты испытаешь не от моих рук, будет безвкусным.
Я качаю головой, отказываясь слышать эти слова, хотя знаю, что они могут оказаться правдой.
Он продолжает в том же духе, каждый шлепок вызывает жжение, посылающее дрожь в клитор, который начинает болеть от желания. Тогда после боли приходит удовольствие. Я так близко, мое тело балансирует совсем рядом с вершиной оргазма, и я выдержу любую боль, если он позволит мне кончить.
К тому времени, когда он останавливается, мое зрение плывет от слез, и я едва могу ясно мыслить. Все еще на грани и отчаянно нуждаюсь в его прикосновениях.
— Поскольку тебе это так нравится, мы включим поклонение ногам в твои тренировки. Я научу тебя сосать пальцы ног.
Сдерживаю стон, потому что он не поверит мне, ели я скажу, что мне это не понравилось.
Но мне нравится он.
Может быть, не так сильно после жесткой порки, но я переживу.
— Но сначала ты будешь сосать мой член.