Глава 13 (часть 2)
***
После операции Маша оставалась под наблюдением врача еще некоторое время, но к праздникам ей разрешили вернуться домой, и здесь явно не обошлось без родителей. Наступающий год Маша собиралась встречать в маленькой тесной компании: она, родители и младший брат Андрей, который, со слов отца, еще не дорос до того, чтобы «шастать непонятно где». Аня, долго и виновато извиняясь, все же покинула их, чтобы отметить праздник в компании друзей, где был и ее молодой человек, ради которого, собственно, и был потрачен ею весь день в салоне красоты, а потом целый вечер подбиралось платье. Напоследок сестра мечтательно закатила глаза и скрестила пальцы на руках, призывая пожелать ей удачи, и выпорхнула навстречу ухажеру.
— Да, — вздохнул папа, глядя ей вслед, — как это знакомо, когда хочется встретить праздник не со скучными родителями, а с друзьями… ну или в еще более интересной компании.
Он выразительно посмотрел на маму, и та улыбнулась ему в ответ, обмениваясь известным только им одним языком взглядов.
— А теперь вот и уже мы дожили до титула «скучных родаков».
— Ну, не выдумывай, и вовсе вы не скучные, — насупилась Маша, желая поддержать их.
— Да нет, дело-то не в том, скучные или нет, — он подошел к ней и дал руку для опоры, чтобы помочь идти. — Просто сейчас как никогда ясно понимаешь, что дети выросли и от этого становится лишь тревожнее. Пока вы были маленькими, беспокойства были иного характера. А сейчас вы вступаете во взрослую жизнь, и так хочется, чтобы не наделали ошибок, чтобы не повторили наших.
— Папа, — укоризненно покачала головой Маша. Она уже столько лет откаталась по различным чужим городам и странам, и не всегда у родителей была возможность быть рядом с ней, особенно последние годы, а они, выходит, все еще считали ее несамостоятельной.
— Вот будут свои дети, тогда посмотрим, что сама потом скажешь, — он легонько щелкнул ее по носу. — Будешь волноваться или нет.
Предпраздничную тишину квартиры нарушил звонок в дверь.
— Не похоже, что Аня что-то забыла. Пойду посмотрю, кого там принесло.
— Хорошо, я пока к себе доковыляю, нога сильно разболелась и отекла.
Уже в своей комнате Маша удобно расположилась в кресле, вытянула ноги на установленный рядом пуфик и взяла в руки телефон, чтобы отправить последние поздравления. Все приготовления в столовой к празднику были сделаны еще с утра, участвовали все, поэтому сейчас в свободное время можно было отдохнуть и просмотреть новости. Нога нещадно болела, но врач сказал, что несколько дней так и будет, выписал болеутоляющие и взял обязательство каждый день приезжать на терапию. Ну, это Маша как-нибудь переживет, впервые что ли.
В дверь негромко постучали.
— Да, — тут же откликнулась девушка.
— К тебе пришли, — раздался голос мамы, но вместо нее в комнату вошел…
— Что ты здесь делаешь?
Сказать, что она была удивлена — ничего не сказать. Опешила! Смеляков. Здесь, в их доме, в ее комнате.
А он окинул ее взглядом и задержался на травмированной ноге. Кивнул на гипс и неуверенно спросил:
— Как ты?
— Ну, как-то так. Вынужденно отдыхаю.
— Вот отчего ты такая упрямая, Льдинка? — Ей показалось, или в глазах его мелькнул гнев? — Я же мог тебе помочь тогда.
— Ты из-за этого пришел? Упрекнуть?
Ну вот, сама не заметила, как снова перешла на колкости. Ну почему с ним так? Отчего они не могли нормально пообщаться?
— Хотел узнать, все ли в порядке с тобой, — холодно произнес Ярослав, спрятав руки в карманы.
— Жива, почти здорова. Не переживай, не первая и, вероятно, не последняя такая травма. Все? — Ой, мамочки, ну чего ее так несло? Ей хотелось саму себя стукнуть хорошенько, но какой-то черт внутри так и подзуживал, так и подстегивал.
— Прости меня, — выдохнул парень и на несколько мгновений прикрыл глаза. И Маша в этот момент пропустила болезненный удар в сердце. Таким она еще никогда его не видела. Растерянным и… кающимся.
— За что? — пораженно выдохнула она.
— За то, что не настоял на своем и оставил тебя в беде.
— Ты не должен был нянчиться со мной, я вполне взрослый человек, чтобы…
— Ты нуждалась в помощи, а я оставил тебя, не убедившись в том, что ты обойдешься…
— Не говори ерунду. Травму я получила на следующей репетиции. Ты так с каждым встречным нянчишься?
Ответом ей было молчание и опущенный в пол взгляд.
Маше стало неловко, что ее гость стоял на пороге комнаты, а она даже не предложила ему присесть. Он был в джинсах и теплом свитере — вид такой, будто словно только что приехал откуда-то…
— Может ты… — «присядешь» хотела дополнить она, но не успела, так как в этот же момент Ярослав обращался к ней.
— Думаю, мне лучше уйти. Мне жаль, что так случилось. Прости.
Он отвернулся и быстро вышел из комнаты, даже не прикрыв за собой дверь — так торопился.
А Маша пораженно смотрела ему вслед, и что-то так больно дергало ее изнутри, так царапало. Она вспомнила, что вчера вечером у команды была выездная игра, да и потом снова предстоял выездной матч, а это значило, что Ярослав примчался в Москву именно к ней. По крайней мере, ей хотелось бы так думать, так как обычно мало кто решался покидать расположение команды, обычно семьи приезжали к своим игрокам.
Маша вскочила со своего места, покачнулась и поморщилась от пронзившей ногу боли, ухватившись за спинку кресла, чтобы удержать равновесие. Она еще не привыкла к тому, что теперь на долгое время ограничена в движениях и скорости, а потому, насколько это было возможно в ее состоянии, поспешила в коридор. Только бы не опоздать. Что она скажет ему, даже не думала, просто хотелось остановить. И вновь окунуться в его печальный потерянный взгляд.
— Уже уходишь? — услышала она голос отца уже у самого выхода из квартиры.
— Да, Станислав Игоревич, думаю, мне пора.
— Сегодня ты какой-то… Все хорошо?
Пока Маша ковыляла по длинному коридору, беседа отца с игроком его команды перешла в личное русло.
— Да, — равнодушно ответил Смеляков, послышался звук застегиваемой «молнии» и что-то тяжелое ударилось об пол. — Простите, не удержал.
— Как с отцом?
— Так же. Я его не видел, если честно. И спасибо вам за то, что…
— Не за что, — тут же отозвался папа, видимо, понимая, как тяжело давалась парню эта тема. У Ярослава был какой-то конфликт с родным отцом, Маша один раз слышала беседу родителей, но не придала тогда этому значения. — Нам надо было раньше все знать, прежде чем ставить его тренером в команду. Это наше упущение. Ты сейчас куда? Тебе есть с кем праздник-то отмечать?
Маша в этот момент уже успела дойти до них и, едва выйдя на свет, столкнулась с пронзительным голубым взглядом, устремленным прямо на нее. Почему она никогда раньше не замечала, какие у него глаза. Чистейший байкальский лед. Ярослав уже оделся и собирался покинуть их, в руках была большая дорожная сумка, обклеенная бирками из аэропорта. Значит, он действительно приехал к ней прямо с самолета.
— Зачем ты поднялась? Тебе нельзя, — просипел Ярослав, и тут же прочистил горло. Сумка с тяжелым грохотом опустилась на пол, и от глухого звука все словно очнулись.
— Ярослав, оставайся у нас, — предложил отец, переведя взгляд со Смелякова на дочь.
— Нет, я, пожалуй… Мне пора.
— Тебе есть к кому сейчас ехать? — настаивал Соболев. — Насколько я помню расписание, команда должна быть на выезде.
Ярослав медлил, потупив взгляд. Значит, не было, подумалось Маше. Видимо так же рассудил и папа.
— Не думаю, что это будет хорошей идеей… — Смеляков растерялся от такого нежданного предложения. — Я лучше к себе.
— Ярослав, оставайся, — попросила на этот раз уже сама Маша, и он так пронзительно посмотрел на нее в ответ, что ноги буквально подкосились. А внутри, как бы банально ни звучало, запорхали бабочки, безбожно защекотали своими крылышками, даря такое нереальное ощущение невесомости, что даже пришлось прислониться к стене в поисках опоры.
А тот поганец улыбнулся в ответ, окончательно добив ее своим обаянием, и произнес сипло:
— Ладно, уговорили. Только у меня совершенно нет подарков, все как-то так спонтанно вышло.
— Да не выдумывай, — отмахнулся Соболев. — Чем нас можно удивить, так это такими вот неожиданными гостями.
Сумка вновь была отправлена на пол, куртка в шкаф, а сам смутитель Машиного спокойствия в ванную комнату. Ей же было предоставлено немного времени, чтобы перевести дух и встретиться с вопрошающим взглядом отца. Но ни осуждения, ни лишнего любопытства она не нашла, лишь только ободрение и… согласие? Нет, ну не мог же папа сделать какие-то выводы только из ее вежливого приглашения. Тем более, он первым пригласил Смелякова остаться, она лишь подыграла ему. Ой, мамочки, почему же все так сложно?
— Идем, — Стас приобнял дочь, чтобы помочь ей добраться до гостиной. — Нужно маме сказать, что с нами будет гость. Вы ведь не станете устраивать из праздника словесную перепалку?
— Надеюсь, нет, — смутилась Маша.
Благо, родители были рядом и спасали ее от стыдливого молчания, так как Маша совершенно не знала, о чем можно было говорить с Ярославом. Папа поначалу расспрашивал парня о каких-то рабочих моментах, затем речь перешла о путешествиях, о какой-то дребедени. Краеугольные края в беседе об олимпиаде, о семье Ярослава благоразумно никто не затрагивал, и оба — и Маша, и Яр — были в душе благодарны мудрому старшему поколению за это.
— Воу, воу, воу!!! — радостно разнесся в гостиной голос опешившего Андрея, схватившегося в приятном шоке за голову. — Боже, глазам своим не верю! Да мне в жизни не поверят! Смелый! У нас дома!
— И даже более того, встретит праздник с нами, — рассмеялся отец, грозя и вовсе свести с ума от счастья сына.
— О-фи-геть! — восторженно произнес по слогам Андрей. — Что, серьезно? Вы ж сейчас на выезде.
— Ты наблюдаешь сейчас картину встречи обескураженного фаната со своим кумиром, — смеясь, пояснил гостю Соболев, кивая на подростка в дверях. А потом уже переключился на сына. — Давай, дуй переодеваться и присоединяйся.
В этот раз новогодняя ночь прошла совершенно иначе, нежели предыдущие. По крайней мере для Маши и Ярослава. На ее незримых крыльях пришло что-то тревожно-радостное, томительное и желанное, что-то такое эфемерное, едва уловимое… счастливое и новое. Предвкушение чего-то хорошего.
Утром Ярослав уехал к себе, а на Машу накатила волна грусти, хотя с чего бы вдруг? Но усталость все же взяла свое, и она ушла к себе. Спать, спать, все мысли и вопросы завтра. А пока сон… С зеркала на нее смотрела все та же она… только на лице светилась глупая мечтательная улыбка, и Маша тут же закрылась от своего изображения руками. «Боже мой, только не это. Как глупо».
Да только, видимо, судьбе было нужно добить ее самоконтроль окончательно одним маленьким невинным сообщением: «Спасибо за ночь. С новым годом, Льдинка». Маша стыдливо прикрылась руками, словно в данный момент кто-то еще мог увидеть, как она заалела от стыда и растекшегося теплом приятного ощущения. Это был какой-то другой Смеляков. Такого она еще не знала. И сомневалась, что после длительного знакомства именно с таким Ярославом она останется тверда в своих убеждениях… и чувствах.
***
— Похоже, новогодняя ночь для нашей семьи уже традиционно становится чем-то особенным, — прошептал Стас жене, крепко прижимая ее к своей груди, пока она смотрела в окно вслед удалявшемуся такси, увозившему их гостя.
— Да, — выдохнула она. — Ты уверен, что ничего им не испортил? Мне как-то тревожно за этого парня. Он такой… настороженный. Словно дикое брошенное животное.
— Он хороший парень, поверь мне. Его семье немного не повезло, но он оттает, вот увидишь.
— Главное, чтобы они друг другу не наговорили лишнего, не навредили.
— Не навредят. Ты видела, что с ними сегодня было? А ведь до этого их нельзя было даже в одно помещение вместе привести. Сама разве не помнишь, что бывает в новогоднюю ночь, как все меняется? Или напомнить?
Эля обернулась к мужу и, обхватив руками его шею, счастливо улыбнулась.
— Напомни.
— Глядите-ка, какими забывчивыми мы стали, — с шутливым укором проговорил Стас.
— Я помню каждое мгновение, — прошептала Эля, глядя в его темные глаза, — просто ты так умело оживляешь воспоминания…