Ранние утренние лучи отбрасывают теплый золотистый оттенок на ее гладкую обнаженную кожу, когда она лежит обнаженная, раскинувшись поперек кровати.
Я разминаю затекшую от долгого сидения в одном положении спину, но, как ни стараюсь, не могу заставить себя подняться с сиденья.
Я жду, когда она проснется, зная, что действие успокоительного, которое я ей дал, скоро закончится. Я использую его не в первый раз, но люди, на которых я обычно его использую, гораздо крупнее Айви, поэтому мне пришлось соответствующим образом скорректировать дозу. Как бы я ни был бесспорно зол прямо сейчас, я не хочу причинять какой-либо длительный ущерб.
Прошлой ночью, сидя на заднем сиденье машины после того, как я приказал Питу следовать за ней, моя кровь вскипела до такой степени, что все, что я хотел сделать, это что-нибудь разрушить.
И что может быть лучше для уничтожения, чем этот маленький гребаный придурок, который думает, что может прикоснуться к тому, что принадлежит мне?
Я не так терпеливо ждал на заднем сиденье машины, когда погаснут все огни и люди внутри уснут, пока пользовался своим мобильником, чтобы вычеркнуть этого человека, который жалеет, что он не трахает Айви.
Используя отмычку, я быстро справился с дверью, что чертовски забавно, особенно для живущих на первом этаже. Если это была его попытка уберечь Айви, то он потерпел неудачу на стольких гребаных уровнях. Вот почему я ей нужен. Я единственный, кто может защитить ее от монстров вроде меня.
Единственная причина, по которой я оставил его в живых, это то, что я нашел ее в отдельной комнате и обе их двери были закрыты. Я знаю, что они не трахались. Ни за что на свете он не смог бы заполучить Айви, а потом вышвырнуть ее из своей постели.
К счастью для него, на этот раз он останется в живых, но это единственная уступка, которую я могу предложить.
Я первым зашел в его комнату и вытащил шприц из кармана. Сняв зубами колпачок, я воткнул иглу ему в бедро и ввел лекарство в его организм, поймав его руку, когда он потянулся, чтобы отмахнуться от того, что, я уверен, он принял за укус.
— Что за… — его голос прервался прежде, чем он смог закончить, поскольку он снова потерял сознание.
Я оставил его там, где он был, зная, что с ним не будет проблем. Он проснется утром с головной болью и не вспомнит, что я был здесь или большую часть предыдущего вечера.
Затем я пересек коридор к комнату, в которой спала Айви, и достал второй шприц, перепроверив его, прежде чем задрать футболку к ее бедру. Благодаря тому, что в моем штате есть врач, в моем распоряжении все виды наркотиков. То, что я дал придурку в другой комнате, сработало как GHB, сделав его бесполезным и оставив его с ошибочной памятью, когда он, наконец, проснется.
Не желая, чтобы Айви что-то забыла, я вместо этого дал ей снотворное, мне нужно было только, чтобы она продолжала спать ради меня.
Я вонзил иглу ей в кожу, ее тело дернулось, когда она закричала. Она боролась и хныкала, прежде чем потерять сознание.
Я снова закрыл иглу и положил ее обратно в карман, успокаивая кожу в том месте, куда я ее воткнул.
Не в силах сопротивляться, я задрал футболку выше, переворачивая ее на спину, открывая ее обнаженную киску.
— Ублюдок. — Неужели я был неправ? Какого хрена ей быть голой под футболкой, если она не трахалась с ним?
Я взглянул на дверь и уже подумывал перерезать ему горло, когда заметил на комоде ее сверток с одеждой, включая нижнее белье.
Я поднял их и глубоко вдохнул, используя ее эссенцию, чтобы успокоиться.
Повернувшись к ней и увидев, что ее волосы были влажными, я понял, что она приняла душ. Кусочки головоломки встали на свои места. Она не хотела снова надевать свои грязные вещи. Хмуро глядя на футболку, я сопротивлялся желанию сорвать ее с ее тела, пока не вытащу ее отсюда.
Положив в карман ее стринги, я вернулся к кровати, мои руки в перчатках скользили вверх по ее бедру, пока я не достиг жара ее киски.
Я ввел в нее палец и некоторое время двигал им взад-вперед, прежде чем вытащить его и засунуть себе в рот.
Я помню, как застонал, когда вкус Айви взорвался у меня на языке, заставив мою голову закружиться. Мне едва удалось удержаться от того, чтобы не трахнуть ее тут же, пока она была распростерта и уязвима передо мной.
К счастью для нее, вкуса ее меда было достаточно, чтобы удержать монстра на расстоянии.
Я подхватил ее на руки в стиле невесты и понес к ожидающей машине.
Пит приготовил для меня открытую дверь, закрыв ее, как только мы оказались внутри.
Я набрал Кензо, как только нашел Айви, и дал ему адрес.
— Мне нужна одежда Айви из спальни слева и все остальное из ее вещей, что ты можешь увидеть.
— Сделано. Что-нибудь еще?
Я на мгновение заколебался. Мне действительно следовало просто убить его и покончить с этим.
— Поставьте пустую бутылку из-под любого алкоголя, который у него есть, рядом с его кроватью. Я хочу, чтобы он думал, что его избили. Я хочу его фотографии в компрометирующей позе. Кое-что, что мы можем использовать для шантажа, если потребуется, и выясни о нем все, что сможешь. Имя Марвин, фамилия Кин.
— Понял. — Он повесил трубку как раз в тот момент, когда Пит отъехал от тротуара.
Я закрыл перегородку между нами, не желая, чтобы даже Пит смотрел на Айви.
Тишина тянулась, пока Пит вел нас по улицам города, но я не отводил глаз от Айви, чья голова лежала у меня на коленях, ее худощавое тело вытянулось поперек сиденья.
Поглаживая пальцем ее щеку, я воспользовался секундой, чтобы оценить тихое одиночество. Когда она проснется, это превратится в битву желаний, в которой у нее нет шансов победить. Не то чтобы это остановило бы ее. Явное упрямство Айви — такая же часть ее очарования, как и часть ее проклятия.
Наматывая прядь волос на палец, я наблюдал, как она выскальзывает из моей хватки, и нахмурился из-за символизма. Но я не позволю Айви ускользнуть. Я просто усилю хватку.
Сунув руку под куртку, я вытащила нож из чехла, поднял прядь волос с затылка Айви, чуть выше затылка, и отрезал ее.
Держа прядь волос в руках, я поднес ее к носу и вдохнул, уловив слабый аромат кокоса и лайма, который она так любит.
Сунув прядь волос в карман к ее нижнему белью, я вернул нож в ножны и нежно провел пальцами по ее лицу.
Такая умиротворенная во сне, что было легко запомнить каждую веснушку. Когда она не спит, ее лицо такое оживленное, что я скучаю по мелочам, таким как крошечная родинка над ее губой, которую мне хочется лизнуть, и слабый шрам, рассекающий бровь пополам, где она, должно быть, когда-то ее порезала.
Ощущение грубой кожи у линии роста ее волос заставило меня остановиться и нахмуриться. Я не уверен, что могло быть причиной этого, но ощущение почти как от ожога.
Я пытался рассмотреть получше, но было слишком темно. Не то чтобы это имело значение. У нас есть все время в мире, чтобы я мог исследовать каждый дюйм ее тела.
Когда я почувствовал, что машина замедляет ход, я выглянул в окно и понял, что мы уже добрались до дома. Я подождал, пока машина остановится и Пит откроет дверь.
Он ничего не сказал, когда я вылез с Айви на руках. Его глаза быстро пробежались по ней, прежде чем он закрыл дверь и вернулся на водительское место.
— Отправляйся домой и отдохни. Я позвоню тебе, если ты мне понадобишься, — тихо сказал я ему. Он наклонил голову, давая мне понять, что услышал меня, прежде чем вернуться в машину и отъехать.
Занеся Айви внутрь, я отнес ее прямо наверх, в свою спальню, и осторожно положил на кровать, прежде чем оставить ее, пока я проверял, заперта ли остальная часть дома.
Когда я вернулся, она была в том же положении, наркотик все еще держал ее под действием.
Я снял костюм и боксеры, прежде чем принять душ и смыть с себя воспоминания о прошедшем дне. У меня бывали дни и похуже, но ни один из них не вызывал у меня такого чувства неудовлетворенности, как этот.
Я вытерся и отрегулировал обогрев, чтобы в комнате оставалось тепло.
Подойдя к кровати, я снова схватил свой нож и срезал футболку с ее тела, разорвав ее в клочья. Я никогда не позволю ей носить одежду другого мужчины. Она должна это знать.
Я сдернул испорченный материал и бросил его на пол, прежде чем уложить Айви на кровати в более удобное положение. Ну, удобное для меня.
Я положил ее голову на подушки и позволил своим глазам блуждать по ее телу. Раздвинув ее ноги, я наклонился и глубоко вдохнул, прежде чем провести языком по ее входу.
С рычанием я оторвался от него, зная, что мой самоконтроль пошатнулся. Будь я проклят, если позволю маленькой лисице спать, пока я претендую на ее тело.
Вместо этого я схватил стул из угла комнаты и поставил его в изножье кровати, открывая себе идеальный вид на ее сладкую киску. Вытащив пистолет из кобуры, я положил его на комод позади себя, зная, что буду беспокоиться, если он не окажется в пределах досягаемости.
Откинувшись назад, я скрестил ноги, положив лодыжку на колено, и наблюдаю за ней, игнорируя свой пульсирующий член. С этим должна разбираться Айви.
Это возвращает нас к настоящему моменту, наблюдая, как она шевелится и двигается по кровати, пытаясь поймать последние несколько мимолетных секунд своих снов, прежде чем вторгнется реальная жизнь. Наклоняясь, я медленно глажу свой все еще твердый член и облизываю губы в предвкушении.
Я вижу точный момент, когда она выскальзывает из пелены сна и понимает, что она не в том месте, где заснула, и она обнажена.
Она резко выпрямляется, крик готов сорваться с ее губ, когда ее взгляд останавливается на мне.
— Сладкая Айви.
— Какого хрена, Атлас? — она орет, ее грудь вздымается, когда она пытается использовать свой гнев, чтобы скрыть свой страх.
Я встаю и подхожу к ней, все еще поглаживая свой член, и с удовлетворением наблюдаю, как она взбирается на кровать.
— Следи за своим языком, — предупреждаю я ее, мои слова мягкие, но угрожающие. Она, должно быть, слышит в них насилие, потому что ее рот закрывается со слышимым щелчком.
— Кажется, я был небрежен, в отношении правил.
Я подхожу к краю кровати и протягиваю руку, хватая ее за волосы, когда она пытается перелезть через край кровати.
— Итак, Айви, ты действительно не хочешь разозлить меня еще больше, не так ли?
Она делает паузу, ее дыхание учащенное и громкое во все еще тихой комнате, прежде чем она, наконец, отвечает тихим шепотом: — Нет.
— Хорошая девочка. Теперь подойди ближе.
Она не двигается, просто смотрит на меня широко раскрытыми от страха глазами.
— Или ты двигаешься, или я тебя потащу, — резко говорю я ей.
Она мудро придвигается ближе, пока не оказывается прижатой ко мне там, где я стою.
Я отпускаю ее волосы, беру с кровати подушку и бросаю ее на пол у своих ног.
— На колени, — приказываю я. Ее глаза вспыхивают, но она скрывает эмоции, прежде чем я успеваю понять, желание это или страх. Возможно, немного того и другого. Кажется, моему невинному ангелу нравится, когда ему говорят, что делать.
Она соскальзывает с кровати и опускается на колени на подушку, прежде чем посмотреть на меня, ожидая следующих указаний.
— Руки за спину.
Она заводит руки за спину, что отталкивает ее плечи назад и маняще выпячивает грудь.
— Ты повесила трубку, а затем выключил свой телефон, чтобы я не мог связаться с тобой. Вместо того, чтобы дать мне шанс объясниться, ты убежала от меня и спряталась, как ребенок.
— Я не убегала от тебя, — перебивает она, но замолкает, когда я пристально смотрю на нее.
— Ты заставила меня волноваться. Ты даже не отправила мне сообщение, чтобы сказать, что ты в безопасности. У тебя есть гребаный преследователь, Айви, и ты подвергаешь себя опасности, просто чтобы доказать свою точку зрения.
— Ты отслеживал мой телефон. Кто так делает? — она огрызается.
Я хватаю ее за волосы и запрокидываю голову назад.
— Я. Когда ты принадлежишь мне, я должен тебя защищать, независимо от того, со мной ты или нет, и я, блядь, не могу этого сделать, если не знаю, где ты! — отрезаю я.
— Как ты нашел меня у Марвина? Боже мой, что ты с ним сделал?
— Я ничего не сделал твоему маленькому другу, но если ты упомянешь его еще раз, особенно в этой спальне, я вырежу его сердце и подарю его тебе. Может быть, тогда ты вспомнишь, кому ты принадлежишь, — рычу я и вижу, как слезы наполняют ее глаза.
— Позволь мне сказать одну вещь, тогда я никогда больше не буду упоминать его, — шепчет она, когда одна слеза скатывается по ее лицу. — У нас отношения брата и сестры. Ни меньше, ни больше. Мы никогда не были влюблены друг в друга в романтическом плане и никогда не будем. Возможно, я была зла на тебя, Атлас, но я бы никогда этого не сделала.
Я наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее: — И именно поэтому, Айви, он все еще дышит.
Выпрямляясь, я сжимаю свой член свободной рукой и слегка дергаю ее за волосы.
— Открой.
Я жду, пока ее рот широко откроется, прежде чем просовываю свой член между ее губ.
Удерживая себя неподвижно, прижимая член к ее языку, я ласкаю ее лицо.
— Покажи мне, как сильно ты сожалеешь, Айви, и я, возможно, буду в настроении прощать.
Вынимая свой член обратно из ее горячего влажного рта, пока не остается только кончик, я даю ей секунду, чтобы перевести дыхание, прежде чем снова вонзиться, не останавливаясь, пока не услышу, как она давится.
Я поддерживаю устойчивый темп, никогда не давая ей больше, чем она может принять, но подталкиваю ее дальше, чем когда-либо подталкивали раньше, используя свою власть над ней, зная, что она капитулирует передо мной или столкнется с последствиями.
Держа руки за спиной, она наклоняет голову, посасывая достаточно сильно, чтобы впали ее щеки, прежде чем скользнуть языком по моему стволу, когда она отстраняется.
— Черт, так хорошо, — хриплю я, чувствуя, что уже близок к тому, чтобы кончить.
Усиливая хватку, я толкаюсь сильнее и быстрее, заставляя ее взять больше. Слезы текут из ее глаз, стекая по щекам и капая с подбородка. Она выглядит чертовски сексуально, и эта уязвимая невинность — моя погибель.
— Расслабь горло, Айви, и впусти меня.
Она сопротивляется и давится, но расслабляется достаточно, чтобы кончик проскользнул в ее горло. Когда она глотает, это сильно сжимает меня, отправляя за край.
Я кончаю, издавая предупреждающее проклятие, крепко держа ее, не оставляя ей другого выбора, кроме как выпить меня до дна.
Когда я выдыхаюсь, я высвобождаюсь и глажу ее по волосам, пока она пытается восстановить дыхание.
Когда она снова смотрит на меня с равной долей уязвимости и вызова, я обнаруживаю, что мой член снова твердеет.
Я подхватываю ее на руки и бросаю на кровать, прежде чем забраться к ней сзади.
Я ложусь на спину, а она настороженно наблюдает за мной.
— Забирайся наверх. Я хочу, чтобы твоя прелестная киска оказалась у меня на лице.
Ее кожа краснеет, когда она кусает губы.
— Сейчас, Айви.
Она ползет вверх по моему телу, пока не оказывается верхом на моем лице и не хватается за раму кровати для равновесия.
— Господи, Айви, с тебя течет. Тебе нравится, когда я трахаю твое лицо, да? Так чертовски идеально, — я хватаю ее за бедра и притягиваю ближе, накрывая ртом ее клитор и сильно посасывая, заставляя ее бедра выгибаться.
Я чувствую, как ее соки покрывают мой подбородок, когда она теряет контроль и начинает кататься на моем лице, растирая его, добиваясь большего трения.
Я трахаю ее своим языком, пока не чувствую, что ее ноги начинают дрожать, а стенки начинают сжиматься, затем я переворачиваю ее на спину и забираюсь между ее ног.
Пришло время.