ДЕМИД
В больнице я провел еще несколько дней. За все это время я так и не смог связаться с Яной.
В день выписки я возвращался из кабинета завотделением, где мы обсуждали весьма щекотливый вопрос по поводу препаратов, которые были обнаружены в моей крови. Не хотелось, чтобы информация об этом проскользнула в каких-либо документах или выписках в дальнейшем. Хорошо, что клиника частная и такие вопросы решить проще. У моей палаты меня уже ждал Глеб, причем не один. С ним была девушка. Очень симпатичная брюнетка с короткой мальчишеской стрижкой. Мелкие черты лица. Большие серые (или все же зеленые?) глаза, которые притягивали к себе все внимание. Массивные, почти армейские черные ботинки, джинсы, зеленый пуховик, черный замысловатый шарф. С виду все довольно просто, но видно, что вещи дорогие. Стильная. В одном ухе насчитал не менее четырех сережек. На руках же, в которых она держала телефон и постукивала его ребром по ладони, не было никаких украшений. И только на нижней фаланге безыменного пальца была татуировка. Присмотрелся — скрипичный ключ?! Да, личность, похоже, неординарная.
— Привет, дружище! Как ты? Выглядишь еще паршиво, но все же лучше, чем раньше, — поприветствовал меня Глеб.
— Привет! — пожал ему руку. — Почти в норме. Готов покинуть это заведение, — и перевел вопросительно взгляд на девушку.
— Познакомься, это Света. Подруга Яны.
— Светлана, это Демид. Можешь, наконец-то, высказать ему все, что хотела. Теперь он в состоянии воспринимать.
В голове вспомнились рассказы Яны о подруге. Светка, похоже. Это она и есть. И, честно говоря, я растерялся. В отличие от девушки, стоящей напротив меня. Она окинула меня оценивающе-уничтожающим взглядом.
— Так вот ты какой, Черный Ворон. Повыдирать бы тебе твои перья и дать пинка под выщипанную задницу. Да ты и так уже наказан по самое не могу. Не уверена даже, что расхлебаешь.
Телефон в ее руке зазвонил. Коротко бросив в трубку «Уже иду», она продолжила:
— Мастер подъехал. Скрипку мою привез… Так что мне надо идти. Не могу сказать, что приятно было познакомиться.
— Светлана, мы подвезем. Если подождешь пару минут.
— Да нет, не надо. Мастер и подбросит меня. За те деньги, которые я ему плачу….
И уже почти на лестнице:
— И, кстати, сегодня снова гололед на улице. Так что будьте бдительны, мальчики, скользкий тротуар…
-..убивает культуру речи, — продолжил Глеб улыбаясь. — Я запомнил, Света. Я позвоню?
— Не уверена, что нам это нужно. Чао! — и скрылась на лестничном пролете.
— Но и не уверена, что не нужно, — добавил тихо Глеб, похоже, уже сам себе.
— Светлана?! Так официально? Яна когда рассказывала о подруге, называла ее не иначе как Светка. И ей это подходит. Видно, что та еще штучка.
— Если бы ты слышал, как она играет, у тебя бы язык не повернулся назвать ее Светкой. Только Светлана. Или Лана, — произнес задумчиво Глеб.
— Так… так… так… Скрипка. Лана. Это что, та прекрасная нимфа, которая тебя своей игрой и одухотворенностью сразила? — спросил я.
— Не перестаю удивляться, как тесен мир, — утвердительно кивнул друг.
И вот здесь я не выдержал и засмеялся от души.
— Сочувствую тебе, друг, — похлопал его по плечу. — Только это не нимфа лесная, а настоящая дьяволица. Хоть и в обличи очень даже симпатичном.
И продолжил смеяться, вспомнив вдруг (теперь уже уверен, что эта была ее фраза, а не глюк) «селедку нешкрябаную»
— Ты ничего не понимаешь. Я, конечно, тоже не знаток, но думается мне, что вся эта ее ершистость — нарощенная броня. Я видел ее другую, и как мне кажется, настоящую.
— Не мне тебе советы давать. Сам в полной ж. пе. Глеб, я никак не могу дозвониться до Яны. И не знаю, как добиться того, чтобы она выслушала меня.
Глеб внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, могли я принять информацию или нет.
— Она уехала, Вихрь.
— Куда, в отпуск?
— Сначала да. А потом останется в Европе. Даже мне не сказала, в какой стране, но думаю, что в Германии. Согласовала удаленный режим работы на неопределенный срок…
Я смотрел на друга и понимал, что все мои надежды на скорое прояснение ситуации ускользают как песок сквозь пальцы…
***
Глеб отвез меня домой, позаботившись предварительно о наличии продуктов и лекарств, которые мне еще надо было принимать. Пообедали вместе и он уехал.
Я слонялся из угла в угол по опустевшему, вдруг, дому. Везде находил следы пребывания в нем Яны: в ванной ее расческа и гель для душа. В спальне — резинка для волос на тумбочке и забытая футболка. В кухне — прихватки с какими-то новогодними мышами. Такой приспособы у меня раньше не было, а Яна очень любит готовить в духовке, вот и принесла. Весь дом, казалось, был наполнен Яной, хотя она уже давно сюда не приезжала, а в это время здесь умудрилась похозяйничать Валерия (все это время мы с ней были у меня дома, просто она не открывала никому и старательно скрывала признаки нашего здесь присутствия). Но дом хранил в себе присутствие моей удивительной женщины. Близкой мне. И … любимой? Да, определенно — понял я очень простую истину. Правда, вопросов от этого стало не меньше, а мне самому — совершенно не легче.
***
Утром меня разбудил настойчивый звонок телефона и в домофон одновременно. — Тина. Судя по настойчивости, она во что бы то ни стало была намерена прорваться ко мне.
— Чем обязан в такую рань?
— Вообще-то, если ты посмотришь на часы, то увидишь, что вовсе не рань уже.
— Действительно, — удивился. Часы показывали начало одиннадцатого.
Тина разделась и прошла в кухню. Стала что-то сосредоточенно искать, открывая каждый ящичек и шкафчик.
— Что ищешь? Может, я подскажу?
— Тупые ножницы, которыми я обещала тебе отрезать яйца, если обидишь Яну.
— В последнее время много желающих учинить надо мной физическую расправу. Становись в очередь, — хмыкнул я. — Но никакой физический вред не может сравниться с моральными истязаниями, которым я сам себя подвергаю. Поверь.
Тина остановилась. Посмотрела на меня внимательно. Подошла вплотную. Заглянула в глаза.
— Что случилось, Вихрь? Не верю я в эти детективные истории. Что на самом деле?
Я глубоко вздохнул, сел на стул и, пока Тина решила приготовить завтрак, начал рассказывать. Я рассказал ей всю историю, включая сны, страхи, сомнения. И даже мысли порвать с Яной.
— Да, дела. Отчего ж вы все такие сложные-то? Сильные, успешные, умные. Но сложные до жути. Вот у меня к тебе два вопроса есть. Только пообещай, что подумаешь и честно, в первую очередь перед самим собой, ответишь.
Молча кивнул.
— Почему ты здесь?
— В смысле?
— Почему ты все еще здесь? Не полетел за ней следом? Не поселился у нее под дверью? Не перевернул все вверх дном и не поднял всех знакомых, чтобы найти ее?
Я задумался. Действительно, почему?
— Наверное, потому что не уверен в себе. Меня пугают эти сны и размышления. Иногда реально боюсь, что кукухой поехал. Надо разобраться со всем этим. Яна за это время, может, немного успокоится и сможет выслушать меня. Или вычеркнет полностью из своей жизни.
— Ну, это ты брось — вычеркнет. Сделай так, чтобы не успела. А так, в правильном направлении мыслишь. Чтобы начать новый этап, нужно завершить старый. А ты, несмотря на годы, не завершил свою историю семейной жизни с Наташей. Не отпустил. И дело не в ней. Это не она тебя держит. Наташа — светлый человек была и никогда бы злости по отношению к тебе не испытала. Это у тебя в голове здоровенный такой таракан сидит и никак его не вытравить оттуда. Отпусти уже ее. И живи дальше. Будь счастлив с Яной. Судьба тебе такой подарок сделала, не упускай его. Может, об этом она и просила тебя? Отпустить ее уже наконец. И сохранить то, что снова преподнесла жизнь? Ведь раньше она никогда к тебе не приходила? Ничего такого не было никогда? Может, увидела, что ты наконец, можешь дальше жить счастливо и она может больше не приглядывать за тобой? О боги! Скажи мне, что я буду такие речи толкать, не поверила бы ни за что. Но не знаю, как по-другому убедить тебя, чтобы ты оставил, наконец, в прошлом то, что там должно уже давно остаться. Да, больно. Да, несправедливо. Но для чего-то это было нужно. Чтобы ты пережил это. Чтобы остался жить дальше. Что-то этот мир от тебя еще ждет. Думай, Демид. И закрывай уже этот гештальт.
— Да, ты права. Пища для размышлений есть. Надо наконец набраться смелости и честности перед самим собой и поставить точку. А второй вопрос?
— Чего ты на самом деле боишься?
— Я сегодня тебя что-то с первого раза не понимаю.
— Ты говоришь о страхе развивать дальше отношения, потому что боишься снова потерять. Но чего конкретно ты боишься?
— Ты сама сказала — потерять. Испытать еще раз эту адскую боль, бессилие, снова пройти через весь этот морок.
— А на машине ты ездить не боишься?
— Нет.
— А когда Яна на машине ездит, не боишься? Нет страха за нее? Не хочется оградить ее от этого? Запретить ей ездить?
— Да нет.
— А ведь при озвученных тобой страхах, это первое, что ты должен был бы сделать, чтобы избежать повторения ситуации. Ведь она, тьфу-тьфу-тьфу конечно, также может в аварию попасть. Или ты сам. Но это тебя не беспокоит. Так чего ты на самом деле боишься?
Я смотрел на Тину и не знал, что ей ответить. А ведь она права. У меня даже мысли не возникло беспокоиться по поводу авто. Я ошеломленно молчал. Тина тоже молчала, давая мне возможность самому разобраться в себе.
— Просто страшно и все. Страшно начать, мечтать, стать счастливым, строить планы на будущее, надеяться, а потом снова этого лишиться.
— То есть, страшно решиться на счастье еще раз?
— Что-то вроде того.
— Вот видишь! И с этим, конечно, тоже надо разобраться. Но, думаю, что на эту тему тебе лучше поговорить с твоей мамой. Вот уж кому смелости не занимать, так это ей. А мне уже пора. Спасибо за «бранч» (breakfast+launch), как говорят многие мои иностранные друзья. Ты умный и сильный, Демид. Справишься со всем. И все у вас будет хорошо.
Тина уехала. Я весь погрузился в размышления. Она во многом права, в самую точку попала, на все болевые места указала.
А еще я засобирался к родителям. Действительно, они многое могли мне подсказать. Почему я раньше не догадался поговорить с ними? А ведь история их не менее трагичная, чем моя. Но я только сейчас задумался, чего им стоило решиться на второй шанс и своеобразный хэппи энд в виде меня.
У моих родителей был еще один сын, мой старший брат Сергей. Он умер от лейкоза в возрасте четырех лет. За два с половиной года до моего рождения. И я никогда не задумывался, чего им стоило и как они вообще решились после всего пережитого родить еще одного ребенка. Созвонился с родными людьми и поехал к ним в гости.
Приехал, поздоровался с отцом. Обнял мать. Пообедали вместе. Остался с мамой на кухне, помогая ей привести все в порядок.
— Мам, расскажи мне о Сереже. Точнее о том, как вы решились на еще одного ребенка после всего. Не побоявшись, что все может повториться.
Мама замерла с тарелкой в руках. Посмотрела на меня. Отставила ее в сторону, вытерла руки полотенцем. Подошла ко мне и обняла. Затем отстранилась и села за стол, жестом приглашая и меня сделать то же самое.
— Долго же ты шел к этому, сынок. Мы с отцом уже и не чаяли. Но дождались-таки. Знаешь, когда ушел Сереженька, было больно. Хотелось отправиться следом. Жутко было думать, что он один там. В темноте, в холоде. Ему, наверное, было очень страшно. И одиноко. Так думалось по-началу и эти мысли не давали спать, есть, жить дальше. Пока я не начала думать, что он не в холодной земле лежит, а на небе. Живет среди таких же ангелочков, греется возле солнышка и спит на мягких облаках, — мама грустно улыбнулась, а глаза заблестели. — Только такие мысли и картинки помогли найти силы жить дальше. А потом… Да, было страшно. Страшно, что не получится. Страшно, что может все повториться. Но мы с твоим отцом подумали, что гораздо страшнее жить с мыслью, что мы так и не попытались и осмысливать до конца жизни свою слабость и даже трусость, что не решились. Думаешь, не было страшно? Очень. Как ты рос. Все твои анализы с дрожью в руках открывали после каждого перенесенного заболевания. А когда ты дорос до возраста, в котором заболел Сережа, я думала, что помешаюсь от волнения. Но потом, вместо того, чтобы бояться, я стала каждый день благодарить небо за тебя. За то, что ты у нас есть, за то, какой ты. И мы счастливы, что решились. Ты есть. Мы тобой гордимся. И у нас есть радость, а не уныние и страх. Когда ты родился, мне стал сниться Сережа. Приходил и так задумчиво смотрел, потом улыбался и уходил. Я грешным делом подумала, что он злится, что у нас появился ты. Но нет, Сережа — невинная светлая душа. Он был рад, так я для себя решила, что мы не одни теперь. Ему пришлось покинуть нас, но появился ты. Мы не одиноки. А наш Сережа, наш светлый мальчик, навсегда останется в наших сердцах. И твое появление никак не повлияло на нашу память о нем и любовь к нему. Так же как и наша любовь к тебе не стала меньше от того, что в наших сердцах живет еще и Сережа.
Я выслушал маму. Подошел, обнял, вдохнул родной запах.
— Ты в последнее время выглядел таким счастливым. Мы с отцом тихонько радовались за тебя, хоть ты и не рассказывал ничего. Ждали, когда время придет. Почему именно сейчас ты задаешься этими вопросами, сынок? Страшно еще раз попробовать, да?
— Да, — ухмыльнулся. — Должен сказать, что меня окружают очень мудрые женщины. Я настоящий везунчик. А если Яна меня простит, то и счастливчиком стану.
— Значит, ее зовут Яна. И она должна тебя простить…
— Да, накуролесил я знатно. Оказывается, я тот еще слабак, мама. И трус. Побоялся разобраться в себе. Не нашел в себе смелости откровенно поговорить с ней, чтобы понимала все и не принимала на свой счет. Как она, наверняка, сделала. Не смог противостоять всем этим эмоциональным качелям, за что и поплатился. Так сильно ранив и обидев при этом любимую девушку.
— Ну, ты не спеши уничижаться и голову пеплом посыпать, — отец, который очевидно, стоял некоторое время в дверях, подошел ближе. — Проблему осознал. Уже большое дело. Теперь надо действовать.
Вот отец всегда так — четко и по существу. Без всяких там политесов.
Я задержался у родителей до позднего вечера. Мы много разговаривали. Я рассказал им о Яне. Как познакомились, как работали вместе. О том, какая она. Рассказал о событиях последних двух недель. О Наташе. На что мама, как и Тина, сказала, что жена никогда не желала бы мне зла. И это чисто мои интерпретации этих снов. А жить надо здесь и сейчас. В реальности, а не в снах.
Родители рассказали некоторые истории из своей жизни. Еще раз подчеркнули, как они рады, что перебороли свои страхи — ведь по итогу все хорошо сложилось и они счастливы иметь такого сына как я. Я был очень тронут и восхищен их мужеством. Не позволяя в очередной раз почувствовать себя ничтожеством, заставил себя настроиться на позитив, поверить, что все будет хорошо. И я, и мы с Яной, со всем справимся.
***
Возвращался уже ночью. Хоть родители и приглашали остаться, я все же поехал домой. Много всего надо было обдумать и продумать, как действовать дальше.
По радио играла песня HammAliNavai “Прятки». Все же этот дуэт очень популярен в последнее время. Не выдержал. Остановился на обочине. Нашел песню в интернете. Вырезал часть слов и отправил Яне:
«Я заторчал тобой, всего лишь дозу
Дай себя, пока совсем не стало поздно
Я погибаю, умираю, сильно скучаю»…
Сидел и смотрел в темноту, когда довольно-таки быстро телефон пиликнул ответным сообщением:
«Но больше к тебе не вернусь. Не ищи меня, я не вернусь…
Иди влюбись в другую…»
Что ж, мы разговариваем. Хот так. Уже прогресс. Быстро отправил ответ:
«ну а как же я влюблюсь, ведь она — не ты, ведь они — не ты, весь этот мир — не ты?!»
Ответ:
«Давай мы с тобой сыграем в прятки. И я тебя искать не буду.
И ты меня не ищи, Демид. Я смогу. И ты сможешь. Мы попробовали, у нас не получилось. Но хоть это-то должно получиться?!»
Ну уж нет. С этим я никак не мог согласиться. Тебе нужно время? Я понимаю. Я подожду. Но не отступлюсь.