А Кати заметила посреди площади какую-то длинную трубу. Возле трубы сидел, охраняя ее, старенький дядечка. Кати подумала: пока папа выкричится, успею сбегать спросить, что это за штуковина.
"Телескоп, звезды наблюдать", - ответил старик, даже не взглянув на Кати.
"Но ведь сейчас нету звезд", - возразила Кати.
"Нету", - спокойно согласился старик.
"А вечером, когда появляются звезды, люди расходятся по домам, верно?" - продолжала допытываться Кати.
"Верно", - кивнул дед.
Кати посмотрела на табличку, что висела на трубе. На ней стояло: "Наблюдение за звездами - один форинт". Она опять спросила:
"Кто же тогда наблюдает за звездами?"
"Никто", - ответил старик.
У Кати уже вспотела ладошка, в которой она крепко сжимала форинт, полученный от "маргаритки". Неожиданно она воскликнула:
"Я понаблюдаю!" - и торопливо сунула в руку деду свою монетку.
Она приладила трубу к глазам, направила ее на самую-самую серединку неба и стала вглядываться в бесконечную синеву. И сразу вспомнилась мама, это было когда-то очень давно, когда еще жива была мама... и мама закутывала ее в свою небесно-голубую шелковую шаль. Вот и сейчас перед глазами у нее была сплошная синева. Светлая прозрачная синева - словно счастье...
Кати вдруг услышала голос тети Бёшке и сразу опомнилась. Тетя Бёшке была уже в комнате. И когда она только вошла?
- Вижу, заперли тебя! Ну и поделом, лентяйка ты этакая! Подмела бы лучше, чем на окне кукситься!
И тетя Бёшке бросилась на кухню за веником. Вернувшись, она стала смахивать со стола крошки.
- Что-то с вами будет, когда я уеду? - ворчала она между делом. - Ведь утонете в грязи! А уж какая хорошая женщина была твоя мать! Если бы она видела, бедняжка, что дети ее веника не возьмут в руки!..
Она водрузила на стол два стула и начала подметать.
- Очень любопытно мне знать, будешь ли ты ходить в школу, как положено? Ведь я, пока тебя не запишу, не уеду!
Это было сказано таким зловещим голосом, что Кати в ужасе прижалась к оконной решетке.
Тем временем тетя Бёшке достала пыльную тряпку, сняла со стола стулья, протерла их, потом один стул приставила к шкафу и, взобравшись на него, стала протирать и шкаф. Она повозила взад-вперед тряпкой и вдруг громко вскрикнула. Кати от испуга соскочила с подоконника. Господи, никак, туда гадюка забралась! Рассказывал же Лаци Надьхаю, что мама его однажды открыла шкафчик на кухне, а там змея...
Но тетя Бёшке увидела на шкафу совсем не змею, а всего-навсего листочки для прописки. Она сердито размахивала ими перед носом у Кати:
- Ведь я же велела тебе отнести их дворничихе?! Сколько же раз нужно повторять одно и то же? Вот погоди, оштрафуют вас, да так, что света не взвидите! Кто их сюда засунул?!
Кати молчала. Ведь тетя Бёшке еще пуще рассердится, если узнает, что Кати нарочно спрятала бумажки сегодня утром, чтобы Руди не завернул в них свой завтрак - кусок хлеба со смальцем. Кати просто пожалела эти листочки, ведь они всей семьей целых три дня пыхтели, пока их заполнили. Тетя Бёшке уже на другой день после их приезда собрала семью за столом, и Руди стал громко читать вопросы анкеты.
"Имя отца?" - "Дюла Лакатош". Руди так нажал на бумагу, что обе половинки пера разъехались в разные стороны.. Тетя Бёшке принялась искать новое перо. Руди стал уже надеяться, что с писаниной на сегодня покончено, но все-таки перо нашлось между стенкой и плинтусом пола. "Это, конечно, еще прежний жилец позабыл его там, - подумала Кати. - Хотя тетя Бёшке и прячет сахарный песок, перо она вряд ли стала бы так уж старательно запрятывать в пол".
Руди пришлось продолжать. Под вопросом "Имя отца?" - стояло: "Профессия?"
"А чью профессию-то писать - мою или отцову?" - сердито буркнул Руди.
Это поставило в тупик даже тетю Бёшке. Тогда, посовещавшись, все решили: поскольку папина профессия - вязальщик корзин, а у Руди нет никакой, то записать папину.
Тетя Бёшке слезла со стула и сунула анкеты Кати в руки.
- А ну, быстро беги к тете Лаки, отдай их!
Кати секунду колебалась: ей вспомнилось, как она выплеснула днем злополучную эту воду, и потом - какие толстые у дворничихи руки. Но, взглянув тете Бёшке в лицо, сразу поняла, что колебаниям сейчас не место.
Дверь отворила сама тетя Лаки. Она смерила Кати недоверчивым взглядом. Кати заметила этот взгляд, но все же - соблазн был слишком велик! - бочком протиснулась в полуоткрытую дверь. Она еще днем решила, что ей необходимо посмотреть, какая у тети Лаки кухня. Ведь дома-то у бабушки настоящей кухни не было. Или, если считать, что она была, тогда, значит, не было комнаты, потому что весь их домик состоял из одного помещения. У тети Бёшке, правда, есть и комната и кухня, но кухня все же не настоящая, без буфета. А что за кухня без буфета!
Тетя Лаки как раз стирала, да еще стиральной машиной - мотор в машине так и гудел. Возле нее в корзине горой было навалено белье.
- Это грязное белье, видишь? - сказала тетя Лаки, которая вдруг неизвестно почему и отчего в первый раз за все время глянула на Кати ласково.
В самом деле, с тех пор как они сюда переехали, тетя Лаки ни одного из них не приветила, взглядом добрым не удостоила. Когда папа позвонил к ней в первый раз, чтобы спросить, в какой комнате живет Бёшке Лакатош, тетя Лаки вышла на порог и, забаррикадировав дверь своим огромным телом, сказала:
"Ковров не покупаю".
С тех пор Кати все время хотелось спросить ее, отчего она решила, будто они продают ковры, когда у них у самих-то ни одного ковра нет. Но она так и не спросила, да и сейчас тоже не осмелилась заикнуться о коврах, чтобы не спугнуть доброго расположения тети Лаки. Впрочем, сейчас Кати было не до того: она во все глаза глядела на корзину с бельем, про которое тетя Лаки сказала, что оно грязнее.
- Что, никогда не видела стиральной машины? - спросила тетя Лаки.
Лицо Кати так и вспыхнуло от возмущения. "Она, верно, думает, что я из какого-нибудь медвежьего угла приехала! - вознегодовала про себя Кати. - Да у нас на Главной площади в магазине электротоваров такая стиральная машина выставлена на витрине, что куда этой до нее!"
Но вслух она, конечно, только и сказала:
- Стиральную машину я видела, но вот такого грязного белья - нет.
- А какое ж ты видела?
- Куда грязнее.
Тетя Лаки ничего не промолвила, взяла листочки для прописки и, водрузив на нос очки, стала разбирать кривые каракули Руди.
А Кати, потрясенная, стояла перед буфетом. Она догадывалась, что буфет у тети Лаки должен быть красивый, но чтоб такой!.. Сверкающий светло-зеленый шкаф, окаймленный белой полоской, занимал почти всю стену. Верхняя его часть была сплошь из стекла. За стеклом выстроились перевернутые вверх донышком чашки в красный горошек. А посредине буфета великое множество крохотных ящиков. Кати уже совсем потеряла голову: еще секунда, и она подскочила бы к буфету, чтобы заглянуть в какой-нибудь ящичек... Но тут, на счастье, заговорила тетя Лаки:
- Как же это так получается? Ваша фамилия Лакатош, а фамилия тетки твоей - вернее, мужа ее - тоже Лакатош, хотя она твоему отцу сестрой приходится.
Кати с готовностью принялась объяснять, надеясь завоевать тем симпатию тети Лаки, - а уж тогда, может быть, и к буфетным ящичкам можно будет подобраться:
- А что ж здесь такого? Папа мой и правда Лакатош, и муж тети Бёшке - тоже. А вообще-то он умер, так что ему уж совершенно все равно, как его зовут. На нашей улице целых пять семей Лакатоши, и из них только две - родственники. И ведь ничего хорошего нет, когда всех по-разному называют. ..
Тетя Лаки открыла дверь, из чего Кати поняла, что ее ответ показался дворничихе исчерпывающим.
Вернувшись домой, Кати увидела, что тетя Бёшке разбирается в шкафу. Она должна была переехать к Лали, жениху своему, в Дебрецен, и теперь смотрела, что ей взять с собой. Уедет она послезавтра утром. Кати слышала, как они с папой вчера обсуждали это. Вся сжавшись, Кати напряженно следила за каждым движением тети Бёшке. Заметит ли она, что сталось с сахаром? Этот нахал Руди утром до тех пор совал проволочку в замок, пока шкаф не открылся. Руди схватил мешочек с сахаром, приставил ко рту и струйкой пустил сахар прямо в горло - совсем как Лаци, скрипач из ресторана, вино пьет: даже не глотнул ни разу. Совесть у Кати осталась спокойна: она-то одну только горстку сахара и съела!