Я проснулась, чувствуя себя не в своей тарелке. Я не знаю, что со мной не так, но что-то не так. Не в силах понять, в чем дело, я пытаюсь игнорировать это и с головой погружаюсь в свою работу, прежде чем понимаю, что Генри снова на тропе войны. Я не дала ему ответа по поводу сверхурочной работы. Назовите это трусостью, но мне удавалось в основном избегать его. Этот мужчина подл как змея и отчаянно нуждается в сексе, и это заметно.
Я беру последнее из сложенных полотенец и раскладываю их на полке, прежде чем проверить кабинки на наличие бесплатных туалетных принадлежностей, наполняя те, которые в этом нуждаются. Большинство так и делает — невозможно смотреть на бесплатные вещи и не взять их с собой домой, даже если они, скорее всего, будут пылиться на полке.
Закончив, я поднимаюсь в комнату для персонала, чтобы перекусить. Благодаря тому, что мой будильник не сработал, обед состоит из яблока, лапши быстрого приготовления и плитки шоколада. Мысленно я убеждаю себя, что яблоко уравновешивает все, но на самом деле я знаю, что, вероятно, даже не буду есть эту чертову штуку.
Комната для персонала пуста, когда я прихожу туда, что означает, что я могу для разнообразия насладиться тишиной и покоем, пока закипает чайник для моей лапши.
Я беру свой телефон из шкафчика, решив немного почитать, когда вижу сообщение от Атласа.
Атлас: Что вы скажете, мисс Брукс, сначала десерт, а затем ужин?
Я сжимаю бедра при этой мысли, прежде чем ответить.
Айви: Вы заключили выгодную сделку, мистер Монро
Я переключаюсь на свое приложение Kindle и снова погружаюсь в историю, которую читала, но обнаруживаю, что мои мысли продолжают блуждать. Я сдаюсь и просто ем безвкусную лапшу, глядя на часы, которые, кажется, ползли весь сегодняшний день.
Я заканчиваю, когда дверь распахивается и входит Генри.
Черт. Он редко сюда заходит. Он пользуется своим собственным кабинетом или выходит куда-нибудь пообедать.
— Ах, Айви, я искал тебя. Клиент запросил твои услуги.
Я хмурюсь, услышав это: — Они хотят, чтобы я забрала их полотенца и пополнила их запасы?
Какая, черт возьми, разница, кто это делает?
— Ты делаешь все, о чем они тебя просят. Это очень важный клиент. Меня не волнует, если тебе скажут прыгать на одной ноге, пока ты приносишь чай с пузырьками, сделай это, если хочешь продолжать здесь работать.
Черт. Я действительно, действительно ненавижу этого человека.
— Конечно, Генри.
— Хорошо. У них отдельный номер, так что тебя никто не побеспокоит. Если понадобится помощник, чтобы принести что-нибудь, и он захочет, чтобы ты осталась, тогда позвоните Анджеле. Она будет прикрывать тебя здесь сегодня.
Мне это совсем не нравится. Я понятия не имею, кому я должна помогать, и Атлас сойдет с ума, если этот человек попытается что-нибудь сделать. Не раньше, чем я сойду с ума, конечно. На всем этом написано «плохая идея», но если Генри говорит прыгать, мне приходится стиснуть зубы и спросить, как высоко.
— Во сколько меня ожидают?
— Через пять минут. Приведи себя в порядок, пожалуйста. Ради всего святого, ты представляешь наш бренд, — он вручает мне ключи от частного VIP-номера, которым пользуются в основном известные спортсмены, пользующиеся удобствами, прежде чем повернуться и потопать прочь, как угрюмый подросток.
— Черт, — я выбрасываю остатки лапши в мусорное ведро, мой желудок сводит от мысли о том, что должно произойти. Возможно, я слишком остро реагирую, но никогда не было случая, чтобы сотрудника службы поддержки просили присматривать за VIP-персоной и удовлетворять их прихоти. Что-то во всем этом кажется неправильным.
Я направляюсь в ванную, умываю лицо и руки и разглаживаю свой "конский хвост", зная, что оттягивала столько, сколько могла. Если я опоздаю, это даст Генри повод, который ему нужен, чтобы уволить меня.
Я иду по коридору и вместо того, чтобы спуститься по ступенькам в главную зону, поднимаюсь наверх, вытирая вспотевшие ладони о шорты.
Используя ключ, который дал мне Генри, я захожу внутрь. Меня разворачивают и прижимают к двери, зажимая рот рукой.
На мгновение все останавливается. Звук моего сердца, колотящегося в груди, — единственный звук, который я слышу, когда другая рука протягивается и расстегивает пуговицу на моих шортах.
Это то действие, из-за которого я изо всех сил пытаюсь освободиться.
Мои шорты спущены на задницу, трусики прямо за ними, когда я прикусываю руку, прикрывающую мой рот.
Он ругается, но не отпускает меня, используя свой вес, чтобы прижать меня к двери, пока он возится с застежкой-молнией.
— Перестань бороться со мной, милая. Будь хорошей девочкой и впусти меня.
Моя кровь становится ледяной, затем горячей, когда голос Атласа рычит мне в ухо за секунду до того, как я чувствую его головку у своего входа.
Борьба покидает меня, но мой гнев вспыхивает, вытесняя страх.
— Приподними свою задницу, Айви.
Я хватаюсь за стену и немного прогибаюсь для него, выгибая спину, меняя угол, чтобы он мог скользнуть прямо внутрь, что он и делает одним сильным толчком.
Его рука зажимает мне рот, заглушая мой крик, когда он берет меня жестко и быстро.
Он трахает меня так, как будто наказывает меня, и все же все, что он дает мне, — это восхитительный вкус удовольствия.
Я так долго была сама по себе, пытаясь сбалансировать тысячу вещей, зная, что если я откажусь хотя бы от одной, все рухнет. Давление изматывает. Но Атлас лишает меня этого контроля. Он не оставляет мне иного выбора, кроме как подчиниться его воле. Как бы это ни было страшно, это также освобождает в том смысле, который я не уверен, что действительно понимаю.
Он убирает руку с моего рта и скользит ею вниз к моей киске, играя с моим клитором, пока трахает меня до беспамятства.
Я кончаю со стоном, прикусывая губу так сильно, что чувствую вкус крови.
Атлас кончает со стоном, его сперма брызжет внутри меня, когда мои ноги начинают дрожать.
Когда он, наконец, выдыхается, он высвобождается и кладет голову мне на плечи.
— Я скучал по тебе, — признается он.
Я не отвечаю, не доверяя себе, чтобы не оторвать ему голову и не начать орать как банши за то, что он напугал меня до чертиков.
Наклоняясь, он стягивает с меня шорты и нижнее белье и по очереди поднимает мои ноги, чтобы освободить мои ягодицы, прежде чем повернуть меня к себе лицом.
— Что, черт возьми, это было, Атлас? — я шиплю, когда он хватает край моей футболки и снимает ее через голову.
Он не отвечает мне. Он расстегивает мой лифчик и снимает его с моих рук, оставляя меня в одних белых туфлях-лодочках, которые я раздраженно скидываю.
— Атлас, если ты, блядь, не ответишь мне, клянусь богом… — он засовывает в меня два пальца, заставляя меня задохнуться от удивления.
— Следи за своим языком, — приказывает он, вставая и наклоняясь надо мной, дверь теперь прижата к моей спине.
Используя свои пальцы, теперь обильно покрытые его спермой, он проводит по моим соскам, прежде чем снова погрузить их в меня. На этот раз он втирает свою сперму в мой живот и грудь.
— Мне нравится моя сперма на твоей коже. Мне нравится знать, что ты носишь меня.
— Мне нравится знать, что я в безопасности на работе. Ты напугал меня до чертиков, Атлас. Не круто.
Он замолкает, глядя мне в глаза. Для чего, я понятия не имею.
— Тебе понравилось, — тихо говорит он мне.
— Мне понравилось, когда я узнала, что это ты. До этого я, честно говоря, думала, что меня вот-вот изнасилует какой-нибудь накачанный мудак.
— Я назвал твоему боссу свое имя. Он не сказал тебе, что это я?
Я сдаюсь от его слов. Черт, он думал, что я все это время знала, что это он.
— Генри — придурок. Он сказал мне, что я присматриваю за какой-то важной персоной и должна делать все, что он захочет, несмотря ни на что.
Затем он замирает, его спокойное выражение лица становится мертвенно-бледным. Не нужно быть гением, чтобы понять, куда делась его голова.
— Эй, я в порядке. Я бы ушла, если бы мне предложили такое, — спешу заверить его я.
— Да? А что произойдет, если они все равно решат взять тебя? Я мог бы легко взять тебя, когда ты боролась со мной.
Я ничего не могу возразить, потому что он прав. Если бы Атлас был нападающим, мне был бы пиздец, потому что моя сила не шла ни в какое сравнение с его.
— Расскажи мне об этом Генри.
— Нет, Атлас, перестань. Оставь это. Он того не стоит. Что ты вообще здесь делаешь?
— Ты должна была работать, а я хотел увидеть тебя. Два зайца одним выстрелом.
Я кладу голову ему на грудь и вдыхаю его запах, когда он обнимает меня. Я чувствую себя крошечной в его объятиях, защищенной его силой, в которой я никогда не признаюсь вслух. У него и так достаточно большое эго.
— Я скучала по тебе прошлой ночью, — шепчу я.
— Хм… Скажи мне, Айви, ты трахнула себя, воображая, что это я?
Я смеюсь и качаю головой. У него однонаправленный ум: — Может быть. А как насчет тебя? Ты гладил себя, думая обо мне? — я смотрю на него и прикусываю губу, задаваясь вопросом, когда я влюбилась в него также сильно, как и он в меня.
— Айви, с того момента, как я встретил тебя, я трахал кулаком твой образ. Я мечтал о том, как это будет внутри твоей тугой киски, а реальность, блядь, намного лучше. Ты всегда в моих мыслях. Вместе или порознь, ты все, что я вижу.
— Атлас, — шепчу я, протягивая руку и прижимаясь поцелуем к его губам. Он естественно углубляет поцелуй, но останавливается, прежде чем мы заканчиваем горизонтальное мамбо.
— Ты поела?
— Я съела лапшу. Сегодня утром я немного опоздала.
Он хмуро смотрит на меня: — Скажи мне, чего ты хочешь, и я пошлю Пита.
— Атлас, все в порядке. Я могу… — его палец прижимается к моему рту, заставляя меня замолчать.
— Спасибо, Атлас, звучит здорово, — говорит он, повышая тон, чтобы подражать мне. — Это все, что мне нужно от тебя, Айви.
— Грррр, прекрасно. Могу я сначала хотя бы принять душ?
— Нет.
— Атлас, я отвратительна.
— Ты чертовски идеальна, — ворчит он. — Но я хочу, чтобы ты носила меня на своей коже до конца дня.
Я моргаю, но выражение его лица говорит мне, что он абсолютно серьезен.
— Могу я хотя бы пописать, о великий и могущественный, Оз?
— Я разрешаю это, — великодушно соглашается он.
— Спасибо. Может быть, мне повезет, я щелкну каблуками и окажусь дома, — я закатываю глаза.
— Пока твой дом там, где я, щелкай дальше, сладка.
Он шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо него в ванную, заставляя меня взвизгнуть и послать ему убийственный взгляд через плечо.
Естественно, у него к этому иммунитет.
Я закрываю дверь с большей силой, чем необходимо, и использую ванную, чтобы привести себя в порядок, за исключением моей груди. Мне неприятно это признавать, но он прав. Есть что-то очень эротичное в том, что он кончает на меня. Это похоже на бренд, и хотя никто, кроме меня и Атласа, не знает о его существовании, я чувствую себя востребованной первобытным способом, о котором раньше только читала.
Открывая дверь, я обнаруживаю Атласа прислонившегося к косяку, его глаза устремлены на мою грудь.
— Всё еще там, — мягко отвечаю я на его безмолвный вопрос.
— Хорошо. А теперь расслабься со мной. Скоро придет Пит с едой. Я думаю, мы можем посмотреть телевизор, прежде чем лечь спать.
— Предполагается, что я работаю, — напоминаю я ему.
— Так и есть. Твой босс сказал тебе удовлетворять все мои потребности, верно? Что ж, это то, что мне нужно. Я должен сказать, Айви, твой сервис безупречен, пять звезд. — он ухмыляется, заставляя меня смеяться.
— Отлично, ты победил. С тобой у меня никогда не будет шансов.
— Это из-за моего дьявольски красивого лица и большого члена, верно?
Я качаю головой, теперь и сама улыбаясь. Мне нравится светлая сторона Атласа. Это такой разительный контраст с его темнотой.
Это то, чего людям не хватает. Когда откровенное зло стучится в твою дверь, легко оттолкнуть его и спрятаться под кроватью, пока оно не пройдет. Это так естественно ненавидеть кого-то, когда он изначально плох.
Но они не замечают, что редко кто бывает совсем плохим. Если бы это было так, они бы жили одинокой жизнью.
Люди, в жилах которых течет тьма, тянутся к свету, независимо от того, культивируют они его или вычеркивают из существования. Чтобы сблизиться, им нужно иметь что-то, что привлекает к ним внимание, и это обычно бывает в форме харизмы, красивого лица и сексуального тела. Что-то, от чего даже умные женщины теряют рассудок.
— На самом деле, Атлас, дело вот в чем, — я протягиваю руку и провожу кончиками пальцев по его губам.
Он хмурится в замешательстве.
— Ты, Атлас Монро, морочишь мне голову. Я так часто сомневаюсь в себе рядом с тобой, что больше не доверяю себе. Ты делаешь меня безрассудной, и хотя логически я понимаю, что это неразумно, я не могу отрицать, что ты заставляешь меня чувствовать себя живой. Но как бы сильно ты ни морочил мне голову, именно твоя улыбка творит странные вещи с моим сердцем. Ты не часто улыбаешься, но знаешь, что когда ты это делаешь, это для меня? Да, это может заставить хорошую девочку чувствовать то, на что она не имеет права.
— Такие вещи, как что? Что это заставляет тебя чувствовать?
— Это заставляет меня чувствовать, что я падаю. Нет крыльев, чтобы спасти меня, нет сети, чтобы поймать меня, просто свободное падение и надежда, что каким-то образом я выживу.
Он берет мое лицо в ладони, прижимаясь своими губами к моим: — Я не хочу причинять тебе боль.
Я закрываю глаза и киваю.
— Я знаю, но мы оба знаем, что ты все равно это сделаешь. Что я могу сделать? — я пожимаю плечами.
— Держись за меня, и когда ты упадешь, возьми меня с собой. Я не знаю, что такое любовь, Айви, но если я когда-нибудь и смогу кого-нибудь полюбить, это будешь ты. Я просто не знаю, как упасть.
Я улыбаюсь: — Все в порядке. Я просто возьму Атлас и подтолкну тебя (прим. Атлас-игра слов).
Он заливается смехом и тащит меня к большому мягкому дивану как раз в тот момент, когда звонит его телефон.
— Это, должно быть, Пит.
— Это было быстро.
Он подмигивает и голым идет к двери, заставляя меня застонать и схватить простыни с массажного стола, чтобы спрятаться под ними.
— Клянусь, если кто-нибудь увидит тебя, они подумают, что мы трахались.
— Мы трахались, — он открывает дверь и забирает еду, прежде чем закрыть ее, не сказав ни слова.
— Знаю, но я не хочу, чтобы все остальные здесь знали об этом, — фыркаю я, когда он ставит сумку на диван и начинает распаковывать огромные сочные сэндвичи и бутылки с соком.
Он пожимает плечами, нисколько не обеспокоенный, заставляя меня вздохнуть. Он этого не понимает, и я сдаюсь.
Я откусываю от сэндвича, который он протягивает мне, и стону от удовольствия.
К черту все, я перейду этот мост, когда и если я до него дойду. Прямо сейчас я собираюсь получать удовольствие.