ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Феникс
Я выхожу из ванной в главную спальню и вижу, что Мариус разложил платье на кровати с балдахином. Лососево-розовый наряд из легкого шелка, который развевается на ветру.
Слева открытая обувная коробка, в которой лежат сандалии телесного цвета с ремешками, обвивающими стопу и лодыжки. Слева от платья лежит подарочная коробка «Тиффани» с богато украшенной серебряной манжетой на запястье и инкрустированными бриллиантами серьгами-подвесками.
Мариуса не видно, дверь в его ванную открыта. Вероятно, он внизу, готовит завтрак или все еще собирается к выпускной церемонии.
Мои зубы кусают нижнюю губу. К платью с таким глубоким V-образным вырезом нужно колье. Делая мысленную пометку порыться в комоде с драгоценностями, я иду через комнату к туалетному столику.
Из глубины моего живота вырывается смешок. Мариус назвал бы это шкафом для драгоценностей. Когда он не занимается всяким дерьмом в преступном мире или играет злого профессора, он работает над учебником по криптовалюте.
Туалетный столик — антиквариат из Франции. Дерево цвета слоновой кости, украшенное полированным вермелем, стоит на красиво изогнутых ножках. Мариус называет этот стиль «Рококо». Он есть во всех комнатах дома, кроме кухни и подвала.
Я опускаюсь на мягкий табурет, смотрю в зеркало в серебряной раме и улыбаюсь своему отражению. Последние несколько месяцев были напряженными.
После того, как меня исключили из Университета королевы Марии, Мариус потянул за несколько ниточек, и перевел меня в Лондонскую школу финансов. Пришлось сдавать ужасный вступительный экзамен. Но это того стоило, потому что теперь у меня есть первоклассная степень одного из самых престижных университетов Великобритании.
Мариус исполнил предсмертное желание своего отца и с помощью Квинн выследил всех женщин, которых Криус спрятал по всему Лондону. В итоге у него оказалось больше братьев, чем он мог себе представить, и остаток своего творческого отпуска он провел, разыскивая их.
Некоторые из них просто дети, другие взрослые, которые также стремились убить человека, похитившего их матерей.
Первый, кого нашел Мариус, имел серьезное психическое расстройство и взял в заложники девочку, чтобы она была его котенком. Я качаю головой, все еще не веря, как один человек мог разрушить столько жизней.
Шаги Мариуса эхом разносятся по коридору. Я сижу, сердце трепещет. Несмотря на то, что я живу в его доме с того дня, как мы занимались сексом в переулке, я до сих пор испытываю кайф от его присутствия.
Он входит, уже одетый во все академические регалии.
Темно-красная мантия длиной до щиколоток с черным передом и соответствующими полосками на рукавах. Плоский головной убор отсутствует, потому что у него есть докторская степень.
Судя по голым рукам и ногам, под мантией ничего нет.
— Доброе утро, профессор, — мой взгляд падает на длинный фаллоимитатор в его руке. Тот блестит от смазки, и моя задница сжимается.
— Что это у тебя? — спрашиваю я.
— Жезл, — он крутит что-то, и вещица начинает вибрировать. — Это символ полномочий университета присуждать степени. Поскольку сегодня твой выпускной, я подумал, что ты заслужила небольшую награду.
По позвоночнику бегут приятные мурашки.
— А я тут подумала, что ты купишь мне машину.
Мариус ухмыляется.
— Она припаркована снаружи.
— Какой цвет? — поднимаюсь со стула, дыхание учащается.
— Красный.
Не говоря больше ни слова, я мчусь через комнату, мои ноги увязают в серебряном ковре у кровати с балдахином.
Главная спальня находится на верхнем этаже нашего дома, так что невозможно как следует рассмотреть машину. Я не хочу тратить время на то, чтобы спускаться вниз, когда Мариус в таком игривом настроении.
Я останавливаюсь у огромных оконных рам. Они почти такого же роста, как я, и сделаны из меньших по размеру стеклянных панелей, каждая из которых заключена в раму. Мы живем в Белгравиа-Сквер-Гарден, в одном из немногих георгианских домов, не перестроенных в посольства.
Мариус выбрал это место из-за безопасности. Мы живем среди важных иностранных сановников и находимся в полумиле от Букингемского дворца. Улицы кишат телохранителями и всевозможной полицией.
Никто никогда не приходит сюда в поисках неприятностей.
Мой взгляд падает на автомобили, припаркованные напротив зеленой площади. Перед серебристой «Мазерати» Мариуса стоит красный кабриолет с бантом сверху.
Потрескивание в моем сердце превращается в полномасштабное буйство бабочек. Я оборачиваюсь и обнаруживаю, что позади меня стоит Мариус, а его глаза застилает знакомая тьма.
— Спасибо, — я бросаюсь к нему и обхватываю руками его шею, не заботясь о том, что мну его мантию.
Он уже тверд, как камень, его толстая эрекция давит на мой живот. Я тянусь между нашими телами и нежно сжимаю его.
— Вам бы лучше учиться, чем лапать своего профессора, — говорит он укоризненным голосом, от которого моя киска пульсирует.
— Простите, сэр? — я отвечаю с хихиканьем.
— Не думаю, что извинения искренние, — он отстраняется, черты его лица суровы. — На самом деле, я думаю, вы сделали это нарочно, чтобы получить более высокую степень.
Мое сердце переворачивается, как блин на сковороде. Сейчас, наверное, не время напоминать ему, что университет уже наградил меня первой степенью. Пока я провожу языком по нижней губе, Мариус смотрит вниз, следит за движением.
— Наглая девчонка, соблазняющая преподавателя утром в день своего выпуска.
— Ничего не могу поделать, сэр, — говорю я, пытаясь скрыть улыбку.
Его рука резко взмывает, и он хватает меня за шею, отчего перехватывает дыхание. Хватка крепкая, не сильная, но я все равно покачиваюсь вперед на цыпочках.
Мне не терпится узнать, что будет дальше.
— Это последний день, когда я трахну тебя будучи твоим профессором.
Я киваю.
— Тогда нам лучше сделать это незабываемым.
Мариус идет вперед, оказывая достаточное давление на мое горло, чтобы я могла отступить. Я не вижу, куда иду, потому что потерялась в его ярких голубых глазах. Его зрачки расширяются, и золотые крапинки в радужках становятся темно-зелеными.
Нет ни одной клеточки в этом человеке, которая не вызывала бы у меня слабость.
Задней стороной бедер я касаюсь матраса, и он помогает мне опуститься на кровать. Точно так же он прижал меня к своему столу месяцы назад, когда думал, что я связана с Одином.
Теперь у нас нет секретов. Я знаю все о его детстве с Криусом и о том, как Мариусу пришлось купить свободу, убив кучу соперников своего отца.
Я также знаю, что он убил человека, назвавшего меня шлюхой, чтобы Криус никогда не узнал о моем существовании.
— Ты помнишь стоп-слова? — говорит он с ухмылкой.
Я ухмыляюсь в ответ.
— Делайте все возможное, профессор.
Его лицо каменеет, как будто мои слова щелкнули выключателем. У меня перехватывает дыхание, киска сжимается от возбуждения.
Вот черт.
Это может быть грубо.
Он переворачивает меня лицом вниз на кровать. Поднимаю голову, пытаясь разглядеть, как он вытащит свой член из-под этой мантии, но он разворачивает мою голову обратно к матрасу.
— Будь хорошей девочкой и раздвинь ножки для своего профессора.
С моих губ срывается стон.
Он раздвигает мои ноги, широко разводя в стороны, и поднимает мой халат сзади. Шлепок приземляется на мою ягодицу, посылая ударную волну удовольствия по нервам.
Я задыхаюсь в одеяло.
— Уже мокрая, мисс Шталь? — рычит он, его пальцы скользят по моим влажным складкам.
— Всегда, — говорю я сквозь прерывистое дыхание.
— Мне не хватает твоей хорошенькой задницы, — он хлопает по другой ягодице, так сильно, чтобы я зашипела.
Моя киска сжимается, и я поднимаю бедра, желая его, нуждаясь в нем, тоскуя по его огромному члену.
Он сдергивает пояс моего халата, хватает меня за предплечья и связывает их за спиной. Я дергаю запястьями, проверяя узел, но толку мало.
Знание того, что я теперь совершенно беспомощна и отдана на его милость, посылает волну расслабления по моему телу, которая ослабляет мышцы. Его вес оседает на моей спине, и я чувствую себя будто в коконе.
— Я буду трахать тебя долго и жестко, мисс Шталь, хочешь знать, почему?
По моей коже пробегают мурашки.
— П-почему?
— Потому что ты принадлежишь мне, — он проникает под мое тело и сжимает меня. — Эта великолепная грудь, — другая его рука тянется вниз и скользит пальцем в мою киску. — Эта мокрая дырочка, — его большой палец обводит мой анус, заставляя дрожать. — И эта тугая задница. Всё моё.
— Твоё, — говорю я хриплым голосом.
— Ты знаешь, что я делаю с тем, что принадлежит мне? — он вытаскивает палец и входит в меня одним движением, вызывая взрывы во всех центрах удовольствия.
Мой рот открывается в безмолвном крике.
— Как же ты хороша. Посмотри, как твоя киска приветствует своего хозяина.
Я сжимаюсь и пульсирую вокруг него и пытаюсь покачать головой, но удовольствие от того, что меня так широко растянули, поглощает все. Как бы я ни протестовала, это только часть игры. В глубине души я знаю, что принадлежу Мариусу.
— Блять, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Ты слишком большой.
Мариус кусает меня за шею.
— Ты возьмешь член своего профессора, как прилежная ученица. И не забудь, что я буду ставить оценки за технику.
Я кричу, моя киска сжимается.
От стонов Мариуса моя грудь гудит от удовольствия.
— Черт, мисс Шталь, вы созданы для меня. Такая мокрая, тугая, такая идеальная.
Его похвала заставляет мое сердце петь.
Мариус отводит бедра назад и жестко трахает меня. Он прижимает меня к кровати, кладя руку мне на затылок. Со связанными за спиной руками и непристойно широко расставленными ногами все, что я могу сделать, это лечь на матрас и принять натиск удовольствия.
— О боже, — стону я.
— Бог не сможет тебе помочь, — говорит он с такой силой, что я задыхаюсь. — Но я заставлю тебя молить о пощаде.
Я хнычу, мой клитор набухает, и я прижимаюсь к матрасу. Почему этот мужчина меня так заводит?
Телефон, который я оставила на кровати, звонит. Я смотрю на дисплей звонящего и вижу номер Вира.
Черт.
Мы с Шарлоттой поддерживали связь после того, как я покинула университет, и она дала мой номер Виру. Среди студентов распространилась весть, что Мариуса послали похитить племянника Одина, а он сам был сыном Криуса Ванира. Я не скрывала свои отношения, и они все еще думают, что меня нужно спасать.
Сколько бы раз я ни говорила Виру, что я счастлива с Мариусом, он, кажется, думает, что я в ловушке. Сейчас же я в основном отправляю его звонки на голосовую почту.
— Кто это? — он вращает бедрами, наполняя меня плотными толчками.
— Никто, — запинаюсь я.
— Ответь, — он наклоняется и развязывает ремешок на моих запястьях.
Напряжение в моих руках мгновенно исчезает, и я вскрикиваю, когда он подносит телефон ко мне.
— Ну же!
Я стараюсь не обижаться на Вира. Не его вина, что Один позвонил папе и повторил всю ту чушь, которую я ему рассказала о своей сексуальной жизни. Благодаря Бестлэссонам папа прислал мне бессвязное электронное письмо с описанием того, что я стала такой же, как моя мать.
Потребовалось несколько дней, чтобы мой гнев остыл, прежде чем я смогла отправить ответ, но он не дошел.
Так что я понятия не имею, что с ним стало в той тюрьме, и мне действительно плевать.
— Мисс Шталь, — говорит Мариус предостерегающе низким тоном.
Я не могу сформулировать предложения, пока этот огромный член разрывает меня.
Он запускает пальцы в мои влажные волосы и поднимает меня с матраса.
— Сделай это, — рычит он мне в ухо. — Сейчас же, или я сам с ним поговорю.
— Хорошо, — выдавливаю я и тянусь к телефону.
— Включи громкую связь.
Мои глаза расширяются, но я все равно делаю, как он говорит.
— Привет? — я сохраняю ровный голос, даже когда Мариус толкает бедрами. Мои глаза закатываются к затылку, и приходится сдерживать стон.
— Феникс, — в панике отвечает Вир. — Я пытался связаться с тобой в течение нескольких недель. С тобой все в порядке?
Мариус увеличивает скорость. Я сжимаю руки в кулаки и стараюсь не стонать.
— Я… отлично.
— Ты кажешься напряженной.
Каждый толчок наполняет мое тело взрывами восторга.
— Мой. Выпускной. Сегодня. В полдень.
— Серьезно, что не так?
— В. Половину… — я выдыхаю судорожно. — Чего-то…
Моя рука тянется к телефону, готовая повесить трубку, но Мариус хватает за запястье и заламывает мне руки за спиной.
Он делает паузу, давая мне перевести дух.
Я выпаливаю:
— Но я сейчас немного занята, и у меня напряженный день. Перезвони завтра, хорошо? Повесь трубку. Пока.
Мариус отстраняется и попадает в точку внутри меня, от которой я вижу звезды. Я зажмуриваюсь и стону:
— Ох, черт.
— Это не мое имя, — рычит он мне в ухо. — Попробуй еще раз.
— П-профессор Сегал, — бормочу я.
— Моя умница.
Мое сердце трепещет, и он продолжает давление на это место своим членом, пока напряжение в моем животе не спадает. Я прикусываю нижнюю губу, тяжело дыша сквозь ощущения.
Мариус безжалостно держит дистанцию, атакуя мою точку «G» снова и снова, пока не напрягается каждая мышца внутри. Затем один сильный толчок перебрасывает меня через край.
Все давление, все удовольствие, все ощущения высвобождаются одновременно в оргазме, от которого у меня перехватывает дыхание. Мои легкие замирают, когда экстаз переполняет мои чувства, и проходит несколько ударов сердца, прежде чем я могу даже закричать.
— Ты такая охуенная внутри, — говорит он, когда я бьюсь в конвульсиях вокруг его члена. — И вся моя.
— Т-твоя, — говорю я, тяжело дыша.
Я так истощена и не чувствую костей. Мое тело рассыпалось бы, если бы оно уже не было приковано к кровати.
Мариус все еще тверд во мне. Он немного отстраняется, и я ожидаю, что он начнет трахать меня, но он раздвигает пальцами мои ягодицы.
У меня кружится голова.
— Что ты…
Что-то длинное и скользкое проталкивается в мою попку, заставляя мои губы приоткрыться в тихом стоне. Это тот самый вибратор.
— От начала до конца, мисс Шталь, — растягивает он. — Я хочу увидеть, насколько глубоко ты готова принять, пока не завопишь.
Я поднимаю бедра, позволяя Мариусу полностью ввести фаллоимитатор.
— Ты создана для двойного проникновения, — говорит он.
— Феникс? — говорит Вир через громкоговоритель напряженным голосом.
— Ты еще здесь? — мой голос повышается на несколько октав.
Я тянусь к телефону, но Мариус снова хватает меня за руку. В любой момент я могу произнести одно из своих стоп-слов, но меня так тошнит от Вира, что я плюхаюсь на кровать и даже не пытаюсь сопротивляться.
— Мистер. Бестлэссон, — говорит Мариус между толчками. — Мисс Шталь не может говорить, она очень занята.
С моих губ срывается стон.
— Не звоните ей, предполагая, что она в опасности. Как вы слышите, Феникс в полной безопасности, — еще один толчок. — И полностью удовлетворена.
— Феникс? — говорит Вир.
— Ради всего святого, повесь блядскую трубку! — кричу я.
— Ты издаешь такие милые звуки, — говорит Мариус, его рука скользит под мое тело и между моих ног. — Покажи мистеру Бестлэссону, кому ты принадлежишь.
Потирая мой клитор быстрыми движениями, он безжалостно трахает меня дилдо и своим членом.
Я забываю о мужчине, слушающем на другой линии, когда второй оргазм разрывает мое судорожное ядро. Это настолько мощно, что мое тело выталкивает фаллоимитатор.
Мариус с рыком входит в меня, но я едва слышу его сквозь шум крови в ушах. Когда он изливается, я тоже пытаюсь встать, но он кладет руку мне между плеч.
— Оставайся внизу. Я не хочу, чтобы ты пролила хоть каплю.
— В конце концов мне придется встать, — бормочу я с одеяла.
Он открывает прикроватный ящик, и тут что-то толстое и резиновое вдавливается в мое отверстие.
— Что это такое? — спрашиваю я.
— Пробка для киски. Моя частичка будет с тобой, когда пойдешь получать диплом.
— Как романтично, — бормочу я.
Он шлепает меня по заднице, заставляя меня сжаться вокруг игрушки.
— Ох, это приятно, — говорю я со вздохом.
— А это?
Пробка вибрирует. Она недостаточно мощная, чтобы довести меня до оргазма, но если это что-то вроде надувной анальной пробки, то Мариус воспользуется пультом, чтобы увеличить интенсивность.
— Ох, блять.
— Я постараюсь не наращивать скорость, когда будешь произносить свою речь.
Мое дыхание останавливается, и я отталкиваюсь от матраса, чтобы встретиться с его улыбающимся взглядом.
— Подожди, — говорю я. — Я не могу выйти на сцену с игрушкой внутри.
Он поднимает бровь.
— Это отказ?
— Я не верю, что ты не начнешь играть с пультом.
— Ты заработала вторую скорость.
Пробка вибрирует сильнее, заставляя меня стонать.
— Ты беспощадный.
Мариус возвращается к тумбочке и открывает ящик. Я смотрю на телефон на матрасе и вижу, что Вир наконец повесил трубку. Когда оборачиваюсь, Мариус стоит передо мной, держа черную шкатулку с драгоценностями.
Я сжимаю бедра вместе.
— Это ожерелье для меня?
— Подарок на выпускной, — он открывает коробку.
Внутри тонкая серебряная цепочка с кольцом. Мой взгляд поднимается, чтобы встретиться с ним.
— Постоянный ошейник? — мой голос становится хриплым от благоговения.
Тепло в его глазах растопило мое сердце.
— И знак моей вечной любви.
Знак моей вечной любви.
У меня перехватывает дыхание. Мариус всегда хвалит только во время секса или когда дело доходит до учебы. Слова одобрения не являются его обычным языком любви. А лишь подарки и забота.
— Что? — выпаливаю я.
— За последние месяцы ты стала для меня всем. Ты приняла всего меня, начиная с моих извращений до всех грязных начинаний. Никогда не думал, что смогу найти свою идеальную пару. Когда я смотрю, как ты спишь, я все еще не могу поверить, что ты настоящая, но просыпаясь и обнаруживая, что ты все еще здесь, я испытываю безмерную радость.
У меня перехватывает дыхание, на глаза наворачиваются слезы.
Это не может быть правдой.
Мариус смотрит на меня сверху вниз, черты его лица застыли в натянутой маске спокойствия. Как будто он тоже не может поверить в то, что говорит.
— Я чувствую то же самое, — отвечаю я. — Я-я-я… имею в виду, я тоже тебя люблю.
Его грудь сдувается, а уголки его глаз смягчаются в улыбке.
— Феникс, ты согласишься стать моей женой?
— Да, — говорю я срывающимся голосом.
Он надевает ошейник мне на шею.
— Завтра пойдем покупать кольцо.
Когда я оборачиваюсь, он целует меня так сильно, что сгибаются пальцы на ногах.
Я посылаю молчаливое слово благодарности папе. Если бы он не бросил меня все эти месяцы назад и не оставил с долгами, я бы никогда не была так решительно настроена найти себе папика.
Теперь я живу в красивом особняке в центре Лондона, скоро закончу всемирно известный университет, и у меня есть сексуальный жених, который готов убивать, лишь бы защитить меня.
Жизнь не может быть ярче.
КОНЕЦ
Переведено специально для группы: vk.com/towwersauthors
Если вы нашли файл книги на сторонних ресурсах, пожалуйста, зайдите в группу и оставьте отзыв или любой отклик переводчику.
Когда вы пишите отзывы в других местах, переводчик этого не видит, и думает, что его труд бесполезен. Для вас это пара минут. А для нас долгий безвозмездный труд. Спасибо ♥