- Ты чего плачешь? - спросил Йенс.
- Я не умею ругаться плохими словами и не та... не та... не таскаю ника... никакого печенья из буфета, - ответил малыш и зарыдал так сильно, что не смог больше ни слова выговорить.
- А кто тебе это сказал? - попытался успокоить его Йенс.
- Ты сам и сказал!
- Я? - удивился Йенс, - Я не говорил.
- Вот так всегда: сначала врет, а потом еще и отказывается, - послышался чей-то строгий голос.
Йенс увидел перед собой еще одного человечка, постарше, покруглее первого: плакать человечек и не думал.
- Мы - пузырики, живем в мыльных пузырях.
- А я и не думал, что вы есть на самом деле, - признался Йенс: он считал, что сам выдумал пузыристику.
- И много вас тут? - спросил он.
- Сотни тысяч. Впрочем, мне их не сосчитать, я такого счета не знаю.
Солгал наш Йенс - его вина
была оплачена сполна.
- Меня зовут Фиалка,
улыбки мне не жалко.
- Меня зовут Росита,
красива и умыта.
- А я - малышка Первоцвет,
звана сегодня на обед,
пропели три очаровательные девушки и пританцовывая подошли к ним. Они так легко прыгали, так нежно пахли и так мило улыбались.
- А это наши подружки - туалетные мыльца. Они нам родня, только они живут в ванной, а мы на кухне. Они пришли, чтобы поприветствовать тебя.
- Мы пришли, чтобы показать тебе наш танец! - сказали Фиалка, Росита и Первоцвет.
И закружились все вокруг,
все засмеялись, встали вдруг.
Как грациозно - раз-два-три
танцуют в парах пузыри.
А Йенс был просто поражен,
такой красы не видел он.
Они пели и плясали, и вдруг до Йенса донесся необычный резкий звук.
Йенс прислушался, это была барабанная дробь, она становилась все ближе и ближе.
Девушки взмахнули своими юбочками и улетели; пузырики быстро собрали своих детей и на всякий случай отодвинулись в сторону. Новые гости явно не отличались вежливостью.
- Кто это? - поинтересовался Йенс.
- Кислотики, - ответил пожилой пузырик. - Они сильные и бессовестные. Они скоблят и трут, впитывают и всасывают все, что ни увидят.
- А, это то, чем мы забор моем, - догадался Йенс.
Прямо перед ним стоял навытяжку подтянутый лейтенант. Вид у него был злой, он глядел прямо перед собой не моргая, ни тени улыбки не было на его лице.
Мы в бутылках живем,
и чистим, и трем.
- Трам-па-па-пам, трам-па-па-пам, - ударили барабаны.
- Вы пенитесь в ванной, мы чистим стаканы!.. - закричал лейтенант.
- И бьем в бараба-в бараба-в барабаны! - подхватили солдаты.
- Посторонись! - приказал лейтенант.
- Это зачем? - удивился Йенс.
- А то мы тебе ноги посмываем! - воскликнул лейтенант. - Или ботинки!
- Вы что, все что угодно можете смыть? - спросил Йенс.
- Почти все, - ответил лейтенант. - Всегда найдется что-нибудь, с чем кроме нас никто не справится.
- Ко мне! Ко мне! Становись по ранжиру! - скомандовал лейтенант.
На полу разложили скатерть, пятно от краски было такое же огромное и черное, как и раньше. Солдаты построились и взяли оружие наизготовку.
- Солдаты! - прокричал лейтенант. - На нас возложено ответственное задание, и мы обязаны показать, на что мы способны. Ни один из нас самовольно не покинет свой пост! Пришел наконец тот великий день, которого мы ждали так долго. Солдаты, вперед, марш!
И они двинулись вперед. Плечом к плечу зашагали они по скатерти. Они скребли и терли, шипели и плевались - и все это не моргнув глазом. И без единого слова.