АК
Пять дней спустя…
Я пил пиво, позволяя холодной жидкости стекать по горлу. Ночь стала теплее, и я сидел на своем заднем дворе, рядом со мной стоял ящик, наполненный пивом. Небо было черным, и на нем не было ни единого облачка.
Вик ушел в клуб около часа назад и попросил Малыша Эша стать его вторым пилотом на эту ночь. Сегодня я не думал о шлюхах. Черт, я не думал о них всю неделю. Меня не интересовало, чтобы какая-то шлюха царапала мою грудь и сосала мой член.
Какой в этом, бл*дь, был смысл?
Я посмотрел в окно своей кухни, чтобы увидеть часы на стене. Пять минут до полуночи. Глаза щипало от усталости, но я знал, что, если попытаюсь заснуть, то не больше, чем на пару часов. Потому что через секунду они окажутся у подножья моей кровати. И я действительно не мог выносить, когда эти гребаные лица смотрели на меня.
Они, конечно, дали мне пару дней отдыха. Я так и думал. С той минуты, как помог Фиби, помог ей вывести этот гребаный героин из ее вен, я знал, что они уйдут на некоторое время. Но я также знал, что, когда они вернутся, будет хуже. Намного, бл*дь, хуже. Воспоминания, которые, как я думал, выкинул из головы навсегда, вернулись и ударили мне между глаз, как идеальный выстрел. Стоя у подножия кровати, они показывали мне детали, о которых я забыл. Детали, о которых я не мог думать без потери дыхания.
Но чувство вины было еще хуже. Оно впивалось в мой живот, как когти.
Поэтому я не спал.
Потому что сейчас я действительно не мог справиться с этими воспоминаниями.
Я допил пиво и уже открывал другое, когда услышал шаги по траве.
— Что случилось? — спросил я, когда Флейм, избегая смотреть мне в глаза, подошел к тому месту, где я сидел.
— Ничего, — он сел на стул рядом со мной.
— Ничего не случилось? Ты уверен?
Он кивнул, его черные глаза смотрели на деревья. Я наблюдал, как он сжимает челюсти, как ножи переворачиваются в его ладонях.
С тех пор как мы вернулись из города-призрака Клана говнюков, свежие порезы на его руках зажили, и ножи снова стали тупыми. Он все еще прослеживал ими плоть, но новых порезов не делал.
Он вернулся к Мэдди.
Он успокоился.
Я сел обратно на свое место. Что бы Флейм ни пришел сюда сказать, в конце концов, это все равно выйдет наружу. Я откинул голову назад, уставившись на эти чертовы звезды.
— Ты ведешь себя странно.
Я замер, бутылка была почти у моего рта, и я сделал глубокий вдох. Опустил бутылку и посмотрел на Флейма. Его голова была наклонена в мою сторону, но он не смотрел на меня. Его мышцы были напряжены, а руки подергивались.
Черт. Я заставил этого ублюдка нервничать.
— Я в порядке, — сказал я нейтрально.
Губы Флейма скривились, показывая зубы.
— Ты лжешь, — прошипел он и поднялся на ноги.
Я вздохнул, когда он начал вышагивать.
— Флейм, — сказал я. — Я в порядке. Перестань беспокоиться…
— Ты мало говоришь и не ходишь в клуб.
Его голос был холодным и ровным, но я видел по сузившимся глазам, что его разум метался, пытаясь понять, что во мне изменилось.
— Еще не подошла дата.
Черт, брат мог с таким же успехом врезать железным кулаком мне в живот.
Моя рука сжалась на горлышке бутылки. Я сжимал ее до тех пор, пока не подумал, что стекло треснет под моей хваткой. Отпустил ее и покачал головой.
— Флейм, — сказал я медленно, — оставь это. Я в порядке.
— До этого еще несколько месяцев, — продолжал он. — Но ты ведешь себя так же, как и тогда.
Мой желудок сжался, когда воспоминания, которые я все время отодвигал в сторону, начали прорываться сквозь защиту. Я увидел кровь, услышал гребаные крики и почувствовал едкий запах, наполнивший комнату.
— Флейм, — предупредил я, близкий к тому, чтобы сорваться.
Почувствовал, как комок подбирается к горлу. Чувствовал, как слезы застилают глаза.
— Это из-за нее, — он резко остановился.
Подняв глаза, я встретил пристальный взгляд брата. Я вскочил на ноги, разгораясь от злости из-за того, что он довел меня до такого состояния. Но замер, увидев, как он качает головой, на его лице появилось чертовски потерянное выражение.
— Ты — АК. Ты так не поступаешь. Почему ты делаешь это сейчас? Ещё не время. Это не тот месяц. Это бессмысленно.
Я закрыл глаза и сделал долгий, глубокий вдох. Когда я снова открыла их, Флейм неловко покачивался на ногах.
— Это из-за нее, — он не задавал вопрос.
Люди думали, что Флейм был не в себе. Его отец неоднократно говорил ему, что он слабоумный. Но брат был проницателен. Он никогда ничего не забывал. И более того, с того дня, когда я помог освободить его из психушки, он был уверен, что знает меня лучше, чем кто-либо другой. Все думали, что я присматриваю за ним. Но я знал правду — он тоже присматривал за мной.
— Я в порядке, — повторил я и снова сел, проведя рукой по лицу. — Сядь, Флейм.
Он замер, но потом сделал то, что я просил. Я взял еще одну бутылку пива, чувствуя, как последствия выпитого за весь день начинают сказываться на мне.
— Это происходит с тех пор, как мы вытащили ее, — сказал он. — С тех пор, как ты привел ее сюда, к себе. Она заставила тебя снова думать обо всем этом.
Я открыл рот, чтобы ответить, но он продолжил:
— Ты не спишь. Но с тех пор, как она вернулась, стало еще хуже. Ты все время сидишь здесь. Ты пьешь. Ты никогда не пил так много.
Я знал, что отрицать это было бессмысленно. Если брат был здесь, если он оставил Мэдди в их домике одну, его беспокойство за меня должно было съедало его заживо.
Поэтому я молчал. Уж точно не собирался говорить о дерьме, о котором не нужно было говорить. Не говорил об этом с того дня, как это случилось, и не собирался начинать сейчас.
— Я переживу это, — сказал я после нескольких минут молчания. — Я…
Сглотнул, борясь с комом в горле.
— Я всегда так делаю.
— Ты никогда не делал этого, — возразил Флейм, в его голосе не было эмоций.
— И никогда не сделаю, — согласился я.
Мой голос был хриплым, поэтому я прочистил горло. Я отказывался сломаться.
— Это не твоя вина, — агрессивно сказал Флейм. — Я не знаю, сколько раз тебе нужно повторять это дерьмо.
— Я никогда не смирюсь с этим.
Мне не хотелось закрывать глаза, потому что если бы я это сделал, то увидел бы их лица. Увидел бы то, что у меня должно было остаться, если бы я не был таким чертовски глупым.
— Ей лучше, — я знал, что он говорит о Фиби. — Мэдди видела ее, и ей лучше. Мэдди наблюдала за ней ради меня, ради тебя. Ты спас ее.
Я кивнул, напряжение в моей груди немного ослабло. Ей было лучше. Черт, от Флейма это с таким же успехом могло быть веселой джигой. В памяти всплыло лицо Рыжей. Я не навещал ее с тех пор, как она осталась у Кая. Даже не спрашивал, как она. Я вытащил ее, избавил от наркотиков. Этого было достаточно. Хотя думал о ней почти каждый день. Думал о ней здесь, глядя на звезды. О ее воссоединении с Лилой. Вспоминал ее лицо, когда она увидела шрам своей сестры… ее руку в моей, когда она благодарила меня, такая чертовски маленькая… ее слова о том, что она боится…
— Я не… — Флейм стиснул зубы. — Ты мне не нравишься… такой, — низкий, грубый голос Флейма заставил меня почувствовать вину.
— Знаю, — сказал я. — Я пройду через это.
Плечи Флейма опустились в облегчении, затем он поднялся на ноги.
— Хорошо.
Он начал уходить.
— Флейм? — позвал я, когда огромное тело моего брата почти исчезло в темноте.
Он повернулся.
— Ты разговаривал с Малышом Эшем в последнее время?
Он стал неподвижен, как статуя.
— Мы сегодня работали над мотоциклом, — в его голосе снова слышалось напряжение.
Так было всегда, когда он боялся, что как-то облажался. Что он разочаровал меня.
— Просто продолжай с ним разговаривать, хорошо? Продолжай приглашать его на ужин и все такое.
— Хорошо, — сказал Флейм и, не произнеся больше ни слова, ушел в свой домик.
— Черт! — сказал я в пустоту.
Я закрыл глаза, позволяя алкоголю взять свое. Услышав звук хруста ветки, я вздохнул.
— Флейм, обещаю, я в порядке. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Я открыл глаза… и замер. Моргнул, когда увидел, что она стоит и смотрит на меня. Она сделала шаг вперед и еще один, пока не оказалась на свету. Сначала я увидел ее волосы, длинные, до середины спины. Она была одета в длинное темно-зеленое платье, подвязанное сверху каким-то хлипким куском шелковой веревки. Рукава закрывали ее руки, но, черт возьми… глубокий цвет заставлял ее веснушки выделяться больше, чем все остальное.
— Привет, — сказала она, в конце концов.
Ее охренительно приятный голос доносился сквозь ночь. Я пробежался взглядом по ее телу. Она все еще была худой, но выглядела лучше, чем пять дней назад. К ее белым щекам вернулся цвет. Синяки и следы поблекли. У нее были темные круги под глазами, но это все.
Черт. Она была сногсшибательна.
— Привет, — я выпрямился.
Фиби опустила голову и снова посмотрела на меня из-под прикрытых век. Мой член затвердел, когда она начала идти ко мне.
Она улыбнулась и заправила свои длинные волосы за уши.
— Я хотела увидеть тебя, — сказала она.
Я позволил своим глазам пробежаться по ее телу. Платье облегало небольшую фигуру, подчеркивая все изгибы. Оно прекрасно демонстрировало ее полные сиськи, скрытые под почти невесомым материалом.
Она медленно опустилась на сиденье рядом со мной. Запах цветов и еще какой-то девчачьей дряни наполнил мой нос. Словно зная, какой эффект она производит на меня, она, бл*дь, улыбнулась. Но ее улыбка быстро померкла, а глаза потеряли свой блеск.
— У меня были проблемы со сном.
Я сделал глоток пива, позволяя ей выговориться.
— Обнаружила, что с тех пор, как я здесь, не могу расслабиться.
Она закрыла глаза и наклонила голову в сторону, обнажив свою длинную гладкую шею. Ее рука поднялась и мучительно медленно провела по коже. С ее красных от природы губ сорвался вздох. Я крепко сжал свою бутылку пива.
— Ничего так не люблю, как ощущение ветра на лице, — сказала она, не открывая глаз. На ее губах появилась улыбка. — А еще мне нравится чувствовать тепло, когда светло, и лунный свет, когда темно.
Она выгнула спину, и я стиснул зубы, когда ее круглые сиськи уперлись в ткань платья. Здесь было мало света, но его было достаточно, чтобы я увидел, что под ним ничего нет. Она моргнула, и, наклонившись через пространство между двумя нашими стульями, взяла пиво из моей руки. Снова одарив меня этой гребаной улыбкой, она поднесла бутылку к губам. Медленно и осторожно, не отрывая, бл*дь, голубых глаз от моих, она обхватила горлышко губами и откинула голову назад. Проглотила один, два, три глотка, затем опустила бутылку, облизывая ободок кончиком языка. Затем передала обратно мне.
Я почти ничего не пил, кроме текилы, виски и пива, с тех пор как пять дней назад подвез Рыжую, но никакой алкоголь не сравнится с тем, как она дурманила мой разум прямо сейчас.
Фиби провела рукой по волосам.
— Я… Сегодня ночью я снова не могла уснуть и решила прогуляться. И пошла туда, куда повели ноги, — она сделала паузу. — И они привели меня прямо к тебе.
— Привели, да? — сказал я хрипловато, чувствуя, как мой постоянно увеличивающийся член практически рвется из ширинки джинсов.
— Да, — она посмотрела на землю.
Ее непринужденность исчезла, и она сжала руки в кулаки, ее пальцы дрожали.
— Я все время вспоминаю твои глаза, — вдруг сказала она, подняв взгляд на меня.
Мои гребаные глаза.
Когда она была под наркотой, и когда была в сознании, она все время говорила о моих глазах. Моих глазах и об этом проклятом дереве.
— Я пока не помню всего. Все пытаюсь вспомнить, что произошло, когда он забрал меня. Где я была? Что там произошло? Мне все время кажется, что есть что-то, что я должна знать. Должна знать. Что-то важное, что я забыла. Что я блокирую.
Она подняла руки к голове.
— Но моя голова — это огромный туман, сквозь который я не могу пробиться, как бы ни старалась.
Она посмотрела на меня и перестала дрожать.
— Но, как ни странно, я помню тебя. Больше, чем что-либо или кого-либо еще.
Наклонившись вперед, она поднесла руку к моему лицу. Я застыл на месте, когда она провела кончиками пальцев по моей щеке.
— Я помню тебя. И эти ангельские глаза.
Фиби поднялась на ноги и подошла ко мне, остановившись возле моих коленей. Я откинулся в кресле, а она смотрела на меня сверху вниз. Даже в тусклом свете я увидел, что ее бледные щеки покраснели.
— Ты спас меня.
Не было ни одной части меня, которая не была бы напряжена, когда она произносила эти слова. Она наклонилась и положила ладони на мои ноги. Мои бедра сдвинулись, когда я почувствовал тепло ее рук через джинсы.
— Помню, как была в твоих объятиях.
Ее руки начали двигаться вверх по моим бедрам, по одному дюйму за раз.
— Рыжая, — прорычал я, когда ее лицо приблизилось к моему.
Даже в пьяном состоянии я мог видеть, как расширяются ее зрачки.
— Рыжая, — сказала она, когда ее рот встретился с моим ухом. — Мне нравится это прозвище, которым ты меня называешь — Рыжая.
Ее губы коснулись моей щеки, затем пробежались по коже, пока не зависли над моим ртом, ее глаза встретились с моими.
— Я всегда выделялась в детстве из-за своих рыжих волос. Я не была блондинкой, как Ребекка или другие мои сестры. Не была красивой, с гладкой, безупречной кожей, как все остальные. Я не была проклятой и не была одаренной. Была веснушчатой и бледной. И все же я была призвана для высшей миссии.
Она улыбнулась и выгнула спину, ее сиськи уперлись мне в грудь.
Я застонал, одна рука сжалась на подлокотнике моего кресла. Я уронил свое пиво на землю, стекло звонко ударилось о камни в траве.
— Потом все пошло не так. Все изменилось.
Она замолчала и прижалась одним медленным поцелуем к моему рту.
— И ты спас меня… дважды.
Пальцы Фиби поползли вверх к моему члену. Я схватил ее за запястье.
— Ты должна остановиться, — приказал я.
Ее глаза вспыхнули.
— Я не хочу останавливаться, — задыхаясь, сказала она. — Последние пять дней я думала только о тебе и ни о чем другом.
Она понятия не имела с кем связывалась. Если бы она знала, она бы отступила.
— Продолжай в том же духе, и я трахну тебя, Рыжая. Нельзя прижимать ко мне свои сиськи, если ты не хочешь, чтобы я ими овладел.
Я уловил заминку в ее дыхании и почувствовал, как ее пульс участился под моими пальцами.
— Я трахну тебя прямо здесь. Буду трахать и не остановлюсь, пока ты не будешь кричать мое имя. Ты хочешь этого, сучка?
Ее прерывистое дыхание коснулось моего лица. Я почувствовал запах спиртного, увидел, как расширились ее зрачки и покраснела ее веснушчатая кожа от моих грубых слов. Я знал, что она вот-вот отвернется, убежит обратно в темноту. Знал, что она отступит и вернется домой. И я знал…
— АК, — прошептала она, и мои сузившиеся глаза встретились с ее.
В ее ярко-голубых глазах светилось то, чего я не ожидал — желание. Затем, бл*дь, улыбка мелькнула на уголке ее рта, и она выдернула свое запястье из моей руки, потянувшись вниз, чтобы обхватить мой твердый член. Она облизнула губы.
— АК… Я хочу, чтобы ты… чтобы ты владел мной.
И я, бл*дь, сорвался.
Наклонившись вперед, я прижал руки к ее лицу и впился своим ртом в ее. Погрузил свой язык в нее, притягивая голову вниз, когда она стонала в мой рот. Я трахал ее губы, сжимая плоть до синяков. Опустил руки на ее бедра и потянул к себе на колени. Она рухнула на меня сверху, не отрываясь от моего рта. Я застонал, когда ее рука начала теребить ширинку моих джинсов. Мой язык погрузился глубже, я потянулся вниз и задрал ее платье, чуть не разорвав гребаный материал на две части, когда не смог добраться до ее ног. Но тут мои ладони встретились с гладкой кожей.
Задыхаясь, Фиби отстранилась от моего рта и провела губами и языком по моей шее. Ее пальцы вцепились в пуговицы на моей ширинке. Я прикусил губу, когда она расстегнула джинсовую ткань и ее рука обхватила мой член. Ее бедра покачивались, и ее киска двигалась по моему бедру, пока она насаживала меня на свою руку. Ее рот прижался к моему уху, длинные рыжие волосы упали на мою щеку.
— АК, — стонала она, и проклятье, я дернулся в ее руке.
Закрыл глаза, сдерживая желание повалить ее на землю и трахнуть, как она хотела. Но тут она скользнула по моему телу. Я открыл глаза и увидел, как ее колени опустились на землю, а рука все еще сжимала мой член.
Верхняя часть ее платья расстегнулась, и под этим углом я мог видеть все, что было спереди. Но этого было недостаточно.
— Расстегни платье, — приказал я, мой голос звучал как сталь.
Фиби прикусила губу и улыбнулась. Она не сводила с меня этих чертовых голубых глаз, когда выпустила мой член и села так, чтобы я мог видеть каждое ее движение.
Ее пальцы поползли вверх по зеленому платью к завязке на вырезе. Ее язык облизал губы, когда она потянула за шнурок, удерживающий верхнюю часть платья. Ее сиськи подпрыгивали под ним, как будто только и ждали, чтобы освободиться и оказаться у меня во рту. Она задыхалась. Задыхалась, покачивая бедрами вперед-назад. Она откинула голову, и ее длинные рыжие волосы упали на одно плечо, обнажив одну сторону шеи. Я сжал кулаки, сопротивляясь желанию прыгнуть вперед и впиться зубами в ее бледную кожу.
Она была чертовой сиреной.
Мои ноздри раздувались, я едва сохранял терпение, когда она взяла одну руку и осторожно потянула верх платья в сторону. Ее ярко-белая кожа блестела, как молоко в лунном свете. Ее веки закрылись. Я зарычал, нащупывая свой член, когда ее вторая рука переместилась к подолу платья. Стоны с придыханием вырывались из ее горла. Она опустила плечо, и ткань соскользнула с одной из ее сисек. Грудь была полной, а кожа так же усеяна веснушками, как и везде. Ее пальцы скользили по коже, пока не нашли твердый сосок. Я поглаживал свой член вверх и вниз, долгими, жесткими движениями, пока она ласкала свой сосок.
Затем ее рот открылся. Я сосредоточился на руке между ее ног и чуть не кончил. Она приподняла юбку своего платья, обнажив передо мной свою киску. Но не только ее чертовски идеальная киска заставила мою руку быстрее работать над членом, но и тот факт, что два ее пальца уже были в ее дырочке. Большой палец поглаживал клитор туда-сюда, ее глаза поднялись к небу.
— Проклятье, сучка, — простонал я, наблюдая, как кровь приливает к ее лицу, а веснушки исчезают в румянце.
— АК, — простонала она, работая своей рукой все сильнее и сильнее.
Ее стоны становились все глубже и громче по мере того, как она все быстрее двигала руками. Она сжала грудь, ущипнув сосок, и вскрикнула. Моя рука на члене замерла, когда я увидел, как ее плечи подались вперед, а рот раскрылся шире. Ее рука дрожала, когда она работала пальцами в своей киске так быстро, что я едва мог усидеть на месте. И тут она замерла, лицо ее исказилось от удовольствия, а изо рта вырвался гортанный стон. Ее голова откинулась назад, обнажив шею, а рука оказалась покрыта ее собственной влагой. Краснота, как бушующий поток, распространилась по ее бледной коже, когда она отчаянно пыталась отдышаться.
Я не сдвинулся ни на дюйм, наблюдая, как эта сучка распадается на части. С закрытыми глазами и широкой улыбкой на губах, она опустила голову, ее пальцы на сиськах и в киске снова начали двигаться. Когда ее глаза открылись, зрачки расширились, она сфокусировалась прямо на мне. Отпустив себя, она двинулась ко мне.
Дойдя до моих коленей, она пробралась между моих бедер, пока ее сиськи не оказались у моего обнаженного члена. Она взяла меня в руку. Пальцы, которые были в ее киске, поднялись к моему рту, а другой рукой она начала поглаживать мой член вверх и вниз. Кончиками пальцев она провела по моей нижней губе. Она следила за мной, как ястреб, когда я схватил ее запястье и держал его у своего рта. Ее грудь поднималась и опускалась, когда я высунул язык и облизал ее пальцы. Ее вкус наполнил мой рот, и я застонал. Ее дыхание участилось, когда она наблюдала за мной, и по твердости ее соска я понял, что она получает от этого удовольствие. Поэтому я взял ее пальцы глубже в рот, пока ее рука быстрее двигалась на моем члене. Я обхватил их губами, слизывая сок.
— Ммм, — застонала она, вытаскивая пальцы из моего рта.
Ее глаза загорелись огнем, а рот расплылся в улыбке, когда она наклонилась вперед и провела языком по моих губам.
— Я чувствую вкус себя на тебе, — прошептала она и крепко сжала мой член.
— Рыжая, — предупредил я, и мой самоконтроль быстро испарился
Я наклонился вперед, чтобы поцеловать ее, но она увернулась прежде, чем я успел это сделать. Она опустилась ниже, потом еще ниже, пока, упершись ртом в кончик моего члена, не сказала:
— Я хочу попробовать тебя на вкус.
Прежде чем я успел сделать хоть один вдох, она опустила губы на мой член, не останавливаясь, пока не заглотила его целиком. А я не был, черт возьми, маленьким. На самом деле, я знал, что был огромным. Но она взяла меня в горло, даже ни разу не поперхнувшись.
— Черт, Рыжая, — простонал я, протягивая руку, чтобы запустить в ее волосы.
Затем она действительно показала мне, на что была способна. Она двигалась вверх и вниз, обводя головку языком, когда достигала верхушки. Мои яйца напряглись, когда ее рука обхватила их и поработала пальцами. Она причмокивала и стонала, когда поедала меня, как будто сучка была чертовски голодна.
Я почувствовал, как по моим яйцам разливается тепло, и за волосы оттащил ее от моего члена. Фиби задыхалась. Она пыталась вернуть свой голодный рот на мой член, но у меня были другие планы. Я потянул ее на себя и поставил на ноги. Ее большие губы были опухшими и красными. Она подалась вперед и забралась ко мне на колени. Ее бедра опустились на мои, а ее сиськи прижались к моей голой груди. Я зашипел, когда ее зубы впились мне в шею.
Потянувшись вперед, я стянул платье с ее сисек и взял их в руки. Ее губы впились в мою шею, и она застонала, становясь все громче, когда я опустил руку к ее киске и ввел пальцы внутрь.
— Проклятье, сучка, — шипел я, когда ее руки пробежались по моим грудным мышцам и спустились к прессу. — Ты чертовски мокрая.
— Для тебя, — она откинула голову назад, когда я провел пальцем по ее набухшему клитору. — Все для тебя.
— Я собираюсь трахнуть тебя, Рыжая. Я буду трахать тебя очень жестко.
Фиби улыбнулась и наклонилась, пока ее рот не оказался у моего уха. Убрав мою руку со своей киски, она схватила член и опустилась ниже, пока он заполнял ее влажную дырочку.
— Нет, — мягко сказала она, проводя языком по контуру моего уха. — Я собираюсь трахнуть тебя.
Не думал, что можно стать еще тверже, но, когда она прошептала эти слова мне на ухо, это произошло. Затем она вцепилась в мои плечи и опустилась вниз, пока я не заполнил ее полностью. Ее лоб прижался к моему. Затем сучка начала двигаться. Опираясь руками на мои плечи, она раскачивалась вперед-назад, двигая этими гребаными бедрами, пока я не видел ничего, кроме нее. Рыжие волосы, раскрасневшееся лицо, соски.
Я опустил руки и хлопнул ими по ее заднице. Спина Фиби выгнулась дугой, прижимая соски к моему рту. Пока она скакала на мне, все сильнее и сильнее, все быстрее и быстрее, я втянул ее сосок в рот и прикусил. Фиби вскрикнула, ее бедра дернулись, выжимая все дерьмо из моего члена.
— АК, — кричала она, вцепившись руками в мои волосы, чтобы удержать мой рот на своих сиськах.
Мои руки сжались на ее заднице, и я начал двигаться быстрее. Я хотел оказаться в ее киске так глубоко, как только мог. Пальцы Фиби сжимали мои волосы так крепко, что казалось, будто она вырывает пряди. Но мне было наплевать. Она могла вырвать все до единого волоска, если хотела. Мои яйца напряглись, и по тому, как сжалась ее киска, я понял, что сучка тоже была близка к оргазму.
Дыхание Фиби изменилось, и она ослабила хватку на моих волосах. Она откинулась назад, отодвигая свою грудь от моего языка. Ее темп увеличился, стоны стали более частыми, но все это ничего не значило, когда она обратила свой взгляд на меня. Ее руки переместились на мои щеки, и когда я понял, что мы оба вот-вот кончим, она посмотрела мне в глаза, и, черт возьми, казалось, что она видит меня насквозь.
Движения Фиби стали беспорядочными, ее рот слегка приоткрылся. Затем она затихла и издала протяжный стон. Ее киска сжимала мой и без того истекающий член, и когда она кончила, заливая меня своей влагой, я откинул голову назад и тоже кончил. Я кончал и кончал, удерживая сучку на своем толстом члене, пока не заполнил ее своей спермой. Я рычал, толкаясь в ее горячую киску, пока не опустел. Бл*дь, я был выжат досуха.
Пот выступил на лбу и стекал по спине. Я боролся за дыхание, пробиваясь сквозь туман, который стоял у меня в голове. В конце концов я открыл глаза.
Руки Фиби все еще лежали на моем лице. Ее глаза все еще были прикованы ко мне. И я наблюдал, как слеза за слезой падают по ее раскрасневшимся щекам.
Я застыл, гадая, что, черт возьми, случилось, но потом она приоткрыла свои талантливые губы и тихо спросила:
— Кого ты видел, когда спасал меня?
Мои мышцы напряглись так сильно, что я был уверен, будто связки вот-вот лопнут. Она наклонила голову в сторону, изучая меня, и ее пальцы погладили мои щеки.
— Кто преследует тебя?
Затем на ее губах появилась поистине чертовски душераздирающая улыбка.
Но эта улыбка не имела ни малейшего отношения к счастью. Это была такая улыбка, которая не дает тебе развалиться на части. Гребаная ложь. Фальшивое прикрытие. Как та, в которой Флейм обвинил меня.
Фиби приблизила свое лицо к моему. Я чувствовал жар от ее влажной кожи. И, черт возьми, я чувствовал запах соли от ее слез. Но я был парализован. Слова этой сучки заставили меня полностью замереть, а мой член размякнуть внутри нее.
Она прерывисто вздохнула, а потом откинула волосы с моего лица.
— Кто держит тебя в этой тюрьме? В такой же тюрьме, как моя? — повторила она, но мой рот был плотно закрыт.
Я знал, что мое дыхание тяжело вырывается через нос, но больше ничего не ощущал, кроме ее ищущих глаз, ее слез и этих чертовых мучительных вопросов.
Губы Фиби прижались поцелуем к каждой моей щеке, затем ко лбу и, наконец, ко рту. Она осталась там, целуя мои сомкнутые губы. Мои руки были крепко сжаты на ее заднице, но, когда ее язык проник в мои губы, я впустил ее. Но этот поцелуй не был похож на тот, когда мы трахались. Эта сучка была нежной, чертовски заботливой.
Просто, бл*дь, уничтожала меня.
Кто держит тебя в этой тюрьме? В такой же тюрьме, как моя?
Она целовала меня минуту, может две, прежде чем отстраниться. Прижавшись носом к моему носу, она нежно провела рукой по моему лбу, затем по щеке.
— Я думаю, мы не так уж и отличаемся.
Она улыбнулась, когда по ее бледным щекам покатились слезы.
— Я вижу это в твоих глазах. Я… — ее дыхание сбилось. — Я вижу… себя.
Фиби сдвинулась и, отстранившись от моего члена, поднялась на ноги. Она поправила платье и откинула голову назад к ночному небу. Сделала три глубоких вдоха, затем повернула голову ко мне.
— АК, — тихо сказала она на прощание и пошла прочь.
Я смотрел ей вслед, пока она исчезала в темноте.
Смотрел ей вслед черт знает сколько времени. Я провел рукой по лицу. Голова кружилась. Я потянулся вниз и засунул свой вялый член обратно в джинсы. Я все еще чувствовал вкус ее киски на своих губах. Все еще видел ее на земле передо мной, позволяющую себе кончить. Но я все еще видел и слезы, текущие по ее лицу.
Кто преследует тебя?
Я достал новую бутылку пива и выпил янтарную жидкость в три глотка. Затем запил ее бутылкой текилы, стоявшей под моим креслом. Я пил, пока не потерял сознание.
Когда очнулся, ночь все еще была темной, я уставился на людей, стоящих передо мной. Ублюдки, которые никогда не оставляли меня в покое. Поднял голову, и мои пьяные глаза увидели кровоточащие фигуры, идущие ко мне, смотрящие мне в лицо. Их черные глаза были бездушными ямами, они смотрели на меня, не позволяя двигаться дальше.
Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от них.
— Они, — хрипло сказал я.
Затем вздрогнул, почувствовав, как по моим щекам текут слезы.
— Я пытался спасти их… но ничего не вышло… ничего не вышло. Они никогда не оставят меня в покое.
Я снова заснул, чувствуя руки Фиби на моем лице и ее губы на моих.
Я вижу это в твоих глазах… Я вижу… себя.
И черт, но в ее глазах я тоже видел себя.