— Послушайте, Олеся, — кручу в пальцах вилку, натягивая улыбку, похожую на оскал. — Вы мне не нравитесь. И вам придётся очень постараться, чтобы завоевать моё доверие!
— Я это уже поняла. У меня испытательный срок, и я настроена решительно.
Втыкаю вилку в яичницу, и желток растекается по тарелке. Олеся, проследив за моим недружелюбным жестом, медленно моргает.
— Вероника Алексеевна, я хочу стать вашим другом. Я пришла с добрыми намерениями.
— Посмотрим, — вздыхаю, закидываю в рот еду. — Знаете, что мне непонятно? Почему такая молодая и красивая девушка с высшим образованием отказалась от свободной жизни и захотела жить у нас, в золотой клетке?
— Это сложная и долгая история, — опускает взгляд в свою тарелку.
— Я никуда не тороплюсь! — развожу руками, бросив взгляд на телефон.
Максимка спит сладко, зажав кончик одеялка в ладошке.
— Восемь лет назад я вышла замуж за потрясающего мужчину. Подружки мне завидовали, сестра мечтательно вздыхала в надежде, что когда-то и она встретит принца. Я сама поверить не могла, что это не сон, а моя реальность! Мой муж — прекрасный человек, добрый, понимающий, великодушный. Но он другой национальности.
— И кто же он?
— Сириец. И ему было важно, чтобы я родила для него сына, — Олеся грустно улыбается, выдерживая паузу.
Она будто воспоминаниям предаётся, а в глазах загорается грусть. Даже слёзы блестят на ресницах.
— Что с ним случилось? — не выдерживаю затянувшегося молчания.
— С ним всё хорошо, — качает головой и смахивает влагу с щеки. — Он живёт в Москве, у него новая жена, которая вот вот родит ему долгожданного мальчика.
— Логично, раз вы согласились жить в нашем доме на постоянной основе, значит у вас не получилось подарить мужу ребёнка, — проникаюсь сочувствием.
— Я была беременна три раза, — Олеся зажмуривается.
Я смотрю на неё молча. Не хочу нарушать тишину. Это её личное, сокровенное. То, что она мало кому рассказывает. Даже сейчас вытягивает слова из глубины души с болью и отчаянием.
— Первый мой мальчик прожил всего двадцать семь часов, — няня закрывает лицо руками, утопая в слезах.
А по моей коже пробегает табун болезненных мурашек.
— Я вам сочувствую, Олеся, — с горечью.
Я была настроена к этой девушке слишком предвзято.
— Второго малыша я не доносила, на шестом месяце беременность замерла, — продолжает в пустоту, стеклянными глазами уставившись на стену.
— Ужасно, — шепчу я, и даже стыдно становится за своё поведение.
Я сделала вывод о человеке, даже не узнав его поближе. А стоило бы. Конечно, у Волкова весь персонал с тяжёлыми судьбами. Муж будто чувствует, кого принимает на работу. Вот и в этот раз исключения не произошло.
— А третья, моя доченька, задохнулась во время родов. Асфиксия. Её не откачали. После этого муж принял решение взять вторую жену своей национальности, которая точно смогла бы родить ему. У них разрешено многожёнство, но я… Я не смогла принять такой исход. Не смогла бы его с кем-то делить. И я приняла очень сложное решение.
— Вы ушли от него, — догадываюсь я.
— Мне пришлось.
Я прикусываю губу и с сочувствием смотрю на миловидную девушку. Тяжёлая судьба у неё.
— Знаете, Олеся, пожалуй сегодня вечером я познакомлю вас с Максиком, — слабо улыбаюсь.
В глазах Олеси загорается едва уловимый блеск.
Вечером, как я и пообещала нашей няне, проходит её знакомство с моим малышом.
Я прониклась историей Олеси, будто на себе почувствовала её боль. Вероятно, случись такое со мной, я бы не смогла это пережить.
Да, я тоже настрадалась в начале отношений с Волковым, который играл со мной в горячо — холодно, то давая надежду, то отправляя на дно собственных иллюзий.
Но мои страдания ничто в сравнение с тем, что пришлось пережить нашей няне.
— Проходите, — выдаю сразу, как только слышу стук в дверь.
Олеся проплывает в комнату с улыбкой и сразу же приближается к Максимке.
— Вот ты какой, Максим Степанович! Богатырь! — восхищённым взглядом окидывает малыша.
Максимка лежит на развивающем коврике в центре комнаты и зачарованно рассматривает чёрно-белую развивающую картинку.
— Да, Максик правда получился крупный! — моя полуулыбка предаёт Олесе уверенности, и она, осмелев, осторожно тянется к ребёнку.
Поднимает его и прижимает к сердцу, а тот цепко ухватывает ручкой прядь её волос и издаёт что-то похожее на "агу".
— Какой же сладкий! Ты такой красавец, Максим Степанович! — няня внимательно осматривает его личико. — На папу похож!
— Добрый вечер! — в комнату входит Волков, и я загораюсь радостью.
Вспомнишьсолнце, вот и лучик!
Видеть мужа всегда приятно. Встаю на носочки, чтобы поцеловать его идеально выбритую щёку, а он обнимает меня за талию и притягивает к себе.
— Здравствуйте, Степан Ефимович! — Олеся светится от счастья, качая мальчишку.
— Я вижу, Вероника всё таки разрешила вам познакомиться с моим сыном. Я рад.
— Да, мы, вроде, поладили, — няня смотрит на меня.
— Поладили, — подтверждаю её слова кивком головы.
— Вот и славно! Теперь ты сможешь поехать на студию и записать свои песни, милая, — муж гладит меня по волосам, ласково и трепетно.