АК
Я сидел на краю матраса в лачуге парикмахера, отсчитывая минуты. Моя нога подпрыгивала, когда сучка позади меня издавала тихие звуки боли. Я отгородился от нее. Сегодня у меня было только одно задание.
И мы были в нескольких секундах от его выполнения.
Я проверил свои часы.
Затем… Раздался вой сирены. Мое сердце выстрелило, как «Узи». Я схватился за пистолет и выглянул в зарешеченное окно. Охранники и другие мужчины выбегали из своих лачуг и амбаров. Раздался выстрел, и я посмотрел на главный выход.
Застыл на месте.
— Хаш, — прошипел я.
Что, бл*дь, делал этот самоубийца?
Широко раскинув руки, он прокричал на своем мощном каджунском акценте:
— Моя мать — белая, а отец — черный. Я ваш худший кошмар, так почему бы вам всем не прийти и не достать меня и мой огромный межрасовый член!
Засранец бросился бежать. Пистолеты стреляли, и люди гнались за Хашем.
Я видел, как охранник за охранником покидали свои посты, как хорошие, маленькие клановцы в погоне за негром. Когда охранник напротив лачуги стоматолога удрал, в мою дверь постучали. Там стоял Вик, я вышел к нему на улицу.
— Он погнался с ними, — сказал Вик.
Мейстер. Этот мудак заглотил наживку.
Флейм выбежал из задней части лачуги и набросился на деревенщину, который не успел остановить свой трах. Он перерезал ублюдку горло и полоснул по бедренной артерии. Засранец упал. Вик подтолкнул меня вперед.
— Забери ее. У нас есть несколько минут. Мы возьмем на себя всех, кто остался.
Я бросился к соседней лачуге и заглянул в окно. Изо всех сил старался что-либо разглядеть сквозь толстый слой пыли и грязи. Там кто-то был, лежал смертельно неподвижно на каком-то кресле. Я ударил плечом в дверь, и старое дерево тут же поддалось. Бросился внутрь маленькой комнаты и замер. На старом стоматологическом кресле лежала Фиби, избитая до полусмерти. Она была голая, и кровь была свежей. К ее руке была прикреплена капельница с героином или какой-то другой дрянью.
Я выдернул иглу, не обращая внимания на брызнувшую следом кровь, и поднял Фиби на руки. Она издала слабый стон, но не проснулась. Она практически ничего не весила. Выйдя из лачуги, я увидел пять тел, лежащих посреди дороги.
— Думаю, они мертвы, — сказал Вик, когда Ковбой и Флейм встали рядом со мной.
Фиби застонала в моих руках.
— В дерьмовом состоянии, — оценил Ковбой, глядя на тело Фиби.
Сучка была голой, а у меня не было с собой ничего, чтобы прикрыть ее. Я пристально смотрел на Ковбоя, пока он не отвел взгляд.
— Лес начинается вон там, Хаш оставил там фургон, — сказал я и начал двигаться.
Едва успел сделать три шага, как услышал щелчок пистолета и хруст нескольких ног по неровной земле. Я замер и повернул голову вправо.
Гребаный Гиммлер, а также два придурка с пистолетами, нацеленными прямо нам в голову.
— Я знал, что с вами, суки, что-то не так, как только вы вошли сюда, — сказал Гиммлер, крепче сжимая пистолет.
Флейм и Ковбой застыли рядом со мной. Я крепче сжал Фиби в своих руках. Глаза Гиммлера упали на Рыжую.
— Мейстер не потерпит того, что ты пытался украсть его шлюху, ублюдок. Ему плевать, был ли ты снайпером или можешь убивать с расстояния в несколько ярдов.
Он подходил ближе, пока ствол его пистолета не уперся мне в лоб. Он улыбнулся, а я приготовился к атаке. Его голова склонилась набок.
— Почему вы здесь? Вы не из Клана. Если бы это было так, вы бы присоединились к делу, а не воровали у нас.
— Черный-любовник. com, — сказал Вик позади меня. — Может, слышали о нас. Белые, которые просто обожают трахать черных. Киска, член, да все, что угодно. Мы по уши в этом шоколадном дерьме.
Гиммлер фыркнул на неубедительную шутку Вика, но это дало мне долю секунды, необходимую для атаки. Я ударил рукой по дулу пистолета Гиммлера, сбив прицел с головы. Опустился и положил Фиби на землю, пока Вик, Флейм и Ковбой набрасывались на других придурков. Выстрелы звучали, как гром среди пустого города-призрака.
Я оттолкнул Гиммлера, и мы упали на землю. Ублюдок боролся со мной за пистолет. Но я ухватился за него и врезался лбом в его лоб. Гиммлер закричал. Я услышал гортанный звук, как будто кто-то захлебывается кровью. Посмотрел в сторону и увидел, что Флейм сидит на одном из мужчин, его грудь залита кровью, ножи вонзаются в плоть клановца.
Удар пришелся мне в рот, из губы потекла кровь, и я вышел из себя. Я обрушил кулак на лицо Гиммлера. Вырвав пистолет из его руки, одним резким движением повернул ствол и прижал к его горлу. Ублюдок встретил мой взгляд, и я улыбнулся. Я улыбнулся, когда послал пулю через его череп, разбрызгивая мозги по этой гребаной грязной земле.
Я выстрелил снова, на этот раз в подбородок, и увидел, как у мудака отлетела челюсть. Я подумал о Фиби и других шлюхах в этом месте и выстрелил снова, и снова, теряясь в море крови, пока кто-то не оттащил меня назад, и я не упал на землю. Я нацелил пистолет на того, кто это был, и увидел, как Ковбой отпрянул, подняв руки вверх.
— Ты убил его. И мы должны, бл*дь, уходить. Сейчас же. Эти выстрелы заставят остальных ублюдков вернуться за несколько секунд.
Встряхнув головой и вернувшись в реальность, я бросил пистолет на землю и кинулся за Фиби. Ее обнаженное тело было забрызгано кровью. Я поднял ее и посмотрел на своих братьев. Лицо Флейма было залито кровью, а его черные глаза были безумными.
— Двигайся, сейчас же, — приказал я.
Мы оставили изрезанных ублюдков на земле и скрылись за деревьями.
Я не стал ждать братьев, зная, что они последуют за мной, и направился к тропинке, ведущей к дороге. Ветки и сучья били меня по лицу, пока мы бежали.
Через десять минут мы добрались до фургона, который оставил для нас Хаш. Вик и Флейм запрыгнули в кабину и завели двигатель. Я забрался на заднее сиденье, как и Ковбой.
— Где он, бл*дь? — спросил Ковбой в панике, его глаза сканировали заброшенную проселочную дорогу.
— Скорее, о чем он, бл*дь, думал? — огрызнулся я, вспоминая о том, как Хаш взял на себя всех этих ублюдков.
Засранец.
Ковбой сжал кулак и ударил им в стену фургона. Фиби вздрогнула в моих руках. По крайней мере, она не настолько была под кайфом, чтобы ни на что не реагировать. Может, с ней все будет в порядке. По крайней мере, физически.
Я схватил одеяло, которое лежало на заднем сиденье фургона, и обернул его вокруг ее обнаженного тела. Фиби снова застонала, ее глаза закатились, но она все еще не проснулась. Черт знает, на каком коктейле Мейстер держал ее.
— Там! — крикнул голос Вика из кабины.
Я выглянул из открытых дверей и увидел Хаша, бегущего к нам. Этому ублюдку повезло, что он был быстрым. Он подал сигнал, чтобы мы начали движение. Ковбой высунулся из задней двери и вцепился в руку Хаша, втягивая его внутрь. Они захлопнули двери, и мы рванули с места. Я держал пистолет в руке, на всякий случай.
— Что это, бл*дь, было? — огрызнулся Ковбой.
Он нависал над Хашем чертовски злой.
— Что? — Хаш огрызнулся в ответ, выражение его лица потемнело.
— Насмешка над массивным межрасовым членом, придурок. Ты должен был привести в действие взрывчатку, а не предлагать себя для гребаного линчевания, — прошипел я.
Хаш проигнорировал меня и впился взглядом в лицо Ковбоя.
— Ты думаешь, после всего, что эти ублюдки из Клана сделали со мной, с моей семьей, я собирался просто отвлечь их взрывчаткой? Да пошло это дерьмо. Я хотел, чтобы эти ублюдки увидели мою нечистую задницу. Я хотел, чтобы они кипели от злости.
— Ну, работа сделана, ублюдок, — Ковбой сполз вниз и сел на противоположную сторону фургона. — Ты хотел, чтобы они кипели? Подожди, когда Мейстер вернется и увидит, что у его заместителя нет лица и черепа.
Никто не проронил ни слова, пока Викинг, как молния, вез нас обратно в лагерь. Пока Хаш не покачал головой и не сказал:
— Черт. Это Фиби? Сестра Ли?
— То, что от нее осталось, — я указал на Ковбоя. — Свяжись с говнюком Пророком по сотовому. Он должен быть в моем доме к нашему приезду. И скажи этому ублюдку, что это не гребаная просьба.
Ковбой сделал, как я просил.
Я держал взгляд направленным вперед, уставившись в стенку фургона. Пока не почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Когда я посмотрел вниз, глаза Фиби, покрытые синяками, были открыты. Я напрягся, когда мой взгляд встретился с ее.
— Вик, езжай домой окольными путями и гаси свет. Они будут кишеть на главных дорогах через несколько минут. Это дерьмо не закончится, пока мы не проедем через ворота лагеря.
Я не сводил глаз с лица Фиби, и та маленькая улыбка, которую она постоянно демонстрировала мне, растянула ее губы. Мое сердце разорвалось прямо по середине.
Своим хриплым, искаженным голосом она прошептала:
— Безопасность…
Через секунду ее глаза закрылись, но я не переставал смотреть на нее. Я не мог отвести взгляд. Даже когда фургон остановился, я не мог оторвать глаза.
«Безопасность», — сказала она.
Что бы это, бл*дь, для нее ни значило.
***
Когда фургон остановился у моего дома, я прижал Фиби к груди и вышел на воздух. Она стонала в моих руках, когда ветер трепал ее поврежденную кожу.
Райдер стоял возле двери в мой дом с медицинской сумкой в руках. Малыш Эш был перед дверью Флейма, а в окне я видел Мэдди, которая наблюдала за происходящим.
Флейм направился прямо к Эшу, а затем вошел в дверь своего дома. Я двинулся к своей, взглянув на теперь уже бритоголового Пророка и сказал:
— Следуй за мной.
Я прошел в свою спальню и положил Фиби на кровать. Она застонала, выгнув спину дугой, когда я отступил назад. Ее рыжие брови нахмурились, а ноги стали беспокойными.
Я смотрел, как пальцы на ее левой руке ощупывают правую руку. Ногти начали царапать, ища место введения героина.
— Могу я?.. — спросил голос позади меня.
Я оглянулся на Райдера, стоящего в дверном проеме. Но глаза этого урода были устремлены не на меня, а на Фиби.
— Давай, — я отступил назад.
— Черт, — пробормотал Райдер под нос, опускаясь на колени и открывая свою сумку.
Он поморщился, глядя на ее раны. Рука, проводившая по рукам и ногам Фиби, остановилась в воздухе и сжалась в кулак.
— Мне очень жаль, — сказал Райдер Фиби.
Если я не ошибаюсь, голос этого засранца надломился. Его голова опустилась и закачалась из стороны в сторону.
— Мне чертовски жаль.
Мои глаза сузились, когда я наблюдал за ними, и грудь сжалась от того, как он говорил с ней. Я знал, что они были знакомы. Знал, что его близнец-психопат трахал ее дольше всех. Но мне не нравилось, как близко был к ней Райдер. Какому-то проклятому режущему чувству в моей груди не нравилось, как близко он был с ней знаком.
— Ее насиловали и избивали. Не знаю, как долго.
Райдер повернул голову, чтобы выслушать меня, и, клянусь, этот ублюдок вытер глаза.
— А еще она на героине. Мудак Мейстер держит всех сучек на этом дерьме.
Вспомнив о причине, по которой Райдер находился в своём доме, он начал осматривать повреждения Фиби.
— Мне нужны полотенца и вода. Мы должны вымыть ее.
Из коридора послышались шаги. Я оглянулся: Малыш Эш уже собирал то, что просил Райдер. Я даже не заметил, что пацан был рядом. Когда он вернулся, я вопросительно поднял бровь.
— Подумал, что понадоблюсь тебе, — сказал он.
Я взъерошил его темные волосы и забрал у него таз с водой. Поставил его рядом с Райдером, в это время Эш передал полотенца.
— Подожди на кухне, парень, — велел я.
Я наблюдал, как Райдер вымыл кожу Фиби и начал накладывать швы. Он перешел к ее киске и повреждениям, которые были там. Я напрягся. Если быть честным по отношению к Пророку Придурку, этот ублюдок был бесстрастным и, бл*дь, профессионалом. Но глядя, как он приближается к ее киске, я чуть не сошел с ума. Поэтому сосредоточился на лице Фиби, на ее глазах, которые то открывались, то закрывались. Ее губы разомкнулись, и язык провел по потрескавшейся плоти.
— Ей нужна вода, — сказал Райдер, зашивая порез на ее бедре.
Стиснув зубы, я помчался на кухню и прошел мимо Эша, который сидел за столом. Я взял стакан и наполнил его водой. Вернувшись в спальню, я протянул его Райдеру. Бывший брат посмотрел на мою руку.
— Тебе придется самому это сделать. Я должен зашить эти порезы, чтобы в них не попала инфекция.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Открыв их снова, я переместился к изголовью кровати и сел на край.
Фиби застонала и повернула голову в мою сторону. Ее глаза открылись, и ее чертов голубой взор устремился прямо на меня. Ее губы подергивались, мое тело напряглось, гадая, не попытается ли эта сучка снова улыбнуться мне. Но она задыхалась от жажды, поэтому я осторожно провел рукой по ее затылку и наклонил ее шею. Тощее тело Фиби было легким, как перышко. Она издавала болезненные звуки, когда я двигал ею, но все это время ее остекленевшие глаза не отрывались от моих.
Я сглотнул гребаный комок, пробиравшийся к горлу. И, черт возьми, моя рука, державшая стакан, дрожала. Я закрыл глаза и приказал себе собраться с мыслями. Но не успел это сделать, как меня снова впихнули обратно.
Я почувствовал, как пот стекает по моей шее. Чувствовал, как сухой воздух наполняет мои легкие. Ощущал грязный пол под коленями и его руку в моей руке, когда я крепко вцепился в него. Я чувствовал, как чертовы слезы застывают под моими закрытыми веками, когда я вдыхал его запах — запах крови, мочи и дерьма, оставшийся от многодневных пыток.
— АК, — сказал глубокий голос, проникая в мое сознание.
Я попытался вернуться назад, но был в чертовой ловушке. Мое сердце ударилось о грудную клетку так сильно, что я был уверен в том, что мои ребра вот-вот сломаются.
Затем протяжный женский стон завладел моим разумом и, бл*дь, прорвался сквозь воспоминания.
Я моргнул и смахнул слезы. Голубые глаза все еще смотрели на меня. Но не глаза вернули меня назад, а осознание того, что я был с Фиби. Это было ощущение ее костлявых пальцев, схвативших мое запястье со всей силой, которая у нее была. Ее рука дрожала, но она пыталась поднести стакан с водой в моей руке ко рту.
Глубоко вдохнув, я медленно поднес стакан к ее рту и внимательно наблюдал за тем, как она пьет. Она закашлялась, пытаясь проглотить слишком много за один раз.
— Маленькими глотками, — произнес Райдер где-то рядом со мной.
Но я не мог отвести взгляд от Фиби. Теперь, когда ее лицо очистилось от грязи, крови и прочего дерьма, которым она была испачкана, я увидел, как она выглядит на самом деле. Ее и без того бледная кожа стала серой. Щеки были впалыми, а скулы резко выделялись на исхудалом лице. Но ее гребаные веснушки все еще были на месте. Та же чертова уйма веснушек, что и в тот день, когда я привязал ее задницу к тому гребаному дереву в коммуне. Их было так много, что на ее щеках, что на лбу, наверное, миллион. И эти маленькие ублюдки на ее носу…
— Достаточно, — проинструктировал Райдер.
Я отодвинул стакан. Но не опустил ее обратно на кровать. Я держал ее голову в своих руках. Даже когда ее глаза закрылись, а дыхание стало поверхностным, я не отпустил ее. До тех пор, пока Райдер не появился в поле моего зрения. Этот ублюдок наблюдал за мной, нахмурившись. Следил за мной. Как будто он имел какое-то гребаное право решать, что будет с этой сучкой дальше. Как чертов брат, присматривающий за своей сестрой.
— Что? — огрызнулся я и опустил Фиби обратно на подушку.
Она выглядела чертовски странно, лежа в моей постели.
Райдер молчал несколько секунд, просто смотрел на меня. Он провел рукой по своей бритой голове.
— Я подлатал ее. Она… — он жестом указал на ее киску, — Пострадала. Он сделал ей больно, но она поправится.
Райдер посмотрел на ее руки и видимые следы.
— Но нам нужно достать лекарства, чтобы вывести героин из организма.
Пока я собирался заговорить, послышался звук открывающейся входной двери, и торопливые шаги по коридору. В мою комнату вошел Кай, за ним Стикс.
Кай посмотрел на кровать. Я встал и отодвинулся, чтобы он мог видеть Фиби. Затем скрипнул зубами, когда вспомнил, что она все еще была голая. Я повернулся, поднял ее тонкую фигуру и положил под одеяло. Когда она была укрыта, отступил назад и посмотрел на своего Преза и ВП. Но они уже видели ущерб. Я понял это по убийственному выражению лица Кая.
— Она будет жить? — холодно спросил он.
По его тону я понял, что вопрос был адресован не мне.
— Будет, — ответил Райдер.
Он сделал паузу, достаточно долгую, чтобы Кай и Стикс посмотрели на него.
— Но она была на героине и даже больше, я полагаю.
Я почувствовал, как воздух вокруг нас чертовски похолодел. Зубы Кая впились в губу. Брат был в ярости.
— Они все, — добавил я.
Кай и Стикс посмотрели на меня.
— Сучки из города-призрака. Он ставил им капельницы с героином, крэком и хрен знает, чем еще. Все шлюхи были в отключке.
Я оглянулся на Фиби. Она выглядела чертовски крошечной, лежа на моей кровати.
— Черт его знает, как долго она была на этом.
— Недолго, я бы сказал, — заключил Райдер.
— Не говори Лиле, что она вернулась, — сказал я Каю. — Она еще не прошла через все дерьмо.
— Ей нужны лекарства, — продолжил Райдер. — Чтобы избавить ее от героина и…
— А мне нужно, чтобы вы все убрались на хрен, — сказал я, скрестив руки на груди.
— Что? — резко спросил Кай.
Стикс шагнул вперед, его мощная грудь тяжело вздымалась от моего дерьмового отношения.
— Мне нужно, чтобы вы все убрались из моего дома, — моя челюсть сжалась.
Кай посмотрел на меня.
— У тебя проблемы, брат? — спросил он, несомненно, задаваясь вопросом, что за хрень тут происходит.
— Сучке нужно избавиться от дерьма в ее венах. Так что я буду наблюдать за ней, пока оно не исчезнет. А для этого мне нужно, чтобы все остальные отвалили.
— Резко завязать с наркотой? — спросил Райдер, в голосе которого звучала паника. — Есть способы получше. Мы можем отучить ее от этого с помощью лекарств, сделать это менее болезненным для нее. Черт, она заслуживает этого после того, через что ей пришлось пройти.
— Мой способ займет всего несколько дней. Так что убирайтесь, — я обратился непосредственно к Каю и Стиксу. — Я позвоню, когда она пройдет через это.
Глаза Стикса переместились на Фиби. Подняв руки, он показал:
— Ты не должен этого делать. Сучка — не твоя забота.
Нет… должен.
Прежде, чем я успел увидеть ненужное, бл*дь, сочувствие на лицах Стикса и Кая, я повернулся и пошел к своему шкафу. Вытащил черную футболку Палачей и пару боксерских трусов. Не оглядываясь, я сказал:
— Выметайтесь, я сказал. Позвоню, когда все будет закончено.
Я знал, что они ушли не сразу, и не оборачивался, пока они этого не сделали. Когда мы остались одни, я встал у края кровати и уставился на Фиби. Она выглядела такой чертовски спокойной, но я знал, что через несколько часов, когда наступит ломка, ей не будет покоя в течение нескольких дней.
Я крепче сжал в кулаках футболку и боксеры и боролся с чертовой ямой, которая пыталась образоваться в моем животе.
Фиби вздрогнула во сне. Я подошел к ней и откинул одеяло. Я уставился на ее истощенное тело и представил, как бы она выглядела здоровой и сытой. Черт. Я знал, что в таком виде она была бы лучшей гребаной сучкой, которую я когда-либо видел. Я представил себе ее кожу без порезов и следов, цвета молока. И улыбку на губах, которая была вызвана тем, что она освободилась от дерьма в венах, а не неуместной благодарностью за спасение из сети секс-торговли.
Заставив себя двигаться, я надел на нее футболку. Аид улыбался мне, держа в руках свой «Узи» и петлю. Футболка свисала до середины ее бедер. Я надел черные боксеры на ее ноги и снова натянул на нее покрывало.
Вик и Флейм наблюдали за мной из дверного проема.
— Ты не должен делать это дерьмо, Ксав, — сказал Вик. — Предоставь это кому-нибудь другому.
— Я могу это сделать, — я скрестил руки на груди.
Флейм, в кои-то веки, был чертовски неподвижен, и я понял, что брат беспокоится, когда его черный взгляд задержался на мне, не отрываясь.
— Отдай ее кому-нибудь другому, — прорычал он.
— Я сделаю это, — сказал я.
Флейм покачал головой, словно готов был спорить.
— Флейм, я провел тебя через твое дерьмо, верно? Когда мы вытащили тебя из той психушки?
Ноздри Флейма раздулись, а мышцы на его шее напряглись при воспоминании.
— Я могу сделать это и для нее, — я провел рукой по волосам. — Черт, я должен сделать это и для нее тоже.
Вик в отчаянии прислонился затылком к дверному проему. Флейм посмотрел на Фиби, и его глаза слегка сузились. Я мог сказать, что он видит себя на этом матрасе. Он повернулся на пятках и вышел из моей комнаты. Я знал, что так брат отпускает свое протестующее дерьмо.
— Не всегда нужно быть тем, кто делает это для людей, понимаешь? — сказал Вик.
Я посмотрел на своего старого друга, но ничего не сказал. У нас были очень разные взгляды на этот вопрос.
— Это не изменит прошлого.
Я поднял руку вверх и быстро оборвал это дерьмо.
— Не надо, — предупредил я, — Не вороши это, бл*дь, Вик. Я серьезно.
Вик посмотрел на меня, но опустил глаза. Он повернулся, чтобы уйти.
— Что у тебя с этой сучкой? Почему тебе не насрать?
Я не ответил. В основном потому, что сам не знал. Мне просто нужно было, чтобы ей стало лучше. Это все, что я позволил себе принять.
— Мне нужно, чтобы ты взял пацана на несколько дней, — сказал я вместо этого. — Флейму нужно побыть с Мэддс наедине. Он не в себе после города-призрака. Не хочу ставить Эша на его пути.
Вик кивнул.
— И не веди себя с ним как придурок.
Вик отдал мне чертову честь. Затем вышел из дома, а я постучал в дверь комнаты Эша.
— Да? — отозвался он.
Я открыл дверь. Малыш Эш сидел на своей кровати.
— Нужно, чтобы ты остался с Виком на несколько дней, парень.
Он уставился на меня, его черные волосы были в чертовом беспорядке.
— Хорошо.
Он поднялся на ноги и начал собирать сумку. Затем выждал, пока почти закончит, чтобы спросить:
— Это имеет отношение к сучке в твоей комнате?
Я ухмыльнулся.
— Сучка, Малыш Эш? Осторожно, скоро ты можешь начать говорить как настоящий Палач.
Его лицо загорелось от смущения.
— Вы все говорите «сучка», теперь и я говорю. Здесь не так уж плохо так говорить. Ты говоришь это только о цыпочках, которые тебе нравятся.
Я кивнул, затем ответил на его первоначальный вопрос.
— Да, парень, это связано с сучкой в моей комнате.
Он двинулся к выходу. Когда проходил мимо меня, я схватил его за руку.
— Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся к Вику, Флейму или Мэддс, хорошо?
Он кивнул и ушел. Я запер дверь, затем собрал все вещи, которые, как я знал, понадобятся в ближайшие часы. Принял душ и оделся в одни джинсы, смахнув с лица все еще мокрые волосы. Затем притащил стул в спальню и сел на край кровати.
И стал ждать.
Я ждал, когда начнется ломка. Стараясь не позволить дежавю из прошлого проникнуть в голову.
Кого я обманывал? На это не было ни малейшего шанса.
Так что я позволил начаться и моим пыткам.
Кровь. Кровь и хренова тонна тел окружала нас. И его не было. Девина больше не было…