Я нажимаю на серый значок в углу экрана ноутбука. Появляется окно с надписью «Подключение…» Через десять секунд рабочий стол компьютера заполняется мозаикой из десятка окошек, в каждом из которых показывается изображение с камеры, установленной в особняке Пизано.
— Работает? — спрашивает Феликс с другого конца телефонной линии.
— Да. Я подключился. Если возникнут проблемы, я тебе позвоню.
— Не вздумай бросать трубку! — кричит он. — Я хочу знать, что ты планируешь.
— Ничего такого, не волнуйся.
— У нас был уговор, Аз. Я помогаю тебе исчезнуть с радаров Крюгера, а ты сидишь тише мыши.
— Я не высовываюсь, Феликс. — Я нажимаю на окно, показывающее входные ворота, и наблюдаю за сменой охранников. — Мне нужно, чтобы ты достал мне тело.
— Тело? Какое тело?
— Мертвое. Мужчина. Около тридцати лет. Кавказец. Черные волосы. Рост метр семьдесят. Весом где-то под сто пятнадцать килограмм. — В последнее время я себя не измерял, но это неплохая прикидка.
— Не вопрос. Когда оно тебе нужно?
Сколько времени нужно, чтобы разрушить жизнь человека?
— Через два месяца, — отвечаю я.
— Ну разумеется. А как насчет цвета глаз? Может быть, у тебя есть любимая прическа? — усмехается Феликс в трубку. — Ты что, думаешь, у меня чертова служба «мертвецы на заказ» на быстром дозвоне? Где, черт возьми, я возьму тебе тело?
— Ты знаешь людей, Феликс. Придумай что-нибудь. — Я ухмыляюсь. — При условии, что он будет достаточно похож на меня, это сработает.
— Ты собираешься инсценировать свою смерть?
— Да. Как только закончу здесь.
— Закончу? Что закончу? — огрызнулся Феликс. — Если ты…
Я прерываю звонок, бросаю телефон на кровать рядом с собой и сосредотачиваюсь на экране ноутбука. Снаружи дома установлено более десяти камер, еще шесть — на стенах по периметру участка. Но в доме имеется только одна камера, установленная над входной дверью. Когда придет время, будет чертовски сложно, но не невозможно.
Мой телефон пикает от входящего сообщения. Это расписание миссис Пизано на сегодня. Шоппинг — три часа. Обед в ресторане — один час. Визит к матери — один час. Рядом с каждым из перечисленных мероприятий указан адрес. Сообщение заканчивается примечанием, выделенным жирным шрифтом.
«Завтра жду подробный отчет».
Наблюдение за сменами охранников, видимо, придется перенести на другой день. Я беру с тумбочки кобуру, надеваю ее и, взяв в руки куртку, выхожу из дома.
К особняку Пизано подъезжаю на полчаса раньше, чем нужно, и это время использую для того, чтобы пройтись по территории, изучая планировку и расположение камер.
Две над парадным входом — одна направлена на дверь, другая — на подъездную дорожку. Еще три — по одной с каждой стороны — прикрывают фланги дома. Сделав вид, что совершаю обычную прогулку, я пошел по узкой тропинке между деревьями, разбросанными по территории, и продолжил осмотр. На каждом углу стены по периметру дома установлены камеры, еще несколько — на воротах и в сторожке. Вернувшись к главному дому, обнаруживаю еще несколько камер, выходящих во внутренний дворик и на лужайку.
В пятидесяти или около того ярдах от особняка находится еще одно здание. Оно похоже на гараж, но слишком большое. Я схожу с тропинки и иду по траве, приближаясь к входу, чтобы заглянуть внутрь через приподнятую эркерную дверь. Это гараж, и внутри припаркованы пять машин. Люди из «Коза Ностры» любят посплетничать между собой, и я часто слышал, как они говорили о том, что Рокко помешан на дорогих машинах. Похоже, слухи правдивы, по моей беглой оценке, машины здесь стоят не меньше двух миллионов. Вероятно, он не очень хорошо отнесется к их потере. Я поворачиваю налево и огибаю гараж. Только одна камера, прямо над дверью отсека. Хорошо. Возвращаюсь к особняку.
Я вхожу в фойе как раз вовремя, чтобы увидеть спускающуюся по лестнице миссис Пизано. На ней элегантный наряд: коричневые брюки, шелковая рубашка того же цвета, поверх длинное белое пальто. Волосы снова убраны в высокую прическу, а большие коричневые солнцезащитные очки скрывают половину лица.
Рокко открывает дверь своего кабинета и спешит через фойе, встречая жену у подножия лестницы. Я сжимаю кулаки, испытывая зуд от желания медленно его задушить. Я надеялся, что, находясь так близко к Рокко, смогу контролировать себя, зная, что его смерть не за горами. Прошлой ночью мне приснился сон, в котором он был подвешен к потолку вверх ногами, а кровь стекала по его телу, и каждая капля падала в скопившуюся лужу с вязким глухим звуком. Это был самый лучший сон за всю мою жизнь.
— Хорошо спала, bellissima? — Пизано улыбается и целует жену в щеку.
— Да, спасибо.
— Отлично. Приятного дня и не забудь купить тот золотой браслет, который нам понравился. У жены Джанкарло такой же, но поменьше, а мы не можем допустить, чтобы Элизабетта носила украшения лучше, чем ты.
— Конечно, нет. — Миссис Пизано улыбается. — Спасибо, Рокко.
Я иду к машине, открываю заднюю дверь и жду. Миссис Пизано подходит и смотрит на сиденье. Сиденье моей машины с шинами, сделанными на заказ, гораздо выше, чем в обычном автомобиле. Если я намерен убить ее, это не значит, что я должен быть придурком.
Как ни странно, моя ненависть к Равенне Пизано не носит личного характера. Она не имеет никакого отношения к смерти моей жены, но олицетворяет собой все, что украл у меня ее муж. Говорят, что время лечит все раны, но в моем случае все произошло наоборот. С каждым днем мой гнев и жажда возмездия становились только сильнее. Месть Рокко Пизано стала целью моей жизни, единственным смыслом существования, той движущей силой, которая заставляла меня дышать в надежде пролить его кровь. Раньше я мог опасаться, что жертвами станут невинные люди. Но не сейчас.
Миссис Пизано склоняет голову и, возможно, несколько секунд смотрит на мою протянутую руку. Затем полностью игнорирует мое предложение о помощи и, взявшись за спинку сиденья, садится. Я закрываю за ней дверь и обхожу машину, крепко сжав челюсть. Может, я ей и не нравлюсь, но это меркнет по сравнению с моими чувствами к ней и ко всем, кто связан с Рокко Пизано.
За время часовой поездки телохранитель не проронил ни слова. А жаль. У него очень приятный голос. Глубокий и хриплый. Он ему очень идет. Пока мы едем к месту назначения, он не смотрит на меня, не удостаивает даже мимолетного взгляда в зеркало заднего вида. А я, наоборот, все время наблюдаю за ним. Наверное, хорошо, что на мне солнцезащитные очки, иначе он подумал бы, что я какая-то дурочка.
Перевожу взгляд на его руку, лежащую на рычаге переключения передач. Когда садилась в машину, он протянул ту же руку, чтобы помочь мне. Когда Рокко так поступает, мне приходится сглатывать желчь, чтобы почувствовать желание прикоснуться к нему. О том, чтобы не взять мужа за руку, не может быть и речи. Он одержим идеей сделать наш брак идеальным. Рокко проявляет себя только тогда, когда мы остаемся вдвоем.
Увидев протянутую руку Алессандро, я не осмелилась дотронуться до него. На подъезде стоят камеры, и Рокко часто проверяет записи. Не хочу, чтобы мой муж причинил вред Алессандро только потому, что я позволила себе дотронуться до своего телохранителя. Не знаю, что происходит между ним и моим мужем, но Рокко, кажется, не беспокоится об Алессандро. Это необычно. Раньше, если мой телохранитель видел меня или каким-либо образом прикасался ко мне, Рокко приходил в ярость.
Я пожалела, что Алессандро не протянул мне руку в другом месте, где нет камер. Возможно, потому что его неприязнь ко мне не скрыта за фальшивой улыбкой. Мне надоел этот фарс жизни, и я стала думать, что вокруг меня не осталось честных людей. Я не нравлюсь своему телохранителю, и он не хочет делать вид, что это не так. Я это уважаю.
Мой взгляд скользит по мускулистой руке Алессандро и останавливается на его профиле. Он очень красив, остроумен и необычен. Рокко высокий, но довольно крупный. Алессандро возвышается над мужем и весит более семидесяти килограммов. Он, конечно, похож на профессионального телохранителя, но у меня такое чувство, что это не просто наемный убийца.
Вчера, когда наши взгляды встретились, в его глазах что-то было. Что-то, что таилось под этой глубокой ненавистью, которая, как мне сначала показалось, направлена только на меня. Но он смотрел на моего мужа с той же злобой. Казалось, он едва сдерживался, чтобы не убить Рокко на месте. Думаю, Рокко этого не заметил. А может, ему просто все равно. Мой муж редко смотрит в глаза, даже когда разговаривает со своими коллегами. Это потому что он считает работников ниже себя.
Алессандро припарковал машину на подземной парковке торгового центра и пошел открывать мне дверь. На этот раз он не подает мне руку. И следует в нескольких шагах позади, пока я направляюсь к лифту. Оказавшись внутри, нажимаю кнопку третьего этажа на панели управления и, прислонившись спиной к стене, не свожу глаз с цифр. Входит Алессандро, и его огромное тело загораживает мне обзор. Кабина лифта не очень маленькая, но с ним она кажется еще меньше. Когда дверь закрывается, я сглатываю, прижимая к груди сумочку.
— Не мог бы ты немного отойти? — бормочу я, ненавидя себя за то, что вынуждена просить. Муж избивает не только мое тело.
Алессандро делает полшага в сторону. Я вижу правую сторону двери, но недостаточно. Стена лифта приближается ко мне, почти раздавливая меня. Мне нужно видеть дверь беспрепятственно. Мой взгляд снова скользит по цифрам. Остался еще один этаж. Мгновением позже раздается звонок, возвещающий о том, что мы добрались до места назначения. Глубоко вздохни и жди, когда откроется дверь. Но ничего не происходит. На панели имеется кнопка, открывающая дверь, и я нажимаю ее дважды. Снова звучит «дзинь», но дверь остается закрытой. С моих губ срывается приглушенный звук. Нет, нет, нет, — я снова давлю на кнопку.
— Хватит. — Алессандро обхватывают мое запястье и убирает руку с панели управления.
— Я хочу выбраться, — шепчу я.
— Ты выйдешь. — Он нажимает на аварийную кнопку. Это не пришло мне в голову.
Снова «дзинь». И еще раз. Дверь остается закрытой. Я поднимаю глаза на своего телохранителя, уже готовая приказать ему открыть дверь силой, но вдруг в лифте гаснет свет. Слова застывают на губах. Мобильный телефон лежит в сумочке, но не могу заставить себя достать его и включить фонарик. Я просто часто и неглубоко дышу. Ладонь Алессандро по-прежнему лежит на моем запястье, и я крепко прижимаюсь к нему.
Через некоторое время раздается странный щелкающий звук, и передо мной вспыхивает оранжевый огонек. Я смотрю на пламя от зажигалки «Зиппо» в руке Алессандро. Оно слегка мерцает в такт нашему дыханию. Я медленно поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются. В отражении света кажется, что его глаза тоже горят.
— Давай считать, — раздается его глубокий голос.
— Что?
— Только нечетные числа. В обратном порядке, начиная с семидесяти одного.
Я моргаю в замешательстве.
— Шестьдесят девять, — произносит он. — Ты следующая.
Я делаю глубокий вдох.
— Шестьдесят семь.
Алессандро кивает и отпускает мое запястье.
— Шестьдесят пять.
Нет! Я хватаю его за рукав пиджака, не сводя с него глаз, и скольжу вниз, пока снова не чувствую его ладонь. Кожа на ладони шершавая, как будто он много лет занимался физическим трудом.
Я цепляюсь мизинцем за его.
— Шестьдесят три.
Он щурится на меня. Спросит ли он, почему я так волнуюсь? Засмеется ли? Или отпустит мою руку? Мое дыхание учащается.
— Пятьдесят девять, — его голос заполняет пространство вокруг нас.
— Пятьдесят… — Я качаю головой. — Ты пропустили шестьдесят один.
— Нет.
— Да. У меня было шестьдесят три.
— Нет, не было.
Пламя снова мерцает, его движение меняет игру света и тени на лице Алессандро. Его челюсть сжимается, в глазах снова появляется гнев. Этот человек ненавидит меня. Еще более непонятно то, что он все еще держит мой палец, явно пытаясь успокоить мою панику, отвлекая меня. Ведь я не сомневаюсь, что он намеренно пропустил этот номер.
Раздается едва слышный щелчок, и вдруг ярко загорается верхний свет. Раздается булькающий звук, двери лифта открываются, и с другой стороны появляется человек в форме обслуживающего персонала. Он сказал что-то о неисправности электросети и извинился за то, что пришлось выключить свет, но я продолжала смотреть на телохранителя. Он так и держал зажигалку у меня под носом.
— Ты специально не сказал шестьдесят один, — настаиваю я.
Алессандро наклоняет голову в сторону.
— Миссис Пизано, зачем мне это делать?
Я улавливаю слабый намек на враждебность в его голосе. Он закрывает зажигалку и выходит из лифта, держа меня за руку.
О человеке можно многое узнать, просто наблюдая за ним. Госпожа Пизано уже почти два часа осматривает полки различных бутиков. Каждый раз, заходя в магазин, она проходит между полками, берет один-два товара и переходит к следующему. Она не примеряет вещи и даже не глядит на то, что выбирает. Затем, перед самым выходом на кассу, она идет к секции элитной одежды.
Вся одежда в этих магазинах дорогая, но одежда в отделе элитной одежды — это уже другой уровень безумия. В первом же магазине она покупает пару сапог, которые стоят шесть тысяч. В следующем магазине она приобрела уродливую сумочку в два раза дороже.
Теперь она стоит возле вешалки и рассматривает этикетки. На других товарах они ее не интересовали, но на дорогих вещах она проверяет каждый ценник.
Затем снимает длинное пальто с отделкой из искусственного меха на воротнике, проверяет этикетку с ценой и идет к кассе. Даже не примеряет его, но издалека мне кажется, что оно, по крайней мере, на два размера больше. Я обращаю внимание на ее ноги. Если подумать, то и сапоги, которые она купила раньше, тоже кажутся ей великоватыми.
Миссис Пизано кладет стопку одежды на прилавок рядом с кассовым аппаратом и смотрит на меня. Я достаю кредитную карту, которую мне вчера дал Рокко. Когда протягиваю ей пластик, наши пальцы соприкасаются, и чувствую, как словно раскаленное железо пронзает мою кожу. Как тогда, когда она зацепилась за мой мизинец в лифте. Мне это не нравится, но в то же время не могу заставить себя отпустить ее руку. Миссис Пизано поднимает голову, но я не вижу ее глаз. Эти ужасные солнцезащитные очки по-прежнему скрывают большую часть ее лица.
Пока продавщица оформляет покупки, я отпускаю карточку и забираю пакеты, но ощущение кожи миссис Пизано все еще остается на кончиках моих пальцев, вызывая покалывание.
Когда мы выходили из бутика, госпожа шла на несколько шагов впереди меня, направляясь в ювелирный магазин на другой стороне торгового центра. Она оставила свое пальто в моей машине, и я мог видеть ее идеально круглую попку. Я никогда не мог понять, почему некоторые мужчины восхищаются женскими бедрами, но когда увидел, как ее бедра двигаются под мягкой тканью коричневых брюк, мне захотелось положить ладонь на ее попку, чтобы проверить, такая ли она упругая, как кажется. С отвращением подумав об этом, быстро отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на ее затылке.
Миссис Пизано очень царственно шла, глядя прямо перед собой, ее четырехдюймовые каблуки отчетливо стучали по кафельному полу. Все мужчины, мимо которых она проходила, независимо от возраста, смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Даже те, у кого есть подруги или жены. Их как будто тянуло к ней.
И, наверное, я один из них. Мне следовало бы обратить внимание на окружающую обстановку, но не могу оторвать от нее глаз. Равенна Пизано, кажется, не обращает внимания на производимый эффект. Она величественна и спокойна и продолжает идти с гордо поднятой головой.
Это совсем не похоже на ее прежнее поведение в лифте. Сначала подумал, что она испугалась моей близости в замкнутом пространстве. Большинство женщин пугает мой размер. Но потом она схватила меня за руку и вцепилась в нее ногтями, как будто спасая свою жизнь. Тогда я понял, что она боится замкнутого пространства. Мне следовало воспользоваться этим страхом.
Но я не мог заставить себя сделать это.
Когда госпожа Пизано приближается к входу в ювелирный магазин, оттуда выходит мужчина и останавливается на пороге. Его губы изгибаются вверх, и он окидывает ее ясным взглядом.
— Ну здравствуй. — Он ухмыляется и встает у двери, преграждая ей путь.
Это хипстер в дорогом костюме, слишком коротких брюках, с аккуратно подстриженной козлиной бородкой и нелепо уложенными назад светлыми волосами. Я ставлю пакеты с покупками на пол и делаю шаг вперед. Обхватываю госпожу за талию и отталкиваю в сторону. Она издает удивленный возглас, который быстро переходит в приглушенный крик, когда я хватаю за грудки этого денди.
Мужчина в шоке хлопает глазами, когда оттаскиваю его с дороги и киваю в сторону эскалатора слева.
— Проваливай.
Я отпускаю его и провожаю взглядом, пока он спешит прочь, затем собираю сумки с покупками и протягиваю руку в разрешающем жесте. Равенна Пизано смотрит на меня, затем быстро отводит взгляд и входит в магазин.
Разве можно хотеть убить человека и в то же время чувствовать желание его защитить?
* * *
Мы уже почти добрались до следующего пункта назначения — дома матери госпожи Пизано, когда чувствую легкое прикосновение к своему плечу.
— Ты не мог бы здесь остановиться? Мне нужно кое-что купить в аптеке.
Я торможу, обхожу машину и открываю заднюю дверь. Тротуар в ужасном состоянии, под машиной лужа, у бордюрного слива полузамерзшая грязь. Когда моя подопечная начинает выходить из машины, я гляжу на ее блестящие белые каблуки. Не раздумывая, обхватываю ее за талию и переставляю на сухую землю. Как только ее ноги касаются земли, отпускаю ее и закрываю дверь машины.
Какого черта я это сделал? Какое мне дело, намочит она свои модные туфли или нет? Я направляюсь к аптеке. Каблуки миссис Пизано цокают по асфальту, когда она пытается идти в ногу со мной, но я сохраняю ровный темп, злясь на себя, как черт.
Я придерживаю для нее дверь аптеки, следя за тем, чтобы мой взгляд был направлен прямо вперед и поверх ее лица.
Когда она проходит мимо меня, становлюсь у двери и сжимаю руки за спиной. Я больше не буду смотреть на эту женщину, если в этом нет крайней необходимости. Завязывать какие-либо отношения с человеком, которого собираешься ликвидировать, не стоит.
Моя решимость ослабевает едва ли не через минуту, когда слышу ее голос. Она говорит ровным, непринужденным тоном, но в нем слышны нотки беспокойства. Я поворачиваю голову в сторону и вижу, что она стоит у прилавка и разговаривает с работником аптеки.
— Я бы предпочла, чтобы меня обслужила Мелания. Пожалуйста.
— Мэм. Я уже сказал вам. Она ушла в подсобку, чтобы принять частный звонок, — снисходительным тоном говорит мужчина по другую сторону прилавка. — Если это просто рецепт, я вполне могу его вам выписать.
— Я… я зайду позже. Спасибо, — произносит миссис Пизано и поворачивается, чтобы уйти.
— Рави? — Выходит девушка лет двадцати пяти и обращается к своему коллеге: — Я займусь, Чарльз. Иди, прервись на обеденный перерыв.
Когда парень исчезает из виду, миссис Пизано кладет на прилавок листок.
— Как дела, Мелания?
Девушка берет рецепт, но вместо того, чтобы проверить, что на нем написано, бросает взгляд в мою сторону, а затем быстро отводит глаза.
— Я в порядке. — Она улыбается, но улыбка кажется искусственной. — А как у вас дела? Дома все в порядке?
— Конечно, — отвечает миссис Пизано.
Девушка кивает, тянется к ящику под кассой, затем кладет на прилавок белый бумажный пакет. Она даже не взглянула на листок с рецептом.
Миссис Пизано берет пакет, но вместо того, чтобы попрощаться, остается на месте. От нее исходит нервная энергия, которую так же излучает аптекарша по другую сторону прилавка. Момент короткий, едва ли несколько секунд, но создается впечатление, что они обмениваются словами. И я сомневаюсь, что это как-то связано с оплатой.
— Спасибо.
Когда миссис Пизано наконец произносит эти слова, в них звучит необычная интонация. Это не похоже на простую вежливость.
— В любое время, Рави, — шепчет аптекарша и кладет свою руку на руку госпожи Пизано. Ее глаза снова устремляются на меня, после чего она быстро убирает с прилавка листок с рецептом и засовывает его в карман халата.
Моя подопечная проходит мимо меня к выходу, и я не могу не задаться вопросом, что она только что получила в этом пакете. Потому что готов поспорить, что это точно не то, что написано в рецепте.
* * *
Не знаю, чего я ожидал, когда припарковал машину у дома, где живет мама миссис Пизано, но точно не дом, готовый развалиться в любую минуту. Лифт не работал, и мы поднялись на четыре лестничных пролета и направились по узкому коридору с потрескавшейся и облупившейся краской и обшарпанным линолеумным полом. Некоторые лампочки перегорели или вовсе отсутствуют в светильниках, и тусклый свет только подчеркивает заброшенность обстановки. В воздухе висит зловоние мочи и запаха тела, что тоже вряд ли можно назвать привлекательным.
Миссис Пизано останавливается у последней двери и протягивает руку, чтобы взять пакеты, которые я держу в руках. Она настояла на том, чтобы занести все двадцать штук в дом, сказав, что хочет показать матери новую одежду, которую купила.
Я оглядываю помещение и чувствую отвращение. Вместо того чтобы тратить тридцать тысяч на одежду, которая, похоже, ее совершенно не волновала, миссис Пизано могла бы использовать эти деньги, чтобы перевезти свою мать из этого ветхого дома и оплатить аренду нового жилья в течение года. Неужели она настолько эгоистична? Да что с ней не так? Почему позволяет своей маме жить здесь, да еще и хвастается шмотками, которые купила? Я бы хотел посмотреть ей в глаза и узнать, о чем она сейчас думает, но она все еще в своих солнечных очках. Она даже не удосужилась снять их в этом темном коридоре.
— Ты можешь остаться здесь, — говорит она, подтягивая к себе пакеты. — Я ненадолго.
Я крепко держу пакеты и стучу в дверь.
Дверь открывает женщина, очень похожая на миссис Пизано, только старше. Черные волосы с проседью, такие же зеленые глаза и такой же маленький нос. В ее глазах появляется блеск, когда она смотрит на дочь, но как только женщина замечает меня, блеск исчезает.
— Мама. Это Алессандро, — говорит миссис Пизано. — Можно нам войти?
Женщина кивает и отходит в сторону. Зайдя внутрь, я позволяю госпоже Пизано взять покупки и встаю у стены рядом с дверью, глядя в окно на другой стороне комнаты. Внутри квартира хоть и опрятная, но ненамного лучше самого здания.
Мать и дочь садятся на потрепанный диван и начинают разбирать купленную одежду. Через некоторое время мать смотрит на меня.
— Вот это красивое, Рави, — произносит она, но ее тон, похоже, не соответствует настроению. — О, и посмотри на эту юбку, ты будешь выглядеть в ней потрясающе.
Миссис Пизано не говорит ни слова, просто продолжает вынимать одежду. Вообще, вся эта сцена выглядит как-то не так. Скорее постановочно, как будто они играют для меня. Я поворачиваю голову в сторону, чтобы лучше видеть их, но притворяюсь, что все еще разглядываю что-то за окном. Стараюсь, чтобы выражение моего лица было безразличным, даже скучающим, чтобы они перестали обращать на меня внимание.
Миссис Пизано достает самый большой пакет — тот, в котором лежит шуба, — и быстро задвигает его за диван, подальше от глаз. Затем достает несколько блузок и передает их матери, но когда доходит до дорогой сумочки, та тоже оказывается за диваном. Когда они заканчивают рассматривать покупки, госпожа укладывает все обратно в сумки. А вот сапог нигде не видно.
— Как дела? — небрежно спрашивает мать, беря с журнального столика сложенный листок бумаги и наклоняясь к дочери, чтобы поправить воротник ее блузки. Сложенная бумажка за долю секунды переходит из рук в руки.
— Я в порядке, мама. — Миссис Пизано улыбается. — Как работа?
— Как обычно. Завтра буду убирать дом миссис Нателло, а в пятницу — снова.
— Тогда я загляну к тебе до пятницы.
Миссис Пизано поправляет солнцезащитные очки, которые до сих пор не сняла, и оглядывается через плечо.
— Где Витто?
— Ты же знаешь своего брата. Он остался у Уго прошлой ночью. — Пожилая женщина пожимает плечами.
— Они все еще вместе?
— Да. По крайней мере, он перестал играть в карты после… ну, ты понимаешь.
— Хорошо. Тебе нужна помощь с чем-нибудь?
— Я справляюсь, Рави.
— А как твоя спина? Все еще болит?
— Все хорошо, но, кажется, я защемила нерв сегодня утром, когда пыталась помыть окна.
— Ну и дела, мама. — Миссис Пизано качает головой, встает и уходит в маленькую кухню справа от меня.
Она достает из ящика старую тряпку и берет из-под раковины бутылку с пульверизатором, после чего кладет их на стойку рядом. Затем закатывает рукава своей шелковой блузки и садится на старый шаткий стул, который отодвинула от маленького кухонного стола, придвинутого к одной из стен. Пока я наблюдаю, Равенна Пизано, жена капо «Коза Ностры», берет в руки моющие средства и начинает мыть окна своей матери. Я ошеломленно смотрю на нее почти час, пока она не заканчивает чистить стекла, затем протирает все кухонные столы и шкафы и наконец моет пол.
* * *
Вернувшись вечером домой, я целый час изучаю чертеж гаража Пизано, который прислал мне Феликс. Похоже, что в свое время это было небольшое служебное помещение, которое впоследствии расширили и переоборудовали под гараж. В нем установлена сигнализация, но ничего сложного, чтобы представлять проблему. Электрический щит расположен внутри у боковой двери, что делает провода, идущие к нему, легкодоступными. Идеально.
Взяв со стола чертеж, прохожу в свою спальню и прикрепляю бумагу к стене рядом с распечаткой банковского счета Рокко. Затем отступаю назад и долго смотрю на открывшееся передо мной зрелище. Вся поверхность стены покрыта мозаикой из бумаг, фотографий и заметок.
Я знаю каждую деталь, прикрепленную к этой стене. За годы работы собрал бесчисленное количество информации — часть с помощью Феликса, часть добыл подкупом или силой. Многие из них были тупиковыми или ложными, но я все равно хранил их. Не люблю долго задерживаться на одном месте — вдруг Крюгер еще ищет меня, поэтому за последние восемь лет я часто переезжал, чтобы быть уверенным, что он не возьмет мой след.
Каждый раз я снимал вещи со стены моей мести и скрупулезно переставлял их в точно таком же порядке на новое место. Каждое действие в этом процессе вновь открывало рану в моей груди, но эта боль приятна. Ритуал помогает мне сохранять концентрацию.
Первым предметом, который всегда размещаю в центре стены, является фотография Натали. На ней она в оранжевом платье в белый горошек. Я считал его ужасным.
Но из-за яркого цвета все ее лицо засветилось, когда она его увидела, и в итоге мы купили это платье. Прикрепить ее улыбающееся лицо к моей доске мести — это всегда самое трудное. С каждым переездом меня словно кувалдой бьет в грудь, напоминая о том, что у меня отняли. Каждый. Раз.
После этого добавляю заключение врача, в котором подробно описано, что они пытались сделать, чтобы сохранить ей жизнь в больнице, и полицейский протокол о дорожно-транспортном происшествии, которое было квалифицировано как наезд на пешехода. Далее идут скупые показания свидетелей, утверждающих, что они ничего не видели, даже цвет машины. Феликсу потребовалось несколько месяцев, чтобы получить их для меня, потому что кто-то по ошибке забыл внести информацию в систему, и ему пришлось заплатить клерку, чтобы найти бумажные заявления двух человек, присутствовавших при столкновении. Когда я наконец получил возможность поговорить с этими двумя свидетелями напрямую, оба признались, что видели красный спортивный автомобиль, но не смогли вспомнить его марку или модель.
Мне потребовался почти год, чтобы найти механика, который работал над разбитой красной спортивной машиной в то время, когда погибла Натали. Оказалось, что он держал кузовной цех в Джерси, но ему щедро заплатили за ремонт разбитой передней части и лобового стекла «Ауди Р8» в его частном гараже. Сначала он не хотел делиться информацией, но передумал, когда я сломал ему ноги. После этого мы довольно продуктивно пообщались. Я уехал от него с парой важных деталей.
Мужчина, приехавший с разбитой машиной, был лет двадцати, явно в состоянии алкогольного опьянения и выглядел несколько потрясенным. Через час появился мужчина постарше, и они заспорили по-итальянски. Механик не говорил по-итальянски, но запомнил, что пожилой мужчина несколько раз произнес «famiglia», которое он узнал, будучи большим поклонником сериала «Сопрано». Тогда старик приставил пистолет к виску механика и велел ему чинить машину и держать язык за зубами. Хотя этот говнюк не смог назвать имена мужчин, мне этого хватило. Парень, виновный в смерти моей жены, был членом итальянской мафии.
Мой отец был итальянцем, поэтому я думал, что попасть в «Коза Ностру» получится легко, особенно для человека с моими навыками и той биографией, которую Феликс для меня подготовил. Я ошибался. Состав организации сменился менее чем за год, и новый дон очень строго следил за тем, кто допускается в организацию. Мне потребовалось девять месяцев, чтобы попасть внутрь. Прошло еще четыре года, прежде чем я вошел во внутренний круг и получил возможность копать глубже. Впрочем, время не имело значения. Я был полон решимости найти человека, виновного в смерти моей жены, сколько бы времени это ни заняло.
Я знал, что мне нужен кто-то из высших чинов, у простого солдата не было бы ни денег, ни влияния, чтобы скрыть смерть Натали. Прошли годы, а я так и не смог узнать, кто это был. Но я оставался. И слушал. Когда вы мало говорите, люди забывают о вашем присутствии или считают, что вам неинтересны их разговоры. Я не говорю много. И никогда не говорил. Но я все слышу.
Месяц назад я играл в покер с несколькими бойцами — в основном лейтенантами, работавшими под началом нескольких разных капо. Я всегда стараюсь проигрывать чаще, чем выигрывать. Людям это нравится. Они возбуждаются. А когда они возбуждены, то разговаривают. Кармело выиграл последнюю партию в тот вечер и проболтался о том, как в пьяном виде врезался в витрину магазина, пытаясь припарковать машину, за пару ночей до этого.
— Я, наверное, попрошу Элио все уладить, как он устроил с Рокко, когда тот сбил женщину на пешеходном переходе. Боже, помнишь? Рокко тогда тоже был в стельку пьян, — сказал он.
Я до сих пор не знаю, как мне удалось удержаться в кресле, а не выскочить на улицу, чтобы расправиться с обоими этими ублюдками. Но заставил себя просидеть там весь вечер, притворяясь спокойным и незаинтересованным, в то время как внутри меня кипела ярость. Когда вернулся домой, то добавил на стену еще несколько фотографий.
Рокко Пизано — убийца моей жены. Я прикрепил его фотографию над фотографией Натали и нарисовал красный крестик на его лице.
Элио Пизано — отец Рокко, который помог ему скрыть преступление. Еще один крестик.
Но этих двух недостаточно. Мне нужно, чтобы они мучались.
Око за око.
Поэтому я добавил третью фотографию.
Равенна Пизано. Жена Рокко.
Моя месть.