- Так называют больных, которые приходят к доктору. Это от латинского слова... Ты знаешь, что такое латынь?
- Нет.
- Это язык. Ну, как немецкий или русский. Только тот народ, который говорил на нем, уже вымер. Но для медицины это исключительно важный язык, потому что болезни обычно называются по-латыни. Ну, довольно с тебя?
- Да, только скажите, пожалуйста, будьте так добры, если я захочу быть доктором, мне тоже придется латынь учить?
- Уж не хочешь ли ты и впрямь быть доктором? - засмеялся доктор Шош.
- А почему бы нет? - обиженно передернула плечами Кати. - Я уже почти что была доктором в одной пьесе, но потом произошла одна вещь и помешала...
Что произошло, Кати не стала рассказывать, потому что доктор уже отошел к письменному столу и уселся писать рецепт.
- И потом, вообще ведь я уже и переписку веду, - повысила Кати голос, так что доктор Шош вскинул голову. - Вот, посмотрите! - И она вынула из кармана большой белый конверт. - Письмо, - пояснила она, словно доктор мог принять его случайно за котенка. - Мне его бабушка написала, потому что и я ей писала. И теперь мы с ней переписываемся.
Но с какой бы гордостью ни произнесла Кати эти слова, доктор не сумел оценить случившееся по достоинству. Да и как бы он мог оценить, если понятия не имел о том, что всему этому предшествовало.
Ведь в то утро, когда Руди на кирпичном заводе велел ей уйти и ждать конца смены, Кати уселась на тротуаре и сильно задумалась, даже голова у нее закружилась. Наконец она придумала: самое лучшее - написать про всю эту историю с ролью бабушке. Бабушка очень умная женщина, об этом знает вся Сажная улица. Когда Дешке, старший брат Мари Лакатош, собрал в узел свои вещички, сел на коня и собрался уезжать, Мари прибежала не к кому-нибудь, а к бабушке. Бабушка взяла тогда лошадь за уздечку и спросила Дешке:
- Куда собрался?
- В Вац, к родственникам, - нехотя сказал ей Дешке. - Здесь я уже пожил, теперь там поживу.
- И здесь тебе было плохо, - сказала бабушка, - а там будет еще хуже, потому что нет у тебя ничего за душой. Слезай-ка ты сейчас с лошади, отведи ее завтра на ярмарку, продай, купи на эти деньги чего нужно, да построй ты себе дом приличный. Тогда-то уж пойдет за тебя Пири Добо, - знаю ведь, это твое горе!
А через три дня у Дешке и Пири была свадьба.
Вот какая бабушка умная! А если так, то кто же, как не она, поможет Кати в беде!
Кати открыла портфель, достала из хрестоматии писчую бумагу, подаренную еще тетей Бёшке. Правда, Кати потом обменяла ее у Хромого дяди на желтую розу, но дядя опять отдал листочек Кати, сказав, что нет у него никого во всем свете, кому бы он мог написать письмо. Кати положила на колени хрестоматию (у нее была твердая обложка), на хрестоматию - бумагу-путешественницу и красным карандашом - все остальные карандаши оказались сломанными - нацарапала письмо. Вот оно:
"Дорогая, любимая бабушка!
Этот гадкий Руди забрал мою роль и уже не живет с нами. Если сегодня не отдаст, не знаю, что делать. Что? Здесь на улице много телег и с лошадьми, так как и дома, только лошади здесь побольше и совсем не лоснятся. В четыре Руди выйдет из завода. Целую руки твоя внучка Кати".
Бабушка написала ответ такими буквами, что три строчки сразу заняли целую страницу. Смысл строчек был в том, что она всегда знала: из Руди толку не выйдет, потому что он такой же, как его дед, а Кати ей очень недостает, и она каждую ночь видит ее во сне.
Доктор Шош только кивнул, увидев письмо, и продолжал писать.
- Я прописал тебе витамины, - сказал он, протягивая Кати рецепт. - Принимай по две таблетки три раза в день. В понедельник можешь идти в школу.
Кати стояла посреди кабинета и смотрела на доктора Шоша.
- Отдай это отцу, он купит в аптеке.
Кати не шевельнулась.
- У вас денег нет? Дать?
Кати потрясла головой и опять замерла.
- Ты ведь знаешь, что такое рецепт, не так ли?
Кати кивнула, но продолжала стоять.
- Ты еще чего-нибудь хочешь?
- Лиса...
- Что?
- Пожалуйста, позвольте мне поглядеть на лису! - умоляюще проговорила Кати. - Я и не дотронусь до нее, только посмотрю!
- Какая лиса?
- Ну, ваша, ваша лиса, дяденька доктор, миленький!..
- Нет у нас, детка, никакой лисы.
Кати не решилась настаивать. С тяжелым сердцем поплелась она прочь. И чего они так боятся за эту лису? Не съела бы ее Кати, в самом деле!
Отпустив Кати, доктор Шош выглянул в прихожую: не пришли ли другие пациенты? И тут он с удивлением увидел, что Кати замерла перед вешалкой и во все глаза смотрела на меховой воротник его жены. Потом вдруг рванулась бежать и так захлопнула за собой дверь, что все задрожало. Что это с ней такое? Доктор Шош еще раз поглядел на меховой воротник. Лиса!
14
В классе уже только и было разговоров, что о соревнованиях. Даже Коняшка пообещал по арифметике и венгерскому исправить отметку на тройку. Именно исправить - ведь до сих пор он получал только единицы!
Следовало что-то предпринять и с Кати, потому что пока перспективы у нее были не блестящие. Впрочем, положение еще не было безнадежным, ведь до конца полугодия оставался еще месяц...
Вот только нужно с ней позаниматься. Если бы кто-нибудь занимался с ней по три раза в неделю, можно было бы добиться больших успехов. Так кому же поручим заниматься с Кати?
Конечно, Аги Феттер, ведь она уже оказала ей такую "действенную" помощь!
Кати хотелось сказать, что лучше бы Персик или Пишта Кладек, но она ничего не сказала. Право, это очень хорошо с их стороны так беспокоиться о ней, пусть же не думают, что она еще и привередничает.
Итак, завтра в три часа дня Аги придет к ней...
Из школы Кати пулей помчалась домой. На одну только секунду забежала к Этуке, поблагодарила. Покупать ничего не стала - не беда, поужинают яичницей с луком. И потом тетя Лаки делает сегодня хворост на всю семью. Кати сразу же взялась за уборку. К двум часам все сверкало.
К половине третьего она вычистила даже дверные ручки.
В три часа покрыла стол маминой голубой шалью.
В половине четвертого шаль свернула и разложила на столе тетрадки, чтобы, как только Феттер придет, начать заниматься.
В четыре часа выбежала на кухню вымыть руки - ладони были совсем мокрые от волнения.