А Валя в это самое время, разложив на столе свою коллекцию, определял, куда положить яйца реполова и пеночки. У него был много всяких коробочек, даже спичечных. И все они были настолько переполненными, что новые яйца уже некуда было класть.
— Мам, — сказал он, — может, ты освободишь мне пару коробочек.
— А откуда я их возьму?
— Да у тебя же есть одна от духов, а потом ещё в шифоньере лежит… Из-под печенья… Там у тебя всякие нитки да иголки собраны.
Марфа Петровна отложила нож, которым чистила картошку, вытерла руки и подошла сыну.
— Что опять нашёл, сыночек?
— Два яйца вот: пеночки-желтобровки и реполова. А положить их некуда. Да и потом, что это у меня за коробки — один стыд!
— Ох, горе ты моё, горюшко! Сколько у нас в посёлке ребят, и ни один ведь не собирает яйца. Только ты! Днём тебя нет, всё по лесу рыщешь, приходишь исцарапанный, грязный, рваный, только успевай зашивать. И ночь сидишь и колдуешь над этими яйцами.
— Мама, ты же знаешь, что я буду учёным. Орнитологом, то есть, учёным по птицам.
— Учёным! Ты бы хоть в школе-то учился, а то…
— Что? Что? — вскочил Валя. — Скажешь, плохо учусь? Посмотри отметки!
Он достал из сумки дневник и, перелистав его, положил перед матерью.
— Смотри! Ни одной тройки за весь год! Одни пятёрки! Чего тебе ещё надо?
Марфа Петровна знала, конечно, что сын учится хорошо. Уж сколько раз она ходила в школу, и Антонина Тихоновна всегда хвалила её сына. Первый ученик! Но вот эта его страсть к собиранию яиц не нравилась матери.
— Я знаю, Валя, учишься ты хорошо, — обняла она сына. — Но вот то, что ты такой жестокий и с птичками воюешь — это очень плохо! Брось ты, сынок, это дело!
— Пржевальский и Северцов тоже были жестокие люди… А смотри, какие дела сделали для Отечества.
— Это кто же такие твои Пржевальский и Северцов?
— И ты не знаешь, мама! — удивился Валя. — Это же величайшие учёные! Сколько они перебили птиц, сколько насобирали яиц! Или взять того же Брэма, — он снял с полки огромный том великого естествоиспытателя, — вот смотри! Эта книга издана в 1900 году. Шестьдесят четыре года прошло. А я, да и много других будем её читать и изучать. А он тоже собирал яйца!
— Зачем же тебе их собирать, если Брэм написал всё об этих птицах?
— Зачем, зачем? Я тоже хочу быть учёным.
Он положил Брэма на полку и снова сказал:
— Мам, а ты всё же дай мне коробочки.
Мать невесело улыбнулась и стала вытаскивать из коробочек маленькие флакончики из-под духов, нитки, иголки.
— Ты молодец, мама! — вскричал Валя, подбежал к матери и чмокнул её в щёку.
В дверях показался Юра Улыбин. Он был чем-то встревожен, поманил Валю пальцем и, выйдя в сени, прошептал:
— Ты взял яйца у пеночки и этого, как его, реполова?
— Взял. А что?
— Ох, и будет мне сегодня на орехи! Ты знаешь, что сегодня случилось?
Он рассказал про то, как они с Петей ходили за водой и как Петя повёл Лару показывать гнёзда, и даже про то, как он прикинулся больным.
— Ну и что?
— Нет, ты погоди! А если Петя увидит, что в гнёздах нет яиц?
У Вали впервые дрогнуло что-то внутри, но он храбро сказал:
— Не увидит. А если и увидит, то… Я же там следов не оставлял.
— Значит, врать будешь? — горячо прошептал Юра. — Скажешь, что не брал?
Открылась дверь, и мать выглянула в сени.
— Вы что тут секретничаете? Идите домой! Юра, ты заходи, заходи!
Юра пошёл. Взглянув на коллекцию, он спросил:
— А это ты когда нашёл? — и показал на большое белое яйцо.
— Недавно, в верховьях Гобзы. Гляжу — дупло. Залез кое-как на дерево, а из дупла как зашипит на меня кто-то… Думал, змея! А это оказалась сова. И под ней всего лишь одно, вот это яйцо.
— А какая это сова, ты знаешь? — опросил Юра, который знал, что есть много видов сов.
— По Брэму выходит, что это серая сова.
— Можно посмотреть?
Юра взял шереховатое яйцо, и по его блестящим глазам можно было догадаться, что он очень завидует Вале.
— Я бы достал и для тебя, — извиняясь, сказал Валя. — Но больше не было.
— А это чьё? — спросил Юра, увидев небольшое яичко с фиолетовыми и красными крапинками.
— Вот этого я не знаю, — оживился Валя. — Смотрел и по Брэму и по «Определителю птичьих гнёзд», но так и не узнал. Думаю, что лесная канарейка. Смотри, что о ней у Брэма написано: «Гнездо располагается на деревьях или высоких живых изгородях, между разветвлением сучьев или около ствола». А в «Определителе» сказано: «Свои гнезда зеленушка устраивает на ветвях деревьев, чаще всего молодых ёлочек, на высоте не более двух-двух с половиной метров. Отличительной чертой гнёзд является чрезвычайная их загрязнённость. До рождения птенцов гнездо чистое, но с появлением последних оно обрастает по краям бордюром помёта, который родители не уносят, как это делают другие птицы». А у этой гнездо было совершенно чистое.
— Эх, ты — чистое! Да оно же бывает грязное, только когда появляются в нём птенцы. Ты смотрел его после, когда птенцы уже вывелись?
— Нет, не смотрел…
— А ещё говоришь, что будешь учёным! — ехидно сказал Юра. — Какой же ты учёный, если таких простых вещей не понимаешь?
— Ну, это мы ещё посмотрим! — сказал Валя и стал укладывать яйца в покрытую ватой коробочку.
— А ты всё же дай мне яйца пеночки и реполова, — попросил Юра и, взяв их, добавил: — Ну, я пойду, а то, чего доброго, Петя будет меня разыскивать.
Валя разложил яйца по коробочкам и улёгся спать. Но ему не спалось. Он всё время думал о том, как объяснит Пете исчезновение яиц из гнёзд пеночки и реполова. Врать ему не хотелось, а как же не врать?
Он забылся сном только перед самым утром.