Лили
Полуденное солнце светило в высокие окна студии, когда пианист начал играть Стравинского заново. Мы репетировали «Аполлона» для вечернего выступления, и наш балетмейстер — Уорд Стюарт стоял с суровым выражением лица, скрестив руки на груди, его седые волосы были аккуратно причёсаны. Он давал инструкции, указывал на ошибки, считал и исправлял во время репетиции этого куска. И был самым ненасытным из всех балетмейстеров, с ним мне приходилось работать чаще, чем с остальными.
Я кружилась вокруг Блейна вместе с Дженни и Надей, втроем мы плели сложный танцевальный узор вокруг него. Блейн был Аполлоном, а мы музами — муза поэзии, муза пантомимы, и, в моём лице, муза танца. Это завидная роль, муза, которую Аполлон выбирал для конечного па-де-де. (прим. фр. pas de deux [pa dǝ dø] — одна из основных музыкально-танцевальных форм в балете. Состоит из выхода двух танцовщиков (антре), адажио, вариаций сольного мужского и женского танцев и совместной виртуозной коды.)
Роли, которые я получила после повышения пару месяцев назад, до сих пор шокировали меня, как бы сильно я не работала, чтобы попасть на это место, никак не ожидала этого. Думаю, мне нужно сказать, что я действительно этого ожидала, но никогда не чувствовала, что имела на это право, или что была достаточно хороша, чтобы на самом деле заполучить их. Я обучалась у Изабель Ламон, а когда она получила травму в предыдущем сезоне, то решила уйти в отставку.
В день, когда я подошла к доске расписаний репетиций и увидела в списке своё имя рядом с «Жар-птицей», чуть не упала на пол. На эту роль не проводили пробы. Она давалась по заслугам, и её мог получить любой. День, когда это случилось, был лучшим в моей жизни.
В любом случае, я была всё новой ведущей танцовщицей, и Надя по стажу превосходила меня, но вот они мы, танцуем все вместе, и я заполучила важную часть.
И она не позволила бы мне это забыть.
Никто не был удивлён, когда роль Аполлона получил Блейн с его золотистыми волосами и небесно-голубыми глазами. Он был сложен, как греческий бог, и к тому же изящен. А па-де-де с ним буквально дало мне жизнь. Но репетиции никогда не были легки с Надей, и эта часть требовала абсолютной синхронности между тремя музами.
Я проскользнула под рукой Нади снова, и она сжала мою руку, удержав своё запястье так, что я не смогла повернуться. Моя лодыжка дрогнула, и я чуть не упала.
— Напрягись, Лили, — выкрикнул Уорд, требовательно взглянув на меня.
Я стрельнула взглядом в Надю, когда проскользнула мимо неё, но она лишь улыбнулась, и мне пришлось оттолкнуть ярость и сосредоточиться на музыке и своём теле. Я подняла ногу в арабеске, затем Надя и после Дженни. Я сделала буре, затем Надя и Дженни, и, когда я наклонилась, поставив руки в пятую позицию над головой, они повторили моё движение. Мы танцевали позади Блейна по всей студии, пока не построились в линию рядом с ним, и он наклонился к нам троим, а наши ноги вытянулись позади него.
Музыка закончилась, и Уорд привёл нас в чувство, дав последние указания. Напряжение висело между нами — Надя с одной и Блейн с другой стороны от меня. Мы сделали реверанс и поклонились, прежде чем отправиться к своим сумкам, пока пианист не начал играть снова. Мы с Блейном останемся еще с Уордом, а Дженни и Надя отправятся на свои следующие репетиции. Я схватила бутылку воды и сделала глоток, пока Дженни снимала свои пуанты.
Я посмотрела на своё красное отражение в зеркале.
— Боже, я вся потная. — Я покачала головой. — Думаю, что вспотела даже в промежности.
Дженни посмеялась. Мы всегда дружили, учились в одном классе в ШАБ и танцевали вместе в кордебалете. И повысили нас с разницей в один месяц друг после друга и как солистов, а теперь как ведущих балерин. Она была моим неизменным другом здесь, в этом мире, где давление и конкуренция в нашей работе так часто разрывали дружбу. Дженни можно смело назвать красивой танцовщицей и великолепной женщиной с чёрными волосами и светло-кремовой кожей, на которой, я почти уверена, не было ни одной веснушки. У неё также были самые длинные и изящные руки, которые я когда-либо видела.
Она застегнула свою сумку.
— Потные промежности случаются только с лучшими из нас.
Я обтёрла своё лицо и грудь полотенцем.
— Причина носить юбки номер один.
— Бедные парни не могут избежать даже этого.
— Ничего так не повышает либидо, как вспотевшие яйца в балетном трико.
Она рассмеялась, и я села, чтобы развязать один из своих пуантов.
— Мои пуанты сдохли. Посмотри на подошву. — Я согнула её, и кожа выгнулась дугой. — Чёрт, я только сегодня утром получила их.
— Фу, я ненавижу это. У тебя есть время сходить заменить их перед следующей репетицией?
Я вздохнула и стянула второй пуант.
— Мне придётся найти на это время.
Она покачала головой, когда сделала глоток.
— Только Уорд может измучить так сильно, что мы убиваем свою обувь за день.
Я хмыкнула.
— Жертвуя атласом и кожей, один концерт за один раз.
Она хихикнула и посмотрела мне за спину, слегка дёрнув подбородком. Надя стояла рядом с Блейном в дальнем углу комнаты, слишком близко, по моему мнению, и я почувствовала, как запылали мои щёки, когда она коснулась его руки. Мы с Надей похожи — одинаковое телосложение, длинные, светлые волосы и голубые глаза, но я была более милой, нежели привлекательной, а Надя обладала тем холодным, как лёд, модельным личиком. Неприятным и расчётливым. Немного худым.
Она что-то говорила Блейну, но я не могла разобрать из-за фортепиано, он вырвал свою руку из её хватки. Я не могла прочитать его выражение лица, потому что он уже отвернулся к своей сумке спиной к Наде, а она обернулась и нахмурилась, её прищуренные глаза нашли мои. Я встретила её суровый взгляд таким же своим, надеясь, что выглядела спокойной, хотя моё сердце бешено стучало о рёбра. Она даже не присела, когда сняла пуанты и закинула их в сумку, а затем быстро выскочила из помещения.
— В чем её проблема? — спросила Дженни.
Я.
Я пожала плечами.
— Кто знает. Дива никому не доверяет. Куда ты дальше?
Дженни застегнула свою сумку.
— На репетицию «Четыре темперамента» и потом на прогон моего вечернего сольного выступления. — Она покачала головой и взглянула на Блейна.
— Тебе повезло, что ты так часто выступаешь в паре с Блейном. И танцуешь «Лебединое озеро» тоже с ним. Я чертовски завидую. Мечтала танцевать Одетту с тех пор, как мне исполнилось семь.
Я с горящими щеками копалась в сумке в поисках балеток и дала ей стандартный ответ, который заготовила для тех случаев, когда поднималась тема нашего партнёрства.
— Мы в паре только из-за роста.
Она покачала головой.
— Не может быть. Вы так синхронно работаете. Ваши линии всегда идеальны. Это удовольствие — наблюдать, как вы танцуете вместе.
Я думала, что моё сердце не выдержит и разорвётся от такого комплимента.
— Спасибо, Дженни.
Она улыбнулась и приподняла бровь.
— Плюс, ты каждый день смотришь на его задницу.
Я хихикнула.
— Клянусь Богом, когда на нём балетное трико, моё лоно кричит его имя. — Я быстро надела свои балетки и подпрыгнула. — Уорд, мне нужно взять ещё одну пару обуви с нижнего этажа.
Он нахмурился.
— У тебя нет запасной?
— Нет, сэр, — ответила я, жалея, что не взяла ещё одну пару утром. — Эти совсем новые, и я выкинула запасные вчера.
Он кивнул, хотя был явно недоволен.
— Быстро.
Я сделала реверанс.
— Да, сэр. — Я помахала Дженни и поспешила к двери, мне на глаза попался Блейн, он одарил меня улыбкой, которая стёрла неловкость из-за задерживающейся репетиции.
Я прошла по коридору, где выстраивались в ряд гигантские оранжевые ящики, полные реквизита, париков и костюмов, которые переполняли каждый коридор здания. У НЮСБ (прим. Нью-Йорк Сити Баллет) было более четырёхсот постановок, и вещи для такой кучи людей занимали очень много места. У нас был целый ящик, полный фальшивых бород и усов. Серьёзно.
Я попала в конец коридора и спустилась на лифте в одно из самых почитаемых мной мест в этом театре.
Комната обуви была храмом — тихое место, заполненное полками, на которых располагались тысячи пар обуви ручной работы для танцоров труппы. В среднем в день репетиций мы использовали одну пару обуви, и многие из нас носили абсолютно новые пуанты для выступлений. Каждая пара обуви была особенной, потому что играла важную роль в наших дальнейших успехах.
Эта комната была полна возможностей. Полная мечтаний, которые ждали, когда они осуществятся.
Я протиснулась между полками, пока не дошла до шкафчика со своим именем. Я посмотрела вверх, как и всегда, насладившись мгновением и оценив стопку обуви — моих пуантов ручной работы от «Freed of London», выполненных специально по моим параметрам. Я пробовала с десяток пар обуви разных производителей, когда училась, пока не нашла подходящую, правильной формы и идеального покроя. В тот момент, когда я нашла свою фирму, имя которой было выбито на подошве каждой пары моей обуви, всё стало похоже на момент из сказки Золушка, когда она примерила хрустальную туфельку.
Я схватила два мешочка с обувью и повернулась, чтобы уйти, но резко остановилась, когда заметила кое-кого наверху.
Надя стояла в конце прохода, уперев руки в бёдра, а её улыбку можно сравнить только с оскалом Диснеевского злодея.
— Привет, Лили. — Моё имя из её уст было ядом.
— Что случилось? — сказала я вместо приветствия, выдвинувшись вперёд.
Она заблокировала проход, заслонив его своим телом, когда я приблизилась к ней.
— Что происходит между тобой и Блейном?
Я встретила её пристальный взгляд своим собственным.
— Не знаю, о чём ты говоришь.
— Не ври мне, Сочный Фруктик. Все знают, что ты влюблена в него, — она хихикнула. — Боже, ты смотришь на него этими большими щенячьими глазами. Реально думаешь, что он может когда-нибудь заинтересоваться тобой?
Я впилась в неё взглядом, представив, что могла бы поджечь пучок её волос силой мысли.
— Ну, ты установила планку довольно низко.
Она была непоколебима, просто растянула скользкую улыбку ещё шире и взглянула на меня сверху вниз.
— Знаешь, он всегда подшучивал над тобой, с тех пор, как впервые увидел. Это вызывало такую жалость в средней школе, наблюдать, как ты слишком сильно старалась, стоило ему оказаться поблизости.
Унижение и гнев загорелись во мне, но я никогда не позволил бы ей узнать об этом.
— Жаль, что он не заинтересован в тебе больше.
Её глаза сузились, хотя улыбка осталась на месте.
— Просто не привыкай, Томас.
Прилив адреналина прошёл через меня.
— Может быть, ты должна просто отпустить его? Похоже, он больше тебя не хочет.
Надя подошла ближе.
— Пошла ты, шалава.
Она напала на меня… я могла или повернуться и пойти длинным путем, чтобы обойти ее, или оттолкнуть Надю с пути. Выбрав последнее, я рванула вперед и толкнула её своим плечом.
— Повзрослей, сука.
Она не ответила, когда я пошла дальше, и думаю, мы были обе немного удивлены моей реакцией. Я не была той, кто затевает ссору, но если ты нападаешь, то я укушу. Мои нервы гудели, пока я шла по коридору к лифту, но вместе с тем почувствовала облегчение, когда она не последовала за мной. У меня и так уже были неприятности с Уордом, поэтому я уверена, что убийство Нади в обувной комнате мне бы не помогло.
К тому времени, когда я вернулась обратно в студию, Уорд уже работал с Блейном. Он кивком подал мне знак, когда я распаковала коробку с обувью, села возле неё и принялась переобуваться. Я взяла каждый пуант и хрустнула подошвой, прежде чем вытащила свой набор для шитья и розовые ленты.
Сначала была эластичная резинка по кромке, затем атласная лента с крошечной эластичной резинкой, которая будет фиксировать мою лодыжку. Каждый стежок был уверенным и быстрым — это я уже делала тысячи раз. Когда закончила, то покрыла носок и подошву канифолью, всё было готово. Весь процесс занял семь минут. Мы с Дженни как-то засекали время.
Уорд остановил пианиста и попросил нас начать па-де-де. Блейн посмотрел на меня, когда я подошла, и улыбнулся, мы встали в наши позиции, он обернул руки вокруг моей талии, прижав мою спину к своей груди. Уорд повернулся к пианисту, и Блейн воспользовался возможностью, чтобы прошептать мне на ухо:
— Завтра вечером. Моя студия. Согласна?
Вес его рук на моих бёдрах, давление его пальцев на моей коже требовали каждую частичку моего внимания. Надя не имела значения. Она может хотеть его весь день напролёт, говорить гадости, угрожать мне. Но, в конце концов, Блейн хотел меня.
Моя улыбка грозилась захватить всё лицо из-за этой мысли.
— Определённо.
Уэст
Пот стекал на глаза, когда я дриблинговал перед Патриком, который находился между мной и корзиной. Весеннее солнце стояло высоко, хотя было всё ещё прохладно, как будто зима не хотела уходить. Не то, чтобы я жаловался, не после нескольких часов бега по асфальту.
Патрик широко раскрыл руки, опустив корпус пониже, чтобы иметь возможность схватить мяч, если я не сделаю свой манёвр.
— Ну же, Уэст. Что ты собираешься делать? Перестань быть слабаком и бросай.
— Ты, я смотрю, так хочешь проиграть, — тяжело выдохнул я, затем повернулся и обошёл его. Затем добрался до корзины и подпрыгнул, бросив мяч прямо в цель, тот ударился о кольцо и закатился внутрь. — БУМ, — крикнул я, вскинув руки в воздух и запрыгав вокруг Патрика. Он наклонился и вытер лицо подолом своей футболки, его плечи тяжело вздымались. Он стрельнул в меня весёлой улыбкой, пока пот стекал с его свисающих волос.
Купер засмеялся, встав со скамейки.
— Радуйся. Это была твоя последняя победа. — Он поймал мяч и повёл его, при этом выглядев решительно и как-то вяленько одновременно.
— Только в твоих мечтах, красавчик. — Я подошёл к своей бутылке с водой, сделал глоток и плеснул немного на лицо. Затем стряхнул капли с бороды и снял резинку с волос, чтобы собрать их заново в хвостик.
Патрик опустил руки на бёдра и сел на скамейку.
— Не говори чуши, Куп. Он выше нас обоих на четыре дюйма.
Купер улыбнулся, пока вёл мяч между ног.
— Да, но я легче.
Он повернулся и сделал тренировочный бросок.
Я хмыкнул, поскольку мяч заскочил в кольцо.
Он дернул подбородком в мою сторону.
— Ты готова, сучка?
Я схватил мяч и пожал плечами, начав вести.
— Не знаю, ты же не будешь плакать, если проиграешь, или ещё что-нибудь типа того? — я сделал бросок и попал точно в кольцо.
Купер усмехнулся, подошёл и взял мяч.
— Один раз. Это случилось всего один раз, и только из-за того, что мне что-то попало в глаз. — Он бросил и промахнулся.
Патрик фыркнул.
— Точно. — Я поймал мяч и побежал к трехочковой линии, чтобы бросить. Цепи звякнули, когда мяч прошёл через кольцо.
Купер поймал его и повёл.
— Играем до семи очков. Считай.
Он кинул мяч мне, и я бросил его обратно, прежде чем он рванул вперёд.
Он добрался до своей половины площадки, и я развернулся спиной к кольцу, выставив руки вперёд и качаясь перед ним. Смотрел в его глаза и знал, что произойдёт. Когда он сымитировал бросок, я бросился вперёд и перехватил мяч, довёл его до трехочковой линии и сделал бросок. Мяч отскочил от кольца.
Я застонал, а Купер с Патриком засмеялись.
— Игра окончена, дылда.
Купер вернул себе мяч, и мы двигались по площадке. Я блокировал его, пока он не прорвался и не побежал вперед. Мяч завис в воздухе, но я подпрыгнул и достал его, прежде чем он успел уйти слишком далеко.
— Сказал же, Куп, — Патрик соскочил со скамейки, когда я поймал мяч.
Я ушёл обратно на трехочковую линию, засмеявшись. Купер не был счастлив.
Он сощурил глаза, пока рассматривал меня.
— Не могу дождаться, когда увижу Мэгги в четверг.
Я наклонился ниже, нахмурившись.
— У тебя нет и шанса, засранец.
— Ты уверен в этом?
Моим ответом был удар плеча в его грудь, когда я бросился мимо него и пошёл к броску из-под кольца. Бросок из-под кольца я и сделал. Резко развернулся и указал на него.
— Держи свои руки подальше от моей сестры.
Купер рассмеялся.
— Ты слишком легко ведёшься, чувак!
Я схватил мяч и повёл обратно на трехочковую линию с Купером возле себя. Он перехватил мяч при первой возможности и пытался в прыжке сделать бросок, но я ладонью остановил его, забрал мяч и сделал свой собственный.
Я повеселел, когда попал.
— Ну как, слишком легко, ага, придурок?
И поднял руки вверх. Купер схватил мяч и кинул его мне.
— Будь ты проклят, высокий сукин сын.
Я искоса смотрел, когда вел мяч.
— Как Астрид? Я видел вашу фотку в «Us Weekly», как вы закупались в продуктовом магазине на прошлой неделе.
Он перекрыл мне путь
— Что, Шекспир немного утомил тебя? Мы были на двенадцатой странице, так что я рад, что ты нашёл время, чтобы полистать.
Я попытался обойти его, но он стоял на моём пути.
— Я даже не знаю, плохо ли то, что ты знаешь, на какой именно странице вы были?
Патрик рассмеялся, и я резко развернулся и рванул вперёд, только шаг перед ним, но с достаточным расстоянием, чтобы кинуть в корзину. Но промахнулся. Купер побежал за мячом, пока я наблюдал.
А затем наклонился, уперев руки в колени.
— Сейчас твой единственный шанс, так что постарайся.
Купер улыбнулся и подошёл ближе, удержав мой взгляд. Я двинулся с ним к линии.
— Раз уж ты спросил, Астрид по-прежнему великолепная, как всегда. Но это поднадоело.
Я следовал за ним шаг за шагом.
— Пришло время поменять это?
— Возможно, мне пора узнать поближе Лили.
Раздражение нахлынуло на меня, но я остался на своём месте.
— Мечтай.
— У Лили всегда есть специальная улыбка, только для меня. Я имею ввиду, блин, эти сестры Томас горячие.
Гнев вспыхнул в моей груди при мысли о Купере и Лили, и я запнулся. Купер воспользовался открытым положением, резко обежал вокруг меня по площадке, чтобы сделать бросок. Я кипятился, когда вернул мяч и остановился возле кольца. И кинул в него мячом.
— Твой мяч, урод.
— Ау, мужик, — сказал он со смехом, когда мяч попал ему в бедро. Ему повезло, что он отошёл — я целился по его яйцам.
— Четыре к одному. — Я двигался перед его носом и держал руки низко и готовыми, нацеленными, пока он вёл мяч. — Посмотри на себя: весёлый и свежий, в три часа дня. В чём дело, не перепало прошлой ночью?
Купер фыркнул, пока вёл мяч между ног.
— Я думаю, мы оба знаем, что это не проблема для меня.
Я смотрел, ожидая удобного случая.
— Должно быть, чудесно быть богатым и безработным. Пока твой отец не перекроет кислород твоего банковского счета, как минимум. Когда это случилось снова?
Его улыбка дрогнула.
— Спроси мою маму.
— Сделал это вчера вечером. — Я схватил мяч и побежал к кольцу. Подпрыгнул, бросил мяч в кольцо, схватившись за него руками и болтаясь над землей. — Проще простого, ублюдок. — Я отпустил одну руку, чтобы показать ему средний палец.
Мы с Патриком рассмеялись, когда я прыгнул на асфальт, и Купер опустил руки на свои бёдра, запыхтев.
— Ты прямо-таки сегодня гребаный комик, Уэст.
Я схватил мяч и покрутил его на моём среднем пальце, перед тем, как бросил на землю и повёл к трехочковой линии. Купер не говорил гадостей в этот раз, и я остался за линией, готовый закончить игру, двигаясь вперед-назад, пока вёл мяч. Сымитировал бросок, и он был так сосредоточен на отслеживании моих действий, что купился на это. Я обошёл его и в прыжке бросил мяч, задержав дыхание, когда он ударился о щит.
Я попал.
Не собираюсь лгать. Я, чёрт подери, утёр ему нос этим.
Но Купера не так легко выстебать, даже когда всё складывалось таким образом. Он просто покачал головой.
— Каждый чёртов раз.
Мои мышцы покалывали, послав крошечные электрические заряды вниз к моим бёдрам и икрам, когда я шёл к скамье и схватил свою воду снова, чтобы сделать глоток.
Патрик упёрся предплечьями в колени.
— Четыре игры подряд. Ты собираешься сыграть пятую?
Я занял место рядом с Патриком, который сидел на спинке скамейки.
Как только моя задница примостилась на сиденье, я знал, что не собираюсь.
— Неа. Зачем испытывать удачу? — я откинулся назад и попытался отдышаться.
Купер встал передо мной.
— Сегодня собираемся в «Habits» как обычно?
Я отрицательно покачал головой.
— Мне необходимо разобраться с бумажками, пока их не стало слишком много.
— Ты такой взрослый, — ухмыльнулся он.
Я фыркнул.
— По сравнению с тобой — возможно.
Он пожал плечами, наклонился и начал копаться в своей сумке в поисках воды и пары полотенец.
— Зато я ответственно пьющий. Это учитывается, верно?
— В каких-нибудь кругах. — Я закинул руки за голову и улыбнулся.
Купер сделал глоток.
— Есть какие-нибудь новости о твоём заявлении? Когда ты узнаешь, приняли ли тебя?
— Через пару недель. Я пытаюсь не думать об этом. — Он подал мне полотенце, и я протёр своё лицо.
— И как, это работает? — вопрос так и сочился сарказмом.
Я засмеялся и плеснул немного воды на полотенце, прежде чем повесить его на свою шею.
— Да не особо. Саймон Филлипс встречается на каждом углу, уже достал меня разговорами об этом, как напоминание.
Купер просто хмыкнул и поставил ногу на скамью, облокотившись на колено.
— Не позволяй этому уроду достать тебя. Да ни за что Колумбийский не выберет его вместо тебя.
Мне хотелось верить ему, но я покачал головой. Потому что лучше знал.
— Ты так думаешь, но у него есть статус и деньги, которых у меня нет.
— Но у тебя есть мозги и остроумие, которого у него нет.
— Это не всегда главное, и ты это знаешь. Но если я не получу место, то придумаю что-нибудь. Это не конец света, если мне придется получить свою докторскую степень где-то в другом месте.
Он посмотрел на меня так, будто всё понимал.
— И правда, не конец света. Это просто конец всего, чего ты хотел с тех пор, как Блэквелл взял тебя под своё крыло в первый год обучения.
Я легонько отсалютовал ему.
— Спасибо, что помогаешь мне забыть об этом, в случае, если это не сработает, Куп. Я знал, что могу рассчитывать на тебя.
Он поднял ладонь.
— Эй, мужик. Я просто говорю. Ты работаешь на износ. И заслужил это.
Я вздохнул.
— Что ж, спасибо за доверие.
— В любое время. — Купер дёрнул подбородком в сторону Патрика. — Как дела на работе? Татуировал какие-либо сладкие попки в последнее время?
Патрик улыбнулся.
— Нет, но вчера я делал модную татуировку, которая тянется вниз и вокруг бедра одной цыпочке, поэтому она была без штанов на протяжении всего процесса. У нас есть ещё два сеанса, чтобы закончить работу.
Купер ухмыльнулся.
— Она была горячей?
— Очень горячей.
— Горячее, чем Рози?
Патрик бросил полотенце в его лицо.
— Пошёл ты, Купер.
Купер бросил его обратно, громко засмеявшись.
— Просто скажи ей, что все ещё любишь её, мужик.
И вот тогда глаза Патрика потемнели, а губы сжались.
— Всё не так просто, и ты это знаешь.
Он пожал плечами.
— Мне кажется, что всё достаточно просто.
Глаза Патрика сузились.
— Говорит парень, который избегает ответственности, как хламидиоза.
— Лучше избегать хламидиоза, чем девушку, которую любишь, — выдал Купер.
Патрик фыркнул.
— Говорит парень, который никогда никого не любил.
Лицо Купера вытянулось, и он деланно вздохнул.
— Неправда. Была одна девушка в Сент-Люсии, которую я горячо любил аж двенадцать часов.
Смех вырвался из меня.
— Ты, чёрт подери, невозможен.
Патрик откинулся назад с лёгким чувством превосходства.
— Ты не понял, чувак. Однажды, ты встретишь девушку, без которой жить не сможешь, и это тебя изменит. Шути сколько хочешь, но, когда это коснётся тебя, то будет похоже на удар стеклянной дверью прямо в лицо.
Но Купер был столь же невозмутимым, как всегда.
— Именно поэтому я буду продолжать избегать этого.
Патрик покачал головой.
— Ты упускаешь свой шанс.
— Разве? Ты только что сравнил это с ударом по лицу. Лучше уж пропущу такое, мужик. И останусь при своих ненастоящих отношениях с Астрид и кучей цыпочек. Без каких-либо ожиданий. Встречи, когда я захочу их. Кровать, чтобы забраться в неё, если я одинок. Уэст понимает меня. У него есть Кристин.
Я фыркнул.
— Это другое.
Он поднял бровь.
— Просвети-ка меня.
— Мы с Крис только трахаемся. Это всё, что есть в наших отношениях.
— И как это отличается от нас с Астрид или кого-либо ещё, раз уж на то пошло?
Я опёрся локтями на колени и посмотрел на него.
— Возможно, это теоретически и не отличается, но я не боюсь влюбиться. Просто не нашел ещё этого человека.
— Кто сказал, что я боюсь?
Мы с Патриком рассмеялись.
— Что? — спросил он искренне. — Я не боюсь. Просто не заинтересован.
Патрик покачал головой.
— Потому что ты ещё не нашёл ту самую девушку.
Но лицо Купера изменилось, ожесточившись.
— Ты не знаешь этого. Может быть, я нашел, но знаю, что не стоит связываться с ней. Я ходячая неприятность, мужик. И не могу подставить плечо никому.
Его неожиданная честность ошеломила нас, заставив замолчать.
Купер оттолкнулся от скамейки и схватил свою сумку.
— Вы, ребята, думаете, что всё знаете.
— Эй, чувак. Мы не имели ввиду…
Но его лицо смягчилось, и он отмахнулся от меня.
— Всё в порядке, правда. Можем мы хотя бы выпить по бутылочке пива по дороге домой? Я думаю, что Уэст должен нам по пиву, Трики.
Патрик улыбнулся.
— Согласен.
Я засунул свою бутылку с водой и полотенце в сумку, задумавшись над словами Купера. Он никогда не упоминал ни одну девушку раньше, не с такими эмоциями, которые нам мельком удалось увидеть. Отношения для него были шуткой, чем-то, что, как он говорил, наполняли его дни жизнью, но я-то знал, что он был одинок и не хотел признавать это.
— Хорошо. Напитки за мой счет, потому что я лучший игрок, и вы можете лишь мечтать стать такими же.
Купер взял свою сумку и фыркнул.
— Если бы ты не был таким гигантом, то мы бы сейчас не разговаривали об этом.
— Не обижайся на мой бросок сверху, Куп.
— Чёртов выпендрёжник.