Уэст
В тот вечер я снова провёл рукой по волосам, изучив своё отражение. Это был не первый раз, когда мы с Лили ходили вместе в оперу, на самом деле, это было довольно обычное дело. Но на этот раз я был одет по-особенному для этого случая.
Поэтому поправил узел своего узкого галстука, пригладив рукой пуговицы моего тёмно-синего жилета. Мне сшили костюм для собеседования с помощью Купера. Я никогда не понимал наличие хорошего костюма, пока не надел его в первый раз. Нет абсолютно ничего подобного этому ощущению спокойной уверенности и силы. Как будто я мог захватить вселенную, если бы только захотел. Или докторскую программу в Колумбийском. Не знаю.
Я открыл аптечку и взял масло для бороды, налив немного в руку, прежде чем нанести его. Не смейтесь надо мной — я тоже думал, что это чересчур. Мэгги подарила мне это на Рождество несколько лет назад, и когда я наконец сдался и воспользовался им из любопытства, это стало поворотным событием.
Я не выбирал хипстерскую жизнь — хипстерская жизнь выбрала меня.
Знакомый запах гвоздики и апельсинов заполнил мой нос, и я повернул голову, чтобы ещё раз проверить себя, почувствовав себя немного тщеславным, но в то же время боролся с желанием сделать больше. Я вздохнул. На этот раз я надеялся, что буду выглядеть так, как будто мне суждено стоять рядом с Лили, которая всегда выглядела потрясающе, особенно когда мы ходили в оперу.
Я оставил своё отражение позади и прошёл через квартиру на кухню. Патрик ухмыльнулся мне с того места, где он лежал, растянувшись на диване с альбомом для рисования.
— Шикарно выглядишь, чувак.
Я вытянул руки и развернулся на каблуках, как Синатра, засунув руку в карман пальто, когда сделал полный круг, быстро развернувшись.
Патрик рассмеялся.
— Прибереги немного вежливости для завтрашнего вечера.
Я нахмурился, схватил ключи и бумажник.
— Я иду только для того, чтобы убедиться, что никто не обижает Мэгги.
— О. Так это не имеет никакого отношения к Блейну и Лили, верно?
Я нахмурился ещё сильнее.
— С чего бы это?
Он пошевелился, чтобы сесть немного прямее, забавляясь.
— Что, тебе даже не любопытно?
— Конечно, мне любопытно.
Патрик секунду наблюдал за мной.
— Но ты не хочешь с ним встречаться?
Я посмотрел на него.
— Что ты задумал, хитрец?
— Я просто хочу, чтобы ты признал, что хочешь пойти завтра и встретиться с Блейни лично.
— Ладно, ладно. Я хочу встретиться с ним, чтобы пнуть его по коленям.
Патрик улыбнулся и закрыл свой альбом для рисования.
— Мне это тоже не нравится, но у тебя не так много возможностей судить, чувак. Как бы сильно он ни походил на собаку, я понимаю, почему он нравится Лили. У них одни и те же цели, правила и грёбаное расписание. Я уверен, что это удобно. Звучит знакомо?
Возбуждение бурлило у меня под кожей.
— Мы с Крис были совершенно разными.
Он пожал плечами.
— Ты постоянно это говоришь. Может быть, так оно и было, а может быть, и нет. Я просто говорю.
Я расправил плечи, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Послушай, я просто не уверен, что он достаточно хорош для неё, вот и всё.
— Честно говоря, ты не думаешь, что кто-то достаточно хорош для неё.
— Нет, я этого не делаю, — выпалил я. — Уж точно не какой-нибудь мудак, который даже не пригласил Лили на ужин и тайком трахает её. — Мысль о том, что он прикасался к ней, заставила мой желудок сжаться.
— Ты никогда не водил Крис на свидание.
— В этом то, блять, всё и дело, Трики. Мне было на неё наплевать, так что нет, я не водил её на свидание. Если бы Блейн действительно заботился о Лили, он бы, блядь, так себя и вёл.
Патрик посмотрел на меня так, словно что-то знал.
— Значит, они просто трахаются. Почему это тебя так злит?
— Я не злюсь, — огрызнулся я.
Он рассмеялся, и это усилило моё раздражение.
— Я виноват. Ты ненавидишь Блейни.
Я кипел от злости.
— Давай просто посмотрим, как этот засранец справится завтра вечером. Может быть, я ошибаюсь. Возможно, он будет грёбаным святошей, а я переживу унижение.
— Ты будешь чувствовать себя ещё хуже, если окажешься прав.
— Может быть и так. — Я повернулся к двери. — Я уже опаздываю.
— Мне подождать?
Я оглянулся на него через плечо и ушёл, закрыв дверь сильнее, чем хотел. Мой мозг был похож на омлет, когда я шёл по коридору к двери Лили, остановился на коврике у двери и долго колебался, прежде чем постучал.
Я услышал звук её каблуков, когда она подошла и отперла засов, распахнув дверь со свистом, от которого у меня перехватило дыхание.
Лили стояла в дверном проёме, высокая и стройная, светлые волосы были закручены вверх, кожа как фарфор на фоне чернильно-чёрного платья. Лиф был облегающим, покрытым прозрачным кружевом, которое тянулось по её плечам, и я проследил за линией её рёбер вниз к тонкой талии, затем от колоколообразной юбки до подола, который доходил до середины бедра. Но не это остановило моё сердце.
Это были её глаза, яркие и голубые, обрамлённые густыми чёрными ресницами, когда она посмотрела на меня, в них была какая-то эмоция, которую я не мог определить. Что-то в её розовых щеках нашёптывало секрет, который я не мог расслышать.
Я не думал, что смог бы назвать вам своё имя в тот момент, если бы вы спросили меня.
Мэгги прочистила горло из-за спины Лили, и я посмотрел на неё с улыбкой, даже не осознав, как долго так стоял. Я чувствовал себя так, словно мой мир перевернулся, и мне потребовалась вся моя сила, чтобы попытаться привести его в порядок.
— Привет, Мэгс.
Она подошла, чтобы обнять меня.
— Великолепно выглядишь. Этот костюм тебе так идет!
— Откуда он у тебя?
Мэгги рассмеялась. Лили всё ещё не двигалась — просто стояла у входа, ошеломлённо уставившись на меня. Я взглянул на неё с горящими ушами. — Ты готова, Лил?
Она моргнула и кивнула, вернувшись в реальность. Её улыбка была мягкой и милой, когда она взяла свой клатч, я предложил ей руку, а Лили положила свою руку на сгиб моего локтя. Я прижал её к себе, знакомое чувство, то, что мы делали сотни раз. Но на этот раз всё было по-другому, перемена была настолько незначительной, что я не мог понять, в чём дело. Я только знал, что не хочу её отпускать.
Замешательство и восторг пронзили меня, но я подмигнул Мэгги, изобразив очарование, чтобы скрыть правду.
— Только не вляпайся никуда.
Мэгги засмеялась, повиснув на двери.
— О, нет. Я приберегу это для завтрашнего вечера.
Я скорчил ей рожу и покачал головой, когда мы выходили из квартиры.
— Повеселитесь, вы двое! — крикнула она нам вслед, посмотрев на нас как… ну, я не знаю, как на что. Как будто она гордилась этим. Тосковала. Грустила и радовалась одновременно.
Мы с Лили какое-то время шли молча, и мой мозг заработал на полную мощность. Я был так ошеломлён ею, что не мог сосредоточиться — каждое место, где она прикасалась ко мне, просто присутствие её тела рядом с моим, когда мы спускались по лестнице, было чересчур.
Я пытался разобраться в этом, задав себе вопрос, почему именно сейчас? После стольких лет, почему именно сегодня вечером? Осознание того, что Крис действовала по-другому, пытаясь манипулировать мной, было всё ещё свежо. Может быть, то, что происходило, было своего рода восстановлением, эмоциональными последствиями разрыва отношений с Крис. Но это означало бы, что я заботился о Крис — единственные заметные чувства, которые я испытывал к ней, были пронизаны удивлением и отвращением.
Лили никогда бы не сделала ничего подобного, чтобы получить то, что хотела. Она была оптимисткой, честной и добродушной женщиной. И не скрывала своих чувств и намерений. Ей и не нужно было этого делать. Лили знала, чего она хотела, и стремилась к этому всей душой. Это была та женщина, которую я хотел.
Шок пронзил меня от осознания этого. С каждым шагом я пытался отогнать эту мысль, но она цеплялась за меня, как магнит. Я и Лили? Это могло стать полной катастрофой, а ценой в конечном итоге могла стать наша дружба. Ничего хуже, чем потерять её, быть не могло. Я видел, что случилось с Роуз и Патриком, и никогда не хотел стать причиной, из-за которой Лили будет так больно.
Лили повисла на моей руке, её юбка развивалась при каждом шаге.
— Ты прекрасно выглядишь. Спасибо, что согласилась пойти со мной сегодня вечером, — сказал я.
Она рассмеялась, её красные губы широко растянулись.
— Спасибо тебе. Ты выглядишь так по-южному, когда говоришь такие вещи.
Я улыбнулся ей, покачав головой сверху вниз.
Она взглянула на меня с одобрением, которое было написано на её лице.
— Где ты прятал этот костюм? Похоже, он был создан для тебя.
Я встал немного прямее, выпятив грудь.
— Я должен был предстать перед комиссией и озвучить тему своей работы для докторантуры, а для этого мне нужен был хороший костюм. Поэтому я купил его. Просто здесь не так много мест, куда можно в нём пойти.
— Ну, поход в оперу — идеальный повод.
— Так и есть. Жаль, что не купил его раньше. Я никогда не одеваюсь так хорошо, как ты, когда мы идём в оперу.
— Думаю, сегодня ты меня переплюнул.
Я покачал головой, почувствовав боль в груди.
— Ни за что. Ни за что на свете.
Она улыбнулась, посмотрела под ноги, когда мы спускались по последнему пролёту.
— Как прошел остаток твоего дня? — спросил я.
— Были как взлеты, так и падения. Репетиция мотивировала меня. «Серенада» — прекрасное произведение для того, чтобы снова стать частью труппы, по которой я иногда скучаю. Я так рада, что мы выступаем на этой неделе.
— Ты в итоге поговорила с Блейном?
Она чуть усилила хватку.
— Недолго.
Мы подошли к двери, и я открыл её, придержал для Лили, когда она проходила.
— Всё настолько плохо, да?
Она вздохнула, когда мы подошли к тротуару.
— Я просто не понимаю его, вот и всё.
— Что случилось? — спросил я, подойдя к обочине, вскинув одну руку в воздух и высунув два пальца свободной руки, чтобы свистнуть. Почти сразу же подъехало такси.
Брови Лили сошлись на переносице, когда я открыл дверь.
— В одну минуту я чувствую, что действительно нравлюсь ему, а в следующую…
Я взял её за руку, чтобы помочь Лили сесть. Часть меня не хотела знать, что она собиралась сказать, но я всё равно заговорил.
— А в следующую он… что?
Она бесшумно проскользнула в такси, взмахнув своими длинными ногами.
Я забрался следом за ней и обратился к водителю.
— Метрополитен, пожалуйста. — Он кивнул и отвернулся, а я повернулся к ней лицом. Её глаза были устремлены на улицу за окном. — Ты не хочешь говорить об этом?
Лили оглянулась на меня.
— Дело не в этом. Я просто ненавижу не понимать, что происходит. Не привыкла к этому. Мне просто нужен тот, кто скажет об этом прямо, понимаешь? Я не люблю, когда со мной играют. — Она вздохнула. — Проблема в том, что с ним так плохо, что я даже не знаю, играют со мной или нет. Не могу объяснить, и это делает всё ещё хуже. — Она слегка покачала головой и улыбнулась. — Но я больше не хочу говорить о нём. Ты не встречался с Кристин сегодня, не так ли?
Я прислонился к двери.
— Нет, но я, если честно, прятался в офисе Блэквелла большую часть дня. Не хотел никого видеть, только не после той вечеринки, которая, кстати, была кошмаром. Вместе с Саймоном Филлипсом.
Она застонала.
— Ох. Не тот парень, который тебе нужен. Что произошло?
— На самом деле ничего особенного. Он просто проговорился, но я уже был зол из-за Крис. Она таскала меня по всей вечеринке, как выставочного пони. К тому времени, как Саймон добрался до меня, у него не было ни единого шанса.
— Мне жаль, Уэст, — искренне сказала она.
Я улыбнулся.
— Не стоит. Через несколько недель мы точно узнаем, кто это будет. Если победа за ним, он никогда не позволит мне смириться с этим. Никогда. Он может даже осквернить мое надгробие чем-нибудь, устроив там вечеринку, как было в Колумбийском университете.
Лили скорчила гримасу.
— Есть ли вероятность, что он побьёт тебя из-за места?
— Всегда есть вероятность. На это влияет множество факторов, и я не могу притворяться, что знаю, где мое место. Саймон — наследник богатой семьи, в его генеалогическом древе есть поколения выпускников. — Я вздохнул и попытался избавиться от небольшого напряжения, которое закралось в мою грудь. — Я сделал всё, что мог и больше от меня ничего не зависит.
Она кивнула.
— Ожидание — самое трудное. Пока мне не предложили контракт с труппой, каждая репетиция была наполнена тревогой. Я чувствовала, что должна выжать из себя всё, что только есть, потому что если бы я этого не сделала, то проиграла бы. Я облажаюсь. Каждая репетиция была важна, чтобы получить контракт, получить приглашение и остаться. Когда я была студентом, то была сама не своя. Не могла спать, мало ела… попасть в труппу было всем, ради чего я работала. Вся моя жизнь была в этом отборе. Кто знает, что бы со мной случилось, если бы я не сделала это.
— Ты бы поступила в Джульярд и получила престижную работу где-нибудь в таком же важном месте, как Нью-Йоркский городской балет. Не может быть, чтобы твой талант остался незамеченным.
— Спасибо, Уэст. — Она покраснела. — В любом случае, я ненавижу, что тебе нужно так долго ждать, чтобы узнать о решении по своей заявке, особенно если какой-то кретин достает тебя.
— О, не беспокойся обо мне. Я справлюсь с Саймоном.
Мы подъехали к Метрополитену, и я заплатил водителю такси, прежде чем открыл дверь и вышел, снова протянув руку, чтобы помочь Лили выйти. Мы молчали, пока поднимались по ступенькам, Лили держала меня за руку, впитывая всё происходящее. Фонтаны во внутреннем дворе были освещены, как и массивные арочные окна Метрополитен-оперы. Это было похоже на часовню. В каком-то смысле, я надеялся, что так оно и было.
Я украдкой взглянул на Лили, пока мы шли, снова пораженный ею. Её лицо сказало то, что я думал о зданиях вокруг нас — глаза, полные удивления, губы в легкой улыбке — и я проследил за линией её челюсти до затылка длинной шеи, где маленькие завитки светлых волос касались кожи.
— Я люблю это место ночью, — сказала она, когда мы проходили мимо оживленного Линкольн-центра на западной стороне двора. — Ты же знаешь, я никогда не прохожу этим путем, особенно ночью. Такое чувство, что мы входим во что-то потрясающее, не так ли?
— Так и есть, — тихо ответил я.
Она улыбнулась мне, когда мы шли мимо фонтана ко входу, всё это время я пытался разобраться в том, что не так с моим мозгом. С Лили всегда было легко, до недавнего времени.
Теперь я чувствовал, как всё исчезает и обрушивается в один момент.
Я открыл дверь, и мы прошли по роскошной красной ковровой дорожке через билетера и до бара.
Пожилая женщина и её муж подошли к нам, когда мы ждали свои напитки.
— Простите, мисс?
Лили повернулась к ней.
— Да?
— Простите за вторжение, но вы — Лили Томас?
Она приветливо улыбнулась и протянула руку.
— Так и есть. Приятно с вами познакомиться.
Женщина просияла и взяла её за руку, положив свободную руку сверху.
— О, я так и знала. Видела ваше дебютное сольное выступление в «Жар-птице» прошлой осенью, и это тронуло меня, правда. Вы восхитительная танцовщица.
Щёки Лили раскраснелись, глаза заблестели.
— Большое спасибо, мэм. Для меня очень много значит, что вы нашли время, чтобы подойти и поздороваться.
Я думал, что сейчас лопну от гордости.
Женщина взглянула на меня, когда отпустила Лили.
— О, это твой парень? Какая вы прекрасная пара.
Щеки Лили вспыхнули.
— Это Уэстон, мой очень близкий друг.
Я протянул руку, и она взяла её.
— Рад познакомиться с вами, мэм.
— Мне тоже. Мисс Томас, у нас есть билеты на ваше шоу на открытии «Лебединого озера», и я должна сказать, что очень рада посмотреть ваше выступление. И принесу свой носовой платок.
— Я надеюсь, что справлюсь.
Женщина похлопала Лили по руке как раз в тот момент, когда бармен передал мне наши напитки.
— О, у меня нет сомнений, и у вас тоже не должно быть. Так приятно познакомиться с вами обоими. Мы оставим вас наедине, чтобы вы смогли насладиться вечером.
— Приятного просмотра, — сказала Лили с улыбкой.
Женщина помахала рукой, улыбнувшись в ответ.
— Вам тоже.
Лили вздохнула и покраснела, посмотрев на меня, когда я протянул ей бокал вина.
— Клянусь, это лучшее чувство во всем мире.
— Лучше, чем выступать?
— Ладно, второй вариант лучше. — Она сделала глоток, и я просто наблюдал за ней мгновение, пока она открывала свою программу. Каждое её движение было уравновешенным и элегантным, Лили двигалась с абсолютной грацией. Её руки были идеальны, как у куклы, даже когда она лениво переворачивала страницы и делала еще один глоток вина.
Мои мысли пробегали в голове слишком быстро, чтобы уловить хоть одну. Я не знал, что сказать, поэтому потягивал скотч и слушал, как она говорит. Разница между тем, чтобы слушать, как говорит Лили и Крис была колоссальной, контраст двух женщин был ослепляющий. Меня заботило каждое слово, выходившее из рубиново-красных губ Лили.
Незадолго до того, как мы зашли в зал театра и заняли свои места в задних рядах, свет погас, и началась опера. Я чувствовал её рядом со мной, дыхание, каждое движение её тела, одно лишь присутствие Лили занимало все мои чувства. Я не мог разобраться в этом, ни в первой половине шоу, ни в антракте, где мы ещё немного выпили. Пока сидел на последних сценах оперы, я не мог понять, что изменилось и когда. Но я не был прежним. Она не была прежней.
Все эти годы я думал, что Лили вне моей досягаемости. Мы всегда заботились друг о друге, всегда были близкими, но присутствовали границы — мы были друзьями. Я разделял с ней все победы и поражения, и она делала то же самое. Мы были частью жизни и опыта друг друга, и так происходило всегда.
Она была моим другом, и я любил её.
На сцене появилась бабочка и от всего сердца напевала о любви, которую потеряла, о любви, которой у неё никогда по-настоящему не было с самого начала. Это песня о жертве, которую она принесла и должна была принести ради своего сына. Она отдала мальчику крошечный американский флаг и, попрощавшись, зашла за занавеску со своим ножом для сеппуку, чтобы покончить с собой. Но мой взгляд всё равно был прикован к Лили.
Её глаза были широко раскрыты, брови изогнуты от волнения, пальцы на губах. Слезы в глазах Лили были освещены огнями от сцены, и когда музыка достигла апогея, огни вспыхнули красным. Она моргнула от шока, и слёзы, которые она сдерживала, покатились по щекам, грудь содрогнулась, когда Лили сделала вдох.
Мне хотелось дотянуться до неё, посадить к себе на колени и обнять, смахнуть поцелуями слезы. Красота этих эмоций заставила меня замереть и продолжить наблюдение за её чувствами. Я не мог этому помешать. И если бы она посмотрела мне в глаза в этот момент, то поняла бы, что я только сейчас осознал.
Никто не был достаточно хорош для Лили. Но я мог бы им быть. И хотел стать таким.
Я любил её.
Мои собственные эмоции взяли верх, а грудь болела так, словно в моей грудной клетке взорвалась бомба размером с Лили. Я был влюблён в неё. Как я не осознавал этого всё время, уже никогда не узнаю.
Дрожащими пальцами я потянулся за своим карманным платком, достал его и протянул ей, а она благодарно улыбнулась мне, вытерев щеки и нос, после чего перевела взгляд на сцену. Лили свободной рукой скользнула в мою и сжала, и я провёл большим пальцем по костяшкам её пальцев, поняв, что она не знала, что этот жест значит для меня. Но хотел, чтобы она поняла без слов, мечтал, чтобы она осознала, что тоже влюблена в меня. Представлял, как Лили поворачивается ко мне с глазами, полными надежды, и находит в них признание.
Часть меня хотела упасть на колени к её ногам и умолять сказать, что она чувствует то же самое.
Но логика подняла свою уродливую голову, послав отрицание, как начало ливня. Что, если она не чувствовала, то же самое? Кап. Что, если она действительно хотела Блейна? Кап, кап. Что, если я всё испорчу? Кап, кап, кап. А потом начался потоп неуверенности в себе. Я представил, как она жалеет меня, как неловко гладит руку и сочувствует, пока наша дружба не заканчивается. Затем представил её злой и обиженной из-за того, что я выкинул ей что-то подобное после стольких лет.
Стоило ли говорить ей об этом, нужно ли рисковать? Мог ли я потерять ее навсегда?
Я не мог быть уверен, пока не разберусь во всем сам.
Музыка закончилась, и занавес опустился, когда толпа вскочила на ноги в рёве аплодисментов. Лили всё ещё плакала, улыбалась и плакала, как солнышко после дождя. Мы аплодировали, пока актеры не вышли на сцену и не ушли снова, а в зале не зажегся свет. Лили всё ещё сияла, когда снова взяла меня за руку, и мы последовали за толпой из театра.
У меня не было слов. Ничего такого, что я мог бы сказать вслух.
Сначала она была тихой, всё ещё не оправившись от представления, когда мы медленно пробирались к выходу позади толпы, я рукой накрыл её там, где она обвилась вокруг моего бицепса, когда Лили наклонилась ко мне. Только когда мы вышли в прохладную ночь, она обрела дар речи. А потом разговор не прекращался, пока мы рассказывали о том, что видели вместе, о моментах, которые поразили нас в спектакле. Лили снова заплакала в такси, рассказав о финале и прижав руку к груди, длинными пальцами сжав мой носовой платок. Это было прекрасно. Она была прекрасна.
Прогулка до дома по-прежнему проходила в тишине, единственным звуком на лестнице были наши гулкие шаги, пока мы не добрались до её двери.
— Я не могу дождаться, когда сниму эти туфли, — сказала она со смехом, пока рылась в своей сумочке. — Каблуки примерно в миллион раз хуже, чем пуанты. О, боже мой. Мне так жаль. Должно быть, я выпила слишком много вина.
Я уронил руку, когда выпрямился, удручённый, а ладони внезапно стали влажными. Я попытался улыбнуться, несмотря на боль в груди.
— Скорее всего. Отоспись, Чудо-ножки.
Она вытащила ключи и улыбнулась.
— Ты тоже. Спасибо. Это было… это было потрясающе, как всегда.
Я сунул руки в карманы, крепко сжав кулаки.
— Так и было. Увидимся, Лил.
Лили открыла свою дверь и оглянулась на меня через плечо. Всё, чего я хотел, это остановить её, прижать к двери и целовать до тех пор, пока у неё не перехватит дыхание.
— Спокойной ночи, Уэст.
Я наблюдал, как закрывалась дверь, увеличив расстояние между нами, которое мгновенно заполнилось моими мыслями, проносящимися в ушах громче, чем в течение всей ночи. Я оторвал ноги от земли и подошёл к своей двери, завозился с ключами, но всё же отпер свою тёмную квартиру и мысленно вошёл куда угодно, только не туда, где сейчас находился.
Я даже не видел Патрика, сидевшего на диване, пока он не заговорил.
— С тобой всё в порядке?
Я подскочил от испуга.
— Господи Иисусе. Что ты делаешь, сидя в темноте, как чёртов серийный убийца?
— Читаю. — Он поднял свой телефон.
Я потер лицо и потянулся к выключателю, включив свет, прежде чем прошёл в гостиную.
Патрик посмотрел на меня тёмными глазами.
— Что случилось?
— Не знаю. — Я повернулся, снова обошёл комнату и провёл пальцами по волосам.
— Это плохо?
Я ослабил галстук.
— Да. Что бы это ни было, это определённо плохо.
Он скрестил руки на груди, пока я размышлял, с чего начать. Затем повернулся и еще раз обошёл комнату.
— Итак, — подсказал он, — ты пошёл к Лили, чтобы забрать её, а потом…
— … А потом мы уехали. И ничего не изменилось, но всё было по-другому. Она… Я…
Патрик казался удивлённым и при этом над чем-то потешался.
— Ты потерял дар речи.
Я покачал головой и сел на диван, положив локти на колени, запустив пальцы в волосы и уставившись на свои оксфорды. Был только один способ объяснить это.
— Кажется, я влюблён в неё.
Он кивнул и просто сказал:
— Я тоже так думаю.
Я посмотрел на него в замешательстве.
— Почему ты не выглядишь удивлённым?
— Потому что я знаю это уже много лет. Ты действительно только сейчас это понял? Я, честно говоря, думал, что ты знаешь.
Я сжал переносицу и крепко зажмурился.
— Нет. Я не знал.
— Тебе нужно выпить. — Он встал с дивана и направился на кухню, пока я пытался восстановить самообладание. Патрик вернулся с бутылкой бурбона и двумя стаканами, поставил их на кофейный столик и налил каждому из нас.
Я любезно взял у него стакан и прикончил его.
— Какого хрена, Трики. — Я зажал пустой стакан между коленями. — Какого хрена.
— Ты сказал ей об этом?
— Я не могу, пока не разберусь в этом сам.
Он пожал плечами и откинулся на спинку дивана.
— Мне кажется, это довольно просто.
Я посмотрел на него, раздражённый тем, что он свёл мой кризис до минимума.
— Говорит парень, влюблённый в Рози.
Его брови нахмурились.
— Эй, чувак. Нечестно.
Я вздохнул.
— Всё не так просто. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой.
— И да, и нет. Ты видишь себя рядом с ней? Ты хочешь быть с ней?
Я представил себе, каково это — быть с ней. Представил её, свернувшуюся калачиком у меня на коленях, с моими губами на её губах. Увидел её лицо, украшенное улыбкой, полной любви, длинное тело, вытянувшееся в моей постели в сумраке ночи. Я думал, что моё сердце вот-вот взорвется.
— Да, — ответил я грубым голосом.
— Тогда ты должен сказать ей.
Я фыркнул, пожалев, что не мог этого сделать.
— Без плана не могу. Не имеет значения, что я хочу постучать в её дверь прямо сейчас и всё рассказать. — Я провёл руками по лицу. — Скажи мне не делать этого, Трики.
Патрик наклонился вперед, положив локти на колени.
— Просто иди и скажи ей. Не совершай ошибку, которую совершил я, не признавшись в этом.
— Но именно потому, что случилось с тобой и Роуз, я не хочу просто идти туда. Я должен быть осторожен и сделать всё правильно. Сейчас неподходящее время, Патрик. Действительно неподходящее.
Он налил нам ещё по стаканчику, обдумав это.
— Я думаю, Лили с кем-то встречается. Так она действительно настолько увлечена Блейном?
Его имя словно ударило меня бейсбольной битой по лицу. Я совсем забыл о нём на минуту, забыл, что должен был провести целую ночь с ним и Лили.
— Чёрт возьми, чувак. Я не знаю. Она сама этого хочет. Завтра она даёт ему последний шанс.
— Послушай, ты должен сказать ей, в конце концов. Мы договорились?
Я не мог вечно держать это в себе. Поэтому кивнул.
— Как думаешь, ты сможешь подождать до послезавтрашнего вечера?
Я поднес свой напиток к губам.
— Если потребуется. — Я прикончил его и снова поставил стакан на стол.
Он потёр рукой подбородок.
— Не знаю. Может быть, тебе стоит поговорить с Роуз. Она знает, как справиться с этим лучше, чем кто-либо другой.
Я вздохнул, покачав головой и не сводя глаз с пустого стакана.
— Как это произошло? Когда это случилось?
— Это происходит уже много лет, Уэст.
— Я ничего не знал. Всё это время я ничего не знал. Не думал, что смогу быть с ней, а теперь даже не знаю, хочет ли она меня. Но я хочу её, Патрик. Сейчас, я скажу тебе один факт. Я хочу её больше, чем когда-либо хотел. — Это было то осознание, которое я понял, тонкая струйка пота, как ведро ледяной воды, потекла по моей спине. — Как я могу держаться всю ночь, зная, что она с кем-то другим? Как я могу скрывать это от неё?
— Может быть, тебе стоит остаться дома.
Я нахмурил брови.
— И оставить Мэгги и Лили одних разбираться с кучей пьяных придурков? Ни за что.
Он пожал плечами.
— Тогда тебе придется смириться с этим. Выиграть себе немного времени, чтобы сделать это правильно. У тебя есть только один реальный шанс сделать это. Не облажайся.
Не облажайся. Никто не давит.
— Может быть, мне просто не стоит никогда ей об этом говорить. — Я понял, что это была пустая угроза, как только произнёс эти слова.
Он бросил на меня многозначительный взгляд.
— Ты действительно думаешь, что сможешь вечно держать рот на замке? Потому что это не так просто, как кажется.
Я снова вздохнул.
Патрик наклонился вперед.
— Послушай. Мы с Купером будем отвлекать тебя от мыслей о Лили завтра вечером, пока нас не будет дома. Ты сможешь пойти туда, чтобы проверить всё, не имея дело с ним в одиночку. Мы прикроем тебя. А завтра утром поговори с Роуз. Она знает, что делать. Если у тебя получится застать её раньше, то будет достаточно времени, чтобы увидеться с Лили, прежде чем она уедет на весь день.
Патрик налил мне ещё бурбона, когда я потирал лицо. Я откинулся на спинку дивана и отхлебнул, почувствовав, что постарел на десять лет.
— А пока я подожду.
Он кивнул.
— Жди.
— И я должен рассказать ей.
— Ты сделаешь это. Но не сейчас.
— Я не могу не сказать ей. — Я уставился на пятно на стене.
— Нет.
— И, возможно, она возненавидит меня за это.
— Да.
Я взглянул на него.
— Как ты справляешься с Роузи всё это время?
Он тяжело вздохнул.
— Она знает, что я чувствую. У меня нет выбора. Я всё испортил, и это мое наказание. Тут нечего обсуждать, и ничего нельзя изменить.
— Но вы всё ещё друзья. Так что у нас с Лили есть надежда.
— Всегда есть надежда. Это то, что движет тобой.
Я кивнул.
— Как, чёрт возьми, я теперь засну?
Но Трики только рассмеялся.
— Это поможет, — сказал он, подняв свой бокал, и мы осушили их вместе, налив еще один без колебаний.