Три часа назад
ПАВЕЛ
Все смотрят на меня. Два охранника у черного входа в клуб. Уборщица. Бармен. Я не обращаю на них внимания и поднимаюсь по узкой лестнице, ведущей на галерею, где расположены наши административные помещения, выходящие на танцпол.
Прохожу мимо комнаты, где двое охранников сгорбились перед экранами, просматривая записи с камер, и захожу в свой кабинет. Костя сидит за моим столом, глядит в монитор и сердито щелкает мышкой. Весь стол завален бумагами. Сбоку стоят две пустые кофейные чашки и недоеденный бутерброд с раскиданными повсюду крошками.
— Ну и насвинячил ты тут. — Я качаю головой.
— Ты выбрал самое неудачное время для отпуска, — бормочет он и продолжает нажимать на мышку. — Нужно продлить контракты с поставщиками алкоголя. Две официантки заболели, а еще одна уходит в декрет. Система видеонаблюдения вчера дважды давала сбой. Я забыл сделать заказ… — Он поднимает глаза и осматривает меня с ног до головы. — Кто ты такой и что ты сделал с Павликом?
Я киваю в сторону беспорядка на столе.
— Приберись здесь, чтобы я мог сесть и проверить, что ты еще испортил.
— Джинсы? Да ну? И толстовка? — поднимает он брови, а потом взрывается смехом. — Паша, голубчик, у тебя все нормально?
— Ха-ха, ты такой забавный. Вставай.
— Юрий звонил, — говорит он и собирает чашки. — Они нашли того, кто поставлял таблетки. Он его сюда везет.
— Хорошо. — Я сажусь и перебираю договоры, разбросанные по столу. На некоторых из них видны круглые коричневые пятна. — Подожди их внизу и отведи парня в заднюю комнату, когда они придут.
— Хорошо. Уверен, что не хочешь, чтобы я вызвал врача и проверил твою голову?
— Костя, отвали.
Я уже почти покончил с беспорядком, который устроил Костя, когда внизу раздается выстрел. Схватив из ящика свое оружие, я бросаюсь в комнату наблюдения.
— Что происходит? — кричу я.
— Юрий и двое солдат пришли две минуты назад, таща за собой какого-то парня. Вслед за ними приехали эти машины, — говорит охранник и показывает на экран, где видна подворотня. Две машины с тонированными стеклами припаркованы за углом. — Восемь человек вышли, убили охранников и вошли в клуб.
— Позвони Дмитрию. Скажи ему, что нам нужно подкрепление и врач. Потом спускайся вниз. Сейчас же! — Я бросаюсь к двери, а внизу продолжаются выстрелы.
Танцпол залит кровью. Трое нападающих лежат в центре, а в двух шагах от них лицом вниз лежит мертвый официант. В другом конце зала лежат еще два тела, видимо, солдат, приехавших с Юрием. Костя присел за барной стойкой и стреляет в двух мужчин у входа. Я прицеливаюсь в первого и стреляю ему в голову. Второй поворачивается в мою сторону, но падает, когда пуля Кости попадает ему в шею.
— Остальные? — кричу я, сбегая по лестнице.
— Они зашли сзади. — Костя перепрыгивает через барную стойку и устремляется в коридор, ведущий к складу. — Юрий там один!
Я не слышу выстрелов, пока бегу за Костей. Ничего хорошего. Костя поворачивает налево, я следую за ним. Мы одновременно врываемся в подсобку с поднятым оружием.
Один неприятель лежит лицом вниз на полу возле металлического шкафа, в котором хранятся моющие средства. Справа — еще двое. Один явно мертв, во лбу у него дыра. На стене над ним — большое красное пятно. Тот, что рядом с ним, еще жив, но ранен в бедро и плечо. Я подхожу к нему и забираю его пистолет и пистолет его товарища. Еще один мужчина в брюках-карго и клетчатой рубашке лежит на полу, в спине у него несколько огнестрельных ранений. Его руки связаны. Вероятно, это тот, кто поставлял наркотики.
— Юрий! — кричит Костя где-то позади меня. Я оборачиваюсь, и по телу пробегает холодок.
Юрий сидит на полу, привалившись спиной к стене. Все тело в крови. Я бросаюсь на колени рядом с Костей, который срывает с себя футболку и прижимает ее к ране на животе Юрия. Я тоже снимаю с себя толстовку, сворачиваю ее и прижимаю к другой ране в середине груди Юрия. Белая рубашка Кости над животом Юрия уже пропиталась, и кровь просачивается сквозь пальцы.
— Где, на хрен, док! — рявкаю я и хватаю Юрия за шею. — Юрий! Открой глаза!
Его глаза медленно открываются, но взгляд расфокусирован.
— Оставайся с нами! Юрий! Док уже идет, — кричу я.
Он пытается что-то сказать мне, но слишком слабо.
— Не надо. — Я сжимаю его шею. — Поговорим, когда доктор тебя подлатает.
Рядом со мной Костя достает телефон и набирает номер. Боже, сколько крови. Я тщательно обшариваю ладонями грудь и бока Юрия и нахожу еще одну рану над бедром.
— Черт! — Я судорожно снимаю с себя футболку, прижимая ее к ране. — Юрий, нет. Не закрывай глаза. Оставайся с нами.
Он неровно дышит, поднимает руку и хватает меня за плечо, притягивая к себе.
— Албанцы, — хрипит он рядом с моим ухом, затем кашляет. — Я слышал, как они… говорили друг с другом.
Хватка на моей руке ослабевает, и рука Юрия безвольно падает на пол. Его темно-синие глаза смотрят на меня стеклянным, невидящим взглядом. Из уголков рта стекают две струйки крови.
— Юрий! — кричу ему в лицо. — Не смей умирать у меня на руках! Юрий!
— Паша, — говорит Костя. — Он умер.
Нет! Юрий — тот, кто дал мне единственную семью, которую я когда-либо знал — Братву. Он не может умереть!
— Юрий! — Я трясу его.
— Павел, хватит, — раздается за спиной грубый голос, и я поднимаю голову, чтобы увидеть стоящего там доктора.
— Ты опоздал! — кричу на дока.
— Его бы никто не смог спасти, — отвечает док, кивая на пол. — Он потерял слишком много крови.
Я медленно укладываю Юрия, встаю и иду в противоположный конец комнаты. Схватив единственного живого албанца за шею, я со всей силы бью его по лицу.
— Зачем? — спрашиваю я и снова бью его. — Зачем вы пришли сюда?
— Чтобы избавиться… от Дэвиса, — бормочет он.
Я снова бью его в лицо. И еще раз.
— Паша! Хватит!
Я не обращаю внимания на крики Кости и продолжаю бить ублюдка, пока запах крови не врывается в мои ноздри. Кто-то пытается меня оттащить, но я отпихиваю его и продолжаю колотить кулаками по лицу албанца, пока от него не остается только кроваво-красное месиво.
Закончив, бросаю тело на пол и направляюсь к одному из шкафов. Достаю две белые льняные скатерти и несу их к тому месту, где док стоит на коленях рядом с телом Юрия. Одной из них вытираю кровь с лица моего друга, затем закрываю ему глаза и осторожно накрываю его чистым полотном.
— Prashchay, bratan, — говорю я, затем иду к двери, пропуская по пути Костю.
— Господи, мать твою, — бормочет Костя, глядя на тело человека, которого я убил голыми руками. — Меня сейчас стошнит.
Вернувшись в свой кабинет, я достаю из мини-бара водку и делаю большой глоток прямо из бутылки. На вкус она еще ужаснее, чем я помню. Сажусь в кресло, стоящее у мини-бара, и делаю еще один глоток. Я не помню, когда в последний раз напивался.
Внизу кто-то кричит. Похоже, приехал Роман. Я поднимаю бутылку и снова пью. Пять минут спустя еще шум — что-то ломается. Звук такой, как будто кто-то разбрасывает мебель. Опять крики.
— Дмитрий! — Роман кричит. — Звони Ангелине. Сейчас же!
Похоже, что и Серега здесь. Я встаю, беру в руки бутылку и иду к стеклянной стене, чтобы посмотреть на происходящее внизу. Сергей стоит посреди танцпола, сжимая в руке сломанный барный стул. Роман напротив него, протянул ладонь к брату и что-то говорит Сергею, который выглядит так, будто в любую секунду собирается разбить табуретку о голову Романа. Дмитрий подходит к ним сбоку, держа в вытянутой руке телефон. Сергей поворачивает голову в сторону телефона. Стул падает на пол. Сергей выхватывает телефон из рук Дмитрия, прижимает его к уху и несколько мгновений слушает. Затем бросает телефон обратно Дмитрию и уходит.
Наверное, мне надо задержаться и узнать, нужна ли им моя помощь, но мне трудно смириться с мыслью… что Юрия больше нет. Его взгляд, устремленный на меня в последние секунды его жизни, будет преследовать меня до конца моих дней. Я качаю головой и иду к пожарной лестнице.
У запасного выхода застаю Костю, прислонившегося к стене.
Он смотрит на меня, потом на бутылку в моей руке.
— С каких пор ты пьешь алкоголь? — спрашивает он.
— С сегодняшнего дня. — Я указываю головой в сторону его машины. — Меня нужно подвезти.
Мы молча едем полчаса до моего дома, оба смотрим вперед на дорогу перед собой. Снова пошел снег, и я зациклился на белых хлопьях, падающих с неба. Наверное, я тоже больше не люблю снег.
Я закрываю глаза, откидываюсь на спинку сиденья и делаю очередной большой глоток из бутылки.
АСЯ
Дверь с грохотом распахивается, и я с облегчением выдыхаю. Паша вернулся. Спустя мгновение что-то разбивается об пол.
— Паша? — окликаю я.
Проходит несколько секунд тишины, и я слышу его голос.
— Это я mishka. — голос у него какой-то странный и подавленный.
Я жду, что он войдет в спальню, но он не заходит. Я смотрю на открытую дверь. Затем раздается звук бьющегося стекла и удар.
— Паша?
Тишина в ответ.
Я волнуюсь. Что-то случилось. Откидываю одеяло, собираясь идти искать его, но не могу заставить себя двигаться. Он сказал ждать его в постели. Я должна здесь ждать? Или пойти и посмотреть, что случилось?
Я не могу выбрать.
— Паша? — снова зову. Не отвечает.
У меня начинают дрожать руки. Случилось что-то плохое. Я знаю это, потому что это так на него не похоже. Я придвигаюсь к краю кровати, и дрожь в руках усиливается, а тошнота подкатывает к горлу. От одной мысли о том, чтобы покинуть кровать, мне хочется плакать. Вцепившись пальцами в простыню, сжимаю ее и пытаюсь сглотнуть желчь. Затем с бешеной скоростью несусь через спальню, ударяясь локтем о дверной проем. Я неправильно рассчитала расстояние. Не обращая внимания на боль, я врываюсь в гостиную.
— Паша?
Лампа в углу освещает комнату тусклым, похожим на полумрак светом. Дверь открыта нараспашку. Узкий столик у двери, на котором Паша оставляет ключи, валяется на полу опрокинутым. Паши нигде не видно.
Я иду к перевернутому столику и чувствую под ногами что-то мокрое и липкое на полу. Знаю, что рядом находится выключатель, и начинаю ощупывать стену ладонью. При нехватке света я вижу хуже. И выключатель, и стена белые, поэтому его трудно обнаружить. Найдя его, я включаю свет и осматриваюсь.
Паша сидит на полу в кухне, прислонившись спиной к дверце духовки. Глаза у него закрыты. Повсюду рассыпаны осколки стекла, в воздухе витает запах алкоголя.
— Паша?
Он открывает глаза и качает головой в сторону, глядя на меня.
— Извини, я опоздал.
Стараясь не наступить на стекло, я пересекаю кухню и приседаю между его ног. Паша совсем на себя не похож. Волосы в беспорядке, в одних джинсах. На голой груди у него брызги, похожие на засохшую кровь. И не сомневаюсь, что он пьян. Я беру его лицо в свои ладони.
— Что случилось? — спрашиваю я.
Он закрывает глаза и наклоняется вперед, касаясь лбом моего лба.
— Сегодня умер один человек, mishka, — шепчет он.
Я провожу руками по его темно-русым волосам. Одна из прядей все время падает вперед, на глаз.
— Кто? — Я пытаюсь убрать эту прядь, но она снова падает ему на лицо.
— Юрий. Один из силовиков Братвы. Друг.
— Что случилось?
— Три недели назад мы поймали парня, который торговал наркотиками — таблетками — в нашем клубе. В них было то же вещество, что и в твоей крови. Юрий нашел человека, который поставлял таблетки, и привел его в клуб для допроса.
— Ты получил ответы?
— Нет. Группа мужчин последовала за ними и ворвалась внутрь, открыв стрельбу. Они убили пятерых наших людей, а потом пошли в подсобку, где Юрий был с пленником. — Он покачал головой. — Убили их обоих.
— Мне так жаль, — шепчу я и целую его в лоб. — Мне очень жаль.
Он смотрит на меня, наши глаза так близко, и когда встречаюсь с его взглядом, мое сердце трепещет. Такое ощущение, что в груди запорхала бабочка. Я хочу поцеловать его или утешить любым способом. Так, как он сделал это для меня. Но не знаю, захочет ли он этого. Поэтому просто провожу тыльной стороной пальцев по его щеке.
— Пошли спать, Паша.
Он делает глубокий вдох и медленно поднимается, увлекая меня за собой. Когда мы оба стоим, он смотрит на пол кухни, усыпанный осколками стекла.
— Черт. Пожалуйста, скажи, что ты не порезалась.
— Я в порядке. Пойдем.
Взгляд Паши падает на мои босые ноги.
— Встань мне на ноги.
— Зачем?
— Мне кажется, неразумно нести тебя на руках, пока я в таком состоянии, mishka.
Я хочу сказать, что смогу вернуться сама, но передумываю. Обхватив Пашу за талию, я наступаю правой ногой на его ботинок, затем левой. Он скользит рукой по моей спине и притягивает ближе.
— Мы пойдем медленно, — говорит он. — Держись крепче.
— Хорошо, — бормочу я и прижимаюсь щекой к его груди. Скорее всего, лицо у меня перепачкается в крови, но мне все равно.
Паша хватается свободной рукой за край стола и делает шаг вперед. Потом еще один. Я прижимаюсь к его телу, пока он идет через кухню. С каждым шагом под подошвами его ботинок хрустят осколки стекла. Когда мы доходим до гостиной, он упирается ладонью в стену и смотрит на меня сверху вниз. На таком расстоянии от кухни стекла нет, но я не убираю свои ноги с его ног. Вместо этого крепче сжимаю его талию. Между нами что-то происходит, как будто обмен без слов. Он молча говорит мне, что могу отпустить его, но я отвечаю, что не отпущу, даже если уже держаться не нужно. Паша кивает, как бы подтверждая мой невысказанный ответ, и продолжает вести нас до самой спальни.
Когда мы доходим до кровати, я отпускаю его талию и залезаю под одеяло. Придерживая уголок одеяла, похлопываю по подушке рядом со своей головой. Паша несколько мгновений наблюдает за мной, затем снимает ботинки и ложится под одеяло рядом.
— Расскажи мне о своем друге, — прошу я и прижимаюсь к его боку. — Каким он был?
— Я познакомился с Юрием десять лет назад. Он пришел на один из моих боев. После окончания поединка Юрий подошел ко мне и спросил, не хочу ли я направить свои силы и умения куда-нибудь еще.
— Бои? — спрашиваю я.
Пауза затянулась почти на минуту.
— До того, как я вступил в Братву, я зарабатывал деньги, участвуя в подпольных боях, — наконец говорит он. Я не вижу его лица, но голос у него резковатый. Возможно, боится, что я стану думать о нем плохо из-за того, как он зарабатывал на жизнь?
Я кладу руку на его грудь и зарываюсь лицом в его шею.
— Юрий завербовал тебя в Братву?
— Да. Юрий отвечал за солдат. Три года спустя, когда парень, который управлял клубами, был убит, пахан повысил меня в должности, сказав, что мои костюмы-тройки заставляют других солдат нервничать. Но Юрий всегда находился рядом и уговаривал меня пойти с ребятами. Говорил, что мне надо раскрепоститься.
— И что? Последовал его совету?
— Нет. Я не очень люблю людей, mishka.
Да. У меня тоже сложилось такое впечатление. Я запускаю пальцы в волосы на его затылке. На ум приходит мелодия. «The Rain Must Fall» Yanni. Медленная и грустная. Умиротворяющая. Я напеваю эту мелодию, проводя пальцами по волосам Паши.
— Почему ты разрешил мне остаться? — спрашиваю я.
Паша вздыхает и упирается подбородком в мою макушку.
— Я не знаю. Почему ты захотела остаться?
Я задаю себе этот вопрос уже несколько недель.
— Я тоже не знаю.