— И кроме того, фамилия этого человека не Левчик, — твердо заявила девочка. — Это просто кличка. Как по-ихнему? Ксива...
— Вот «по-ихнему» я с вами говорить не собираюсь! — столь же твердо ответил поручик, обрадовавшись, что хоть за что-то можно уцепиться. — И вообще мне больше разговаривать некогда, надо действовать. Обещаю вам добровольно и без всяких ваших просьб рассказать о том, что у нас вышло. А вам громадное спасибо за помощь, сами понимаете, как она для нас важна. Надеюсь, понимаете и то, что я постараюсь не упустить шансов...
— Ну и мастера же вы заливать! — глядя вслед полицейскому «фиату», сказал Бартек. — Я бы так ловко не сумел. А почему вы укрываете от него пана Вольского?
— Исключительно на всякий случай, — ответила Яночка. — Ведь мы же о нем ничего не знаем, а ведет он себя чересчур подозрительно. Сначала его разгрызем, а потом, может, и скажем.
— Знаешь, я, пожалуй, проверю по телефонной книге всех, фамилии которых начинаются на «Лев». Тоже на всякий случай. Понятно, что, если это большая шишка, его телефона в справочнике не будет. И еще сегодня придется сделать уроки на послезавтра, потому как завтра очень уж хочется посмотреть на спектакль. Интересно, как у них получится на этот раз?
— На этот спектакль я с вами обязательно пойду! — напомнил Бартек. — Завтра в школе договоримся. И с Веськой завтра поговорю...
Вернувшись из школы, Павлик зашел к сестре. Яночка склонилась над географическим атласом, где по карте что-то сверяла с книгой о путешествиях, которую уже целую неделю читала.
— Забыл тебя вчера спросить, зачем ты Хабра отослала из машины? — спросил Павлик сестру.
Отложив атлас, девочка выпрямилась и поудобнее уселась на тахте.
— Ну как ты не понимаешь? Уже было темно, нас нет дома, мама могла волноваться. А ведь мы с тобой сейчас должны быть жутко послушными! Не забыл, надеюсь? Чтоб мне никаких глупостей в школе не выкинул, мы не можем себе такой роскоши позволить! Должны вести себя так, чтобы к нам нельзя было придраться.
— Да знаю я, отстань! — скривился Павлик.
— Вспомни, когда отец уезжал в служебную командировку в Алжир, что мы ему обещали? Обещали заботиться о матери и быть послушными до омерзения. Вот и надо придумать побольше заботы. Вчера я придумала, отправила Хабра, он сказал, что с нами все с порядке и мы уже возвращаемся домой. Мама сама призналась, что у нее гора с плеч свалилась. А больше из забот мне ничего в голову не приходит, одни блюда.
— Какие еще блюда?
— В основном экзотические. И вообще, чтобы матери пришлось меньше готовить, она это очень оценит. И еще какое-нибудь особое блюдо для отца выдумать, из тех, что он любит.
— А то, китайское, помнишь? — оживился Павлик. — Очень неплохо получилось, только повидло туда не клади.
— Подумаю. Ну а вы что видели сегодня? Сев на стул верхом, мальчик принялся рассказывать:
— Сразу после школы мы с Бартеком и отправились, хорошо, у меня хватило ума вчера уроки приготовить на завтра. На улице Подхорунжих ничего особенного не стояло, ни одного «фольксвагена», а ведь он сказал, что сегодня там будет припаркован, так ведь? Может, попозже. И на Бонифация тоже ничего.
— Люди еще на работе, приедут только вечером, — заметила сестра. — А вечер еще не наступил, даже не начинается.
— Ты обещала поговорить с Рафалом. Как?
— Он еще не вернулся.
— Вернулся, только что! Сам видел. Пошли поговорим.
С полвосьмого вечера у дома № 12 по улице Подхорунжих стояло целых три «фольксвагена». Возможно, на двух прибыли гости, ибо в одной из квартир на втором этаже проходила веселая вечеринка, о чем свидетельствовали музыка и шум, доносящиеся сквозь приоткрытые окна ярко освещенной квартиры. Нет, это была очень культурная вечеринка, без пьяных выкриков и гремящей на всю улицу музыки, но тем не менее смех, говор и звуки музыки свидетельствовали о наличии гостей. Если не два, то по крайней мере хоть один из припаркованных у дома «фольксвагенов» мог принадлежать кому-то из гостей.
На этом отрезке с улицы Подхорунжих не было проезда на Черняковскую, улица заканчивалась здесь небольшой стоянкой, где Рафал и оставил свою машину.
Нельзя сказать, что Яночке стоило большого труда уговорить двоюродного брата принять участие в их операции. И афера с автомобилями чрезвычайно возмущала парня, и младшая сестра прибегла в агитации к вескому аргументу.
— Уж такие балбесы и дубины получают аттестат зрелости, что ты бы мог так не трепыхаться, — презрительно сказала девочка. — Мы с Павликом решили вообще этого не брать в голову. А ты что, хуже этих балбесов?
Сравнение с балбесами не очень понравилось Рафалу, но зато оказалось весьма убедительным. И в самом деле, не слишком ли много сил отнимает у него подготовка к получению этого несчастного аттестата зрелости? Света Божьего из-за него не видит, а тут такие события! Не может он оставаться в стороне. И Рафал решил этот вечер посвятить делам, не очень связанным с ученьем, зато таким захватывающе интересным!
Доехав до стоянки, замыкающей здесь конец улицы Подхорунжих, он вместе с Павликом, Яночкой и Бартеком стал знакомиться с местностью, решая, где удобней всего им спрятаться. Местность в этом отношении предоставляла большие возможности. Можно было спрятаться на стоянке. Можно было проехать за дом и спрятать свой «малюх» во дворе за многочисленными строениями и баками с мусором. Можно было втиснуться на газон между деревьями на улице. Можно было спрятаться за большим фургоном, стоящим по другую сторону улицы напротив дома № 12. Знать бы только, на какой именно из «фольксвагенов» нацелились угонщики.
— Если прятаться, только не на этой стоянке, — высказал свое мнение Бартек. — Тут нет проезда, они наверняка помчатся на Черняковскую, на всякий случай лучше стой в конце улицы, вон там, у выезда на Черняковскую, в случае чего можно будет за ними помчаться.
Все согласились с ним, и Рафал, проехав немного назад, поставил машину на самом конце этот отрезка улицы Подхорунжих. Отсюда он легко меч двинуться в любом направлении.
— Вылезаем и расходимся в разные стороны, каждый занимает свой пост. Мы должны затаиться в разных местах на всякий случай! — предложила Яночка.
Рафал согласился с сестрой:
— Правильно, не стоять же в кучке. Я буду в машине, для того и приехал сюда, чтобы в случае чего сразу погнаться за ними. А вы — как решите.
— Мы с Бартеком спрячемся вон за теми баками с мусором, — решил Павлик. — У нас есть чупага. Где твой зонтик?
— Глин не видать! — беспокоился Бартек.
— А ты думал, они будут расхаживать толпами по улице? Раз засада — значит спрятаны как следует.
Рафал высунулся из машины:
— А Хабр куда делся?
Хабр спрятался сразу, как выскочил! — гордо ответила Яночка. — Ему не надо сто раз повторять, сам понимает. Я тоже не знаю где, но будь уверен — в нужный момент будет на месте! А я, пожалуй, вернусь на ту стоянку, один из «фольксвагенов» как-никак стоит там.
— Значит, по местам! — скомандовал Павлик.
За мусорными баками удалось устроиться даже с некоторыми удобствами. Мальчики разыскали в свалке мусора какие-то ящики, возможно выброшенные из магазинов по улице Гагарина, и уселись на них. К счастью, мусор из баков был уже вывезен, никакие посторонние ароматы воздух не портили.
— Маловато нас, — озабоченно произнес Павлик, стараясь не очень уж наваливаться на хлипкий ящик под ним. — Пригодилась бы еще парочка помощников. Ты разговаривал с Веськой? Приятель вздохнул.
— Вот именно, разговаривал. И лучше бы не делал этого.
Павлик встревожился.
— А в чем дело?
— Да вот я думаю... Уже с большой перемены думаю, и все мне сдается — не надо было с ним говорить. Подкатился я к нему уже на первой переменке. Тот жутко заинтересовался: «А что? А как?» Ну я ему в общих чертах... Думаю, сейчас клюнет, ведь такое дело! А он... Как бы тебе сказать? Он так выглядел, словно его пыльным мешком по голове стукнули. Рот раскрыл, глаза вытаращил, вроде даже и на ногах зашатался... А главное, враз заткнулся! То все спрашивал — что за дело, да как вы, значит, того... а тут словно воды в рот набрал. И замолчал. И так как-то страшно молчал, что я подумал — эх, зря я с ним вообще говорил! Ничего не понимаю...
Чувствуя себя виноватым, сбитый с толку Бартек пытался заглянуть в лицо другу, чтобы понять, как тот воспринял его сообщение, но было темно, выражение лица не разглядишь. А друг тоже молчал, хотя, может, и не так страшно, как этот сомнительный Веська. Наконец Павлик отозвался:
— Придется сказать об этом Хабру. Поможет разобраться. Или по крайней мере сестре.
— Придется, — согласился Бартек. Стало немного легче на сердце после того, как он поделился с другом своими сомнениями. — Мне тоже кажется — подозрительно это. Сам не знаю, в чем дело, но тут что-то не так...
— И ты ему рассказал о засадах полиции и нашем участии?