Глава 15. Один шаг до триумфа
Глава 15. Один шаг до триумфа
Очередные громкие заголовки «желтых» статей не заставили себя долго ждать: «Смеляков и Соболева перестали скрывать свои отношения», «Юная фигуристка встречается с хоккеистом сборной» — и все в таком же духе. И даже ее мнимые отношения с Переверзевым, с которым ее, на самом деле, связывала лишь только дружба, как-то быстро забылись.
— Только ничего мне не говорите. — Одного только предупреждающего взгляда родителям и семье было достаточно, чтобы понять, что ЭТУ тему она не намерена обсуждать ни с кем, даже с родными.
Ей бы и самой разобраться, прежде чем объяснять все дома. А ведь в этот раз она даже не противилась поцелую. Не было желания залепить в ответ пощечину или отчитать наглеца. Наоборот, она с ужасом понимала, что сама ждала и желала его. И приехала в аэропорт не для того, чтобы проводить своих коллег, совсем нет — ей хотелось увидеть Ярослава, пожелать ему удачи лично, не через телефон, возможно даже улучить момент и почувствовать, как их руки соприкоснуться в невинном жесте. А уж отдать ему Пульку — свой талисман, подаренный ей ребятами из того самого детского дома, в котором она жила до того, как ее забрали в новую семью, — было сущим безумием, так как спортсмены — люди очень суеверные, и расстаться со своей удачей рискнул бы разве что только полный глупец. Но Маше хотелось поддержать его в этой тяжелой борьбе, и ее решение, пусть и импульсивное, не ощущалось как неверное. Она верила в то, что ее талисман принесет ему удачу.
Сидеть дома, наблюдать за происходившим через экран телевизора или из интернет-трансляций было невыносимо, и уже очень скоро Маша собиралась, чтобы побывать на той самой Олимпиаде, пусть даже в качестве зрителя, пусть даже уже на последних днях игр, благо, что все необходимые визы у нее были получены заранее. Мама очень ругалась на нее, говорила, что она себя не бережет. Но разве можно было усидеть дома, когда такой накал страстей и душа рвалась туда?
Наблюдать за катанием коллег с трибуны было непривычно. В последний раз Маша следила за волшебством танца на катке больше десяти лет назад, когда впервые попала с семьей на предновогоднее ледовое представление. Тогда это шоу произвело на пытливое детское сознание поистине ошеломляющее впечатление, и Маша едва только не бредила во сне фигурным катанием. Родители не стали отговаривать, и вскоре маленькая Маша уже стояла на льду перед детским тренером, выслушивая вместе с мамой «уже слишком поздно, нужно было раньше начинать». Но Маша не желала сдаваться. Она упрямо стояла на катке, пока шли споры. В итоге ей разрешили остаться в группе, не придав особого значения появлению новенькой в группе. Пусть, мол, катается, раз родители готовы платить деньги за бездарное дитя. Но быть последней Маша не привыкла. Ей было тяжелее других, но, стиснув зубы, она преодолевала все трудности, превозмогая боль и усталость, только уверенно шла вперед. Своим адским трудом она заставила обратить на себя внимание, заставила поверить в себя и дать шанс. И этот шанс она не упустила. В первое свое соревнование, устроенное между спортивными школами, она уверенно завоевала бронзу. Больше за катанием с трибун она не наблюдала. И вот сейчас она словно вновь вернулась в самое начало, заново знакомясь с миром волшебства, что давалось таким тяжким трудом.
Олимпиада — это самый грандиозный спортивный праздник, триумф силы, выдержки и сплоченности. И теперь-то Маша понимала, отчего эти Игры называли не соревнованиями, а именно праздником: все вокруг было пропитано такой невероятной атмосферой торжества, что даже настроение невольно поднималось, а собственные неудачи становились не столь болезненными. Приобщиться к празднику можно не только будучи его непосредственным участником, но и простым зрителем, теперь это становилось совершенно очевидным. Тысячи болельщиков, приехавших поддержать свои команды, дружелюбно и с энтузиазмом знакомились и общались, следуя давнему олимпийскому завету: перемирие на время Игр.
Никто не знал о ее приезде, только папа, но его расписание позволяло выделить только пару-тройку часов, чтобы пообщаться, да и сама Маша не захотела быть под бдительным присмотром родителя, поэтому у нее было немного свободного времени прогуляться по городку, осмотреть окрестности, отдохнуть. Нога уже не так болела и беспокоила, и вместо костылей теперь у нее была простая опорная трость, с которой передвигаться было значительно проще, хоть усталость быстро брала свое. Она могла совершенно спокойно пропустить какой-то вид зимнего спорта, загуляться по расписным улочкам, всегда наполненным многонациональными толпами людей, но единственными соревнованиями, которые посещала не пропускала никогда, были фигурное катание, так как не поддержать своих просто не могла, а еще… хоккей. С замиранием сердца ждала, когда команды выйдут на лед, и жадно искала глазами игрока в свитере под номером 89. Команде была как никогда важна поддержка, и Маша каждой клеточкой ощущала ее с трибун. Ее соотечественники, казалось, перекрывали даже кричалки болельщиков другой стороны. Впервые она оказалась по другую сторону от бортиков, отделявшего лед и зрителей, и ей это ужасно нравилось. Нравилось быть причастной к такому празднику, нравилось быть частью одной большой семьи, нравилось быть одной из той армии вдохновителей, что толкает команду на победу.
Вот только она словно и не слышала ничего вокруг. Невольно сжав кулачки и оперев о них голову, Маша напряженно наблюдала за игрой, крайне переживая любой острый момент. Но из всех игроков она невольно высматривала глазами непременно Смелякова, его красный свитер с номером 89. На поле ли, на скамейке, она всегда следила за ним. Признаться, теперь ей стала понятна причина, по которой отец покровительствовал парню: тот был очень результативным игроком, а в одной из четырех проведенных игр он даже был признан самым ценным игроком команды. И наконец-то она воочию увидела того самого игрока, которого прозвали «Смелым» не только по фамилии, но и за собственную игру. Отчаянный, стремительный, быстрый, дерзкий… Потрясающий. Как разительно он отличался от того смущенного Ярика, что гостил у них дома в ночь на Новый год. Чего уж греха таить, пора было признаться самой себе, что приехала сюда она только из-за него. И каждый матч в нервном напряжении едва сидела на месте и жутко переживала, одновременно радуясь каждой удачной передаче, сделанной Яриком, а в особенности забитой им шайбе, и расстраиваясь, когда ему не удавалось забросить или судья отправлял отбывать штрафные минуты. Радовалась, как ребенок, когда команда вышла из четвертьфинала, прошла полуфинал, пусть и с большим трудом.
Оставался финал. Один шаг до триумфа. Маша знала не понаслышке, что это такое. Когда от волнения сводило все мышцы тела, а разум вдруг на несколько мгновений затуманивался страхом, с которым совладать можно было только лишь выйдя на лед. Она могла бы написать ему слова поддержки перед матчем, но сама никогда не любила, чтобы что-то отвлекало ее от верного настроя. Все слова будут позже, а пока она ужасно нервничала, сидя на трибуне. Папа предлагал ей организовать место на трибуне среди именитых гостей, где так же были места и для членов семей игроков, приехавших поддержать родных, но Маша упрямо отказалась, предпочтя переживать в одиночку, без лишнего внимания к своей персоне. Хватило с нее и тех громких заголовков, которыми пестрили новости благодаря безумным выходкам Смелякова.
Монитор, расположенный над площадкой, выхватывал лица игроков, и Маша имела возможность хоть иногда украдкой увидеть Ярика поближе. Хмурый, напряженный, сосредоточенный, внимательно следил за игроками даже будучи на скамейке. О чем-то переговаривался со своими напарниками. А когда удалось забить первую шайбу, ликовал, как мальчишка, даже глаза зажглись.
«Хоккей!» — много раз напоминала себе Маша, но все равно искала на льду красный свитер с номером 89.
В этот раз никак не шла игра у сборной — соперник вел со счетом 3:1. Начался третий период, но счет не удавалось сравнять. Но несмотря ни на что поддержка болельщиков была такая, что у другой команды должны были бы поджилки трястись от страха. Болельщики и команда — одна семья, и даже в таком отчаянном положении трибуны продолжали верить в свою сборную и подбадривать своих игроков. Во время прошедшего перерыва команда получила последние наставления от тренеров, и это чувствовалось даже Маше, далекой от хоккея. Игра стала заметно жестче, появилась напористость и уверенность. «Красная машина» давила, пытаясь наверстать упущенное. Смелякову дали больше времени и возможностей, и он со своим звеном творил что-то просто невозможное.
— Давай, Ярик, — ногти впились в кожу от сильно сжатых кулачков, но Маша даже не замечала этой боли. Она напряженно смотрела, как Смеляков, обойдя соперника, ловко подцепил у него шайбу из-под клюшки и тут же помчался к воротам. — Ну же, быстрей, мой хороший. Давай.
Маша только сейчас заметила, как ловко выходило у него уходить от защитников. Ярослав владел какими-то своими хитрыми приемами, позволявшими ему обманывать защитников, уводя шайбу в ином направлении, чтобы передать ее другому игроку. Легкий молниеносный замах кистью — и шайба врывается в ворота соперника.
— Да!!! — Маша радостно подскочила с сотнями болельщиков и тут же рухнула в кресло от пронзившей ногу острой боли. На табло обновился счет: 3:2. Маленькая надежда за пять минут до окончания третьего периода, в котором все и решится: либо серебро, либо битва за золото в овертайме.
Это понимала и другая команда. Атаки стали более частыми, соперники не гнушались применять силовые приемы, и ребята едва только успевали отклоняться.
— Не ведись, только не ведись, — как заклинание повторяла вполголоса Маша, глядя, как несколько игроков пытались отобрать шайбу у Яра, на скорости впечатывая его к бортику и замахиваясь клюшкой. И с удовлетворением выдохнула, когда он сумел выбраться, пусть и без шайбы, но не вступил в навязываемую драку. Должно быть, тренерский штаб провел очень хорошую психологическую работу, раз игроки несмотря на бушевавшие эмоции могли контролировать себя.
А возгласы болельщиков только усиливались. Вот это поддержка! Ей на своих выступлениях даже и мечтать о таком не приходилось.
За две минуты до окончания периода был объявлен тайм-аут. Команды собрались вокруг своих тренеров, внимая каждому слову. А в это время трибуны едва ли не взрывались от гула болельщиков и пестрящих повсеместно флагов своих сборных. Пока команды готовили новые тактики, трибуны соревновались в силе поддержки. А у Маши даже сил не осталось переживать. Она лишь сцепила в замок кулачки и опустила голову на них, с надеждой ожидая, что же будет дальше. Настолько ушла в себя, что даже не сразу заметила, как на огромном экране появилось ее лицо. А потом видео сменилось, и на следующем она увидела Ярослава. Он посмотрел куда-то вверх, и уголок его губ тронула едва заметная улыбка. Боже, Маша перевела взгляд на поле и поняла, что смотрел он на огромный экран и, вероятней всего, видел и ее саму на трибуне. Сердце забилось так гулко, что даже дыхание участилось. И что за сила такая заставила ее приехать в чужую страну после перенесенной операции на ноге и сидеть переживать за дерзкого мальчишку, с первого же знакомства доставившего ей столько беспокойства?
Сборная сняла вратаря и добавила полевого игрока. Тренерский штаб пошел на риск ради шанса сравнять счет. На последних двух минутах игра стала действительно напоминать боле битвы, только теперь игроки сборной знали, что кроме заветного гола им нужно еще и оборонять собственные ворота. Время стремительно таяло, но никому так и не удавалось преломить ход игры. Оставались считанные 30 секунд… И в этот момент какими-то немыслимыми ухищрениями Ярославу удалось отнять шайбу у собственных ворот. Он бросился к воротам соперника, ловко маневрируя между чужими игроками… Пять секунд до конца периода…
— Ну же, давай, мой хороший, — твердила, словно мантру, в сжатые у губ кулачки Маша.
Ярослав, выполнив стремительный обходной маневр, одним кистевым ударом направил шайбу. Казалось, просто наугад. Наудачу. Одна секунда…. Гол! И сирена оповестила об окончании третьего периода.
Гол! 3:3. Ярослав сумел выбить шанс на победу своей команде. На льду творилось чистое безумие. На трибунах еще большее. Пока арбитры смотрели повтор момента, Ярослав принимал поздравления от своих товарищей, но на лице его все еще можно было заметить тревожное ожидание. Наконец, арбитр показал, что гол засчитан.
Несколько минут на перерыв, и снова началась игра. Битва за золото. Два принципиальных противника, и обе стороны не желали отступать ни на шаг. Напряжение не отпускало. Маша пыталась выхватить на экране лицо Ярослава, и когда ей это удалось, показалось, что пред ней был совершенно иной человек: лицо его было решительно и сурово, брови сошлись в одну хмурую линию над жестким взглядом. Он был нацелен на победу любой ценой.
«Ярик, привези мне золото», — Маша вспомнила свои слова в аэропорту, и сердце сжалось. Пусть он это сделает не для нее — для себя, ему это золото важнее.
— Давай, мой хороший, — шептала она в сжатые кулачки снова. И впервые ощущала, как сдавливало горло от тревоги.
Свисток арбитра оповестил о начале овертайма. Рев трибун оглушал даже собственные мысли. Но трибунам не дали даже опомниться: щелк — и шайба от широкого броска Смелого уверенно влетела в ворота соперника. Гол!!! Шлемы и перчатки полетели вверх, клюшки отброшены, а главный виновник победы команды буквально тонул в объятиях команды. Камере удалось лишь на мгновение поймать его ошарашенное счастливое лицо. Это золото! Он принес команде и стране золото в без преувеличении самом любимом, народном виде спорта.
«Поздравляю! Потрясающая игра! Безумно за тебя рада» — короткая смс-ка улетела Ярославу, хотя ее он прочтет еще очень не скоро. Но почему-то хотелось быть первой, кто поздравит его.