— Зачем пришел? Снова буянить?
Элеонора закуталась в шаль, чувствуя озноб. На улице не было холодно, но ее морозило. И она даже знала, что, а точнее, кто послужил этому причиной.
— Льва позови.
Алексей не собирался разговаривать с женой отца, да и видел, что она испытывает к нему неприязнь. Он ее презирал и одновременно с тем поражался, как ей хватает наглости так презрительно на него сейчас смотреть, ведь это она виновата перед ним. Именно она и ее отец угрожали его матери и лишили его отца. С последнего вины Леша тоже не снимал. Тот не был в его глазах ангельским мучеником. Но расставить все точки над “i” спустя столько лет он был обязан.
— Его нет. Говори, что надо, я ему передам.
— Мне от вас ничего не надо, Элеонора, — Алексей усмехнулся. — И с Львом я хочу поговорить с глазу на глаз. Вон его тачка стоит, чего же вы врете, что нет его?
Она поджала губы, а затем оглянулась. В ее глазах проскользнула тревога.
— Сколько ты хочешь? Назови сумму, я достану, но больше ты в нашей жизни не появишься. И из фирмы, само собой, уволишься.
— Засуньте свои бабки… — процедил сквозь зубы Алексей и прищурился. — Как-то всю жизнь прожил без ваших грязных денег, еще столько же проживу.
— Поверь, мальчик, ты даже не представляешь, какими суммами я располагаю. Тебе столько за всю жизнь не заработать.
Его раздражало бахвальство и снисходительный тон Элеоноры, но он старался держать себя в руках. Сюда он пришел не за этим. Но поддеть ее он смог — то принесло ему большое удовольствие.
— Что, на чужих костях их подняли? Самой-то не стыдно?
— Я сделаю вид, что этого оскорбления не слышала. Спишу на то, что ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
— Мне плевать. Зовите своего мужа, иначе я отсюда не уйду.
Его слова прозвучали угрозой, а затем он во всё горло крикнул:
— Архипов! Выходи!
Элеонора напряглась и толкнула его ладонями в плечи, но она была всего лишь женщиной, и ей не удалось сдвинуть его даже на метр.
— Руки, дамочка. Или мне в полицию за домогательства обратиться?
Леша сам себя не узнавал. Из него сыпались колкие фразы и яд. Раньше он себе такого не позволял, держал лицо, но в последние дни вся его жизнь полетела к черту, так что репутация — не то, что его сейчас волновало.
Элеонора в панике совсем забылась, а затем опомнилась. Она ведь может вызвать охрану, пусть они и выкинут этого приблудыша, который посмел заявиться в ее дом. Только она схватила телефон и набрала номер начальника охраны, как сзади вдруг раздался голос ее мужа.
— Эля! Это курьер с офиса приехал? Чего так долго?
Она застыла с телефоном у уха и в тревоге посмотрела на Льва, затем на Алексея, лицо которого горело торжеством.
— Н-нет, Лёва, н-нет.
Не особо раздумывая, а действуя на инстинктах, она отступила вглубь и потянула ручку калитки на себя, чтобы закрыть ее, но Гдальский оказался быстрее.
— Нет, Лев Николаич, не курьер, — зычным басом протрубил он на всю округу и нагло вошел внутрь, закрывая за собой калитку с гулким грохотом.
— Алексей? — удивленно воззрился на него Лев, а затем помрачнел, вспомнив, чем закончилась прошлая их встреча. Посмотрел на тревожащуюся жену и неправильно истолковал причину ее страха. — Эль, распорядись, чтобы нам накрыли на летней террасе. Нам с сыном нужно поговорить.
Идти на прямую конфронтацию в присутствии Льва Элеонора уже не могла. Но уходя, стрельнула взглядом в сторону Алексея. Ее покоробило слово “сын” из уст Льва, но говорить ничего она не стала. Ушла, хотя сердце ее было не на месте. Чувствовала, что ничем хорошим эта встреча не закончится. И ей нужно подготовить аргументы, чтобы как-то оправдаться перед Львом.
В это время сам Лев испытывал противоречивые эмоции. Той любви, которую он ощущал к Мише, было много, но она была сильнее, чем то чувство, которое он хранил в душе по отношению к Леше. Всё же мальчик всю жизнь рос без него, не на его глазах, и огромной привязанности Лев не чувствовал. Хотя перед ним сейчас стоял уже не мальчик. Мужчина.
— Пойдем, раз пришел, хоть пообедаем вместе, как отец и сын.
Лев пошел по тропинке первым.
— А ты мне не отец.
Улыбка исчезла с лица Льва, плечи напряглись, но ничего отвечать он не стал. Сначала остановился и сделал несколько глубоких вдохов.
— Что тебе обо мне говорила мать? Что я вас бросил и отказался видеться с тобой?
Лев продожил движение, услышав позади приближающиеся шаги. Раз сын не кидается и не уходит, разговору быть.
— Поначалу да, но я думаю, что она была недалеко от истины.
— Разве мы не выяснили уже, что это она запрещала наши встречи?
— Знаешь, даже если бы это было так, после этого ты считаешься себя мужиком? Нормальным отцом?
— Понял, к чему ты клонишь. Я успел навести о тебе справки, Алексей. А ты сам-то далеко от меня ушел? Карина. Дима. Разве ты участвуешь в его воспитании? Карина ведь не запрещает тебе видеться с сыном.
— Не сравнивай наши ситуации, — Алексей сжал кулаки и присел на стул, когда они дошли до террасы. — Я только недавно узнал о сыне и буду участвовать в его воспитании, уж не сомневайся.
— И ребенка Миры будешь также воспитывать? — Лев не хотел усмехаться, но эти слова были последствиями горечи, которая вдруг образовалась во рту. — Ты ведь сам на тот момент был женат, когда обрюхатил племянницу жены.
— Уж не тебе мне нотации читать, папаша. Яблоко от яблони недалеко падает, разве не слышал такое выражение?
Льву нечего было ответить на этот выпад. Он откинулся на спинку стула и на несколько секунд прикрыл глаза.
— Давай не будем ругаться. Я правда рад, что теперь мы можем общаться. Если тебе нужна какая помощь, ты говори, я всегда помогу. Не хочу ссориться со своим сыном.
У Алексея в горле возник ком. Обида, гнев — все эти эмоции бурлили внутри него, как кипящая лава, но ему нужно было хладнокровие, чтобы продолжить долгожданный разговор.
— Какого это, Лев Николаич, быть обманутым собственной женой?
— Не нужно говорить так о Гале, как никак, она твоя мать. Была когда-то моей женой, так что не будем опошлять наше прошлое.
— А я не о ней говорю, а о твоей второй, Элеоноре. Скажи мне честно, из-за денег ее папаши на ней женился?
Всё-таки Леша не выдержал, стал сыпать колкостями.
— Если ты пришел не для того, чтобы наладить наши отношения, а оскорблять мою жену, то выход знаешь где.
— Ну да, невинную благородную Элеонору. Мне ведь даже ее словесно касаться нельзя, да?
В этот момент она вышла на террасу и застыла за спиной мужа. Ее лицо побледнего, в уголках глаз застыли слезы. Руки затряслись, и их она прижала к груди, даже затаила дыхание, когда гнусная правда прошлого всплывет наружу.
— Закрой рот! — рявкнул Лев и стукнул кулаком по столу.
— Ну да, чего это я. Лучше пусть твоя жена сама расскажет, как она со своим отцом сдали меня в детдом и угрожали матери сгноить меня там, если она не отстанет от тебя и будет поощрять встреча отца с сыном. Я ведь всё верно сказал, Элеонора? Ничего не пропустил?
Наступила гулкая тишина. Вязкая, словно болото. Неприятная.
Лев смолчал сразу лишь потому, что ему стало тяжело дышать. Пока он приводил себя в норму, чтобы не накинуться на первенца с рыками, сзади него вдруг раздался жалобный всхлип.
Он обернулся и увидел там его маленькую беззащитную Элеонору, которая не изменилась с момента их первой встречи. Была такая же звонкая, маленькая и красивая. Его девочка. Которую он никому не даст в обиду.
В этот момент в его глазах зажегся огонь ненависти. Нет, не на Лешу, а на Галю, которая, мало того, что оболгала его любимую, так еще и Лешке этой лапши навешала, чтобы вбить между ними клин. Пока он слабо себе представлял, зачем ей это надо, но он обязательно разберется.
Элеонора не знала ход мыслей мужа, но увидела в его глазах настоящую ненависть. И неправильно растолковала подоплеку этой эмоции. Приняла на свой счет и бухнулась на колени.
— Всё не так было, Лёва. Галя ведь сама тогда взяла деньги, сама! А могла бы и отказаться!
Надя ходила сама не своя. На душе у нее было тревожно. И вроде бы врачи давали хорошие прогнозы, но ощущение неминуемой беды не уходило.
Она продолжала жить у Миши и пугалась того, что с ней происходило.
— Ты всегда так по дому ходишь? — спросила у него в один из дней.
Он в этот момент вошел на кухню, где она сидела за столом и пила чай. Сглотнула, увидев Мишу.
— А что не так? — он притворно вздернул бровь.
— Ты голый!
— Но-но-но, что за инсинуации, на мне боксеры так-то. Все стратегические места прикрыты.
Он оттянул резинку трусов и отпустил ее, отчего раздался хлопок о тело. Надя прикрыла глаза ладонью, но слегка растопырила пальцы, подглядывая.
— А одежды у тебя никакой нет? — спросила с надеждой, но даже сама уловила в своем голосе нотки недовольства. Словно она и сама не хотела, чтобы он одевался.
— Жарко сегодня, — ответил Миша и поиграл мускулами.
— Тебе каждый день жарко.
Этот разговор повторялся у них каждый день, просто с разными вариациями.
— Ну что поделать, Надюш. Хладнокровный я мужик, — снова дернул мышцами груди.
Надя опять попалась и посмотрела туда. Покраснела, опуская взгляд, но наткнулась на хороший такой бугор в его трусах. Черт.
— Миша, блин!
— Утро же, Надь, я не властен над своим организмом. Особенно, когда ты в халатике на распашку сидишь.
Надя быстро опустила глаза и запахнула полы халата. Пояс слегка развязался, и Мише предстали полукружия ее грудей. Благо, она не поленилась с утра и надела лифчик, иначе совсем был бы конфуз.
— Мне, конечно, лестно, но твои шуточки на грани…
— А кто сказал, что это шутки?
У Нади готовые слова застряли в горле. Миша плавно подошел к столу и оперся о него ладонями, нависая и давя своей огромной комплекцией. Она слегка отклонилась и уперлась затылком в стену, чувствуя, как в бешеном темпе колотится сердце.
— Что ты имеешь в виду, Миш? На что намекаешь?
— Я не намекаю, Надь, — голос его стал серьезным. — Я прямым текстом говорю. Ты мне нравишься. Очень сильно нравишься. И я хочу, чтобы ты была моей женщиной.
— Я только развелась, Миш, ты же понимаешь, что, обжегшись, человек дует на воду. Леша изменил мне и…
— Мы с тобой много лет знакомы, еще до Алексея, — Миша стиснул челюсти. — Разве я давал повод усомниться в себе? Я всегда готов придти к тебе на помощь, стать твоим другом, кем угодно, лишь бы быть рядом. Но мне этого мало. Катастрофически мало. Я хочу видеть тебя своей женой. Своей женщиной.
Миша был серьезен, как никогда. Надя видела это по выражению лица, глаз, движению грудной клетки.
Она растерялась, не зная, что сказать. С одной стороны, ей было стыдно, что она только развелась, а испытывает притяжение к Мише, с удовольствием наблюдает за ним и наслаждается его голым телом, хоть и ворчит для порядка, чтобы осадить саму себя. А с другой, вторая часть ее души хотела поддаться притяжению и упасть в мужские объятия, словно спелая вишня.
В ней боролись две противоречивых грани. Одна — приличная женщина, ведомая общественным мнением. Вторая — жаждущая любви девочка.
— Я… — замолчала, смачивая горло чаем.
— Я не требую от тебя ответа здесь и сейчас. Но ты подумай над моим предложением, хорошо?
— К-каким предложением?
— Выйти за меня замуж.
С этими словами Миша достал из шкафчика футляр и поставил его на стол. Надя дрожащими руками открыла его и увидела там помолвочное кольцо с огроменным бриллиантом. Такие кольца она видела только в мелодрамах.
— Миш, ты так сильно потратился.
— Глупости. Для любимой женщины мне денег не жалко. Тебе лучше начать привыкать.
— Я еще не сказала да.
— Ну, у тебя два варианта всего, Надь. Да, — сделал паузу, — и да.
На этой нотке, пока Надя сидела с отвисшей челюстью, Миша ушел, сверкая накаченной задницей. Ее фантазия разыгралась, и во рту пересохло, когда представила, как она выглядит без черных боксеров.
В последующие дни Миша не давил на нее. Они общались, как обычно, вместе ходили на работу, завтракали, обедали, ужинали. Она даже не поняла, как он так быстро снова врос в нее. Такие совместные посиделки у них были во времена студенчества. Тогда Надя была влюблена в Мишу, но вокруг него всегда крутились нимфы и модели, так что она запрещала себе даже мечтать. А после встретила Лешу.
— Ты была в меня влюблена? — удивился Миша, когда она рассказала ему, не в силах больше хранить этот секрет. — Ты меня даже никогда не ревновала. Я же тебе всегда про свиданки намечающиеся рассказывал и наблюдал за твоей реакцией. Ты всегда давала мне советы, как общаться с ними.
— Мне казалось, что я не впишусь в твою семью, — улыбнулась Надя. — Где ты и где я.
— Глупости, Надь. Боже, сколько времени мы с тобой потеряли. Ты понимаешь, что призналась мне в симпатии только что? И никуда я тебя больше не отпущу.
— Эй, я не говорила, что снова в тебя влюблена, — закатила Надя глаза, но смущенное выражение ее лица само за себя говорило. — В любом случае, твои родители будут против такой невестки, как я. Если раньше я была просто сиротой, то теперь я — бывшая жена Алексея, твоего брата. Это будет странно, не находишь?
— Нет. Если кто и будет против, то это их проблемы, не наши. Тем более, что в вашей истории козел-изменщик Алексей, а не ты. Я никому не дам тебя в обиду.
Надя давно знала Мишу. Слов на ветер он не бросает, так что его обещания дорогого стоили. И это было то, чего она так сильно хотела.
— Да и не до меня им сейчас, — он сморщился. — У родителей разлад. Они не говорят, в чем дело, но я впервые вижу, чтобы они не разговаривали друг с другом.
— Они любят друг друга, так что помирятся, — Надя попыталась приободрить Мишу и коснулась его плеча.
Но не ожидала, что это действие заставит их обоих застыть. Их глаза встретились, а затем Архипов стал медленно наклоняться.
— Я не остановлюсь, Надюш. Просто не смогу, — прошептал ей прямо в губы.
— И не надо.
Его поцелуй заставил Надю понять, что всё, что она испытывала с Лешей, меркло прямо в эту секунду. То было будто бутафорией, а это взрыв. Фейерверк.
Их близость перечеркнула всё Надино прошлое. Будто она обновилась и стала новой женщиной. Той, у кого снова запорхали бабочки в животе.
Старое не забылось. Нет. Куда там, если каждый раз, когда она навещала сестру, видела там племянницу. Живот у нее рос не по дням, а по часам. Надя знала, что Леша жил в своей квартирой вместе с Миром, и хоть уже перестала злиться на них, но обида в ней всё равно клокотала.
Но у нее был Миша, присутствие которого наполняла ее жизнь красками. Он поднимал ей настроение, не давал унывать. В таком темпе прошло несколько недель, и единственное, что ее по-настоящему беспокоило — родители Миши, с которыми она еще не была знакома, как официальная невеста их сына.
— Слушай, а там не Галина Никадимовна вбила клин между твоими родителями?
— Я сегодня говорил с отцом. Он не стал вдаваться в подробности, но я так понял, что семейка Гдальских имеет к этому какое-то отношение.
— Они сами разберутся, Миш. Всё же Алексей твой брат, не лезь, ладно.
— Защищаешь его? Боишься за него?
Таким Мишу Надя еще не видела. Его скулы заострились, глаза похолодели.
— Нет, Миш, ты что, я просто не хочу, чтобы ты… — она подошла к нему и коснулась его лица. — Просто всё это между твоими родителями и Галиной. У них свои тайны, и раз отец тебе не рассказал всего, значит, не хочет, чтобы ты знал. Позволь им сохранить лицо. Не думаю, что там всё так просто.
Надя и правда считала, что они скрывали что-то, но не представляла даже, что именно. Но право на личную жизнь уважала.
— Хорошо, раз моя невеста просит, — расслабился Миша и прижался щекой к ее теплой ладони.
Он всегда шел ей навстречу. Словно не мог поверить, что мечта всей его жизни сбылась. Но каждое утро, когда они с Надей просыпались вдвоем, его подкидывало от эйфории и удовольствия. Его женщина теперь полностью принадлежит ему. Находится под его защитой. Больше, чем он хотел, но отказываться от этого не собирался.