Юноша считал себя недостойным такого подарка, ибо у него не было возможности ответить тем же. Он покраснел от стыда и молча принял дар, но тем красноречивее было выражение его глаз при грустном расставании. У ворот стояли на привязи два белых быка, лоснящихся и холёных, как тот божественный бык, на гладкой спине которого плыла по голубым волнам океана молодая Европа [100]. Юноша отвязал их и, не торопясь, погнал перед собой. Занятый мыслями о прекрасной Либуше, он не заметил как подошёл к дому. Не смея мечтать об ответной любви, юноша дал клятву никого кроме неё не любить всю свою жизнь.
Старый рыцарь обрадовался возвращению сына, а ещё больше тому, что совет дочери мудрого Крока так удачно совпал с его желанием. Ну а сын не замедлил последовать либушиному совету и занялся земледелием.
Он надел на быков ярмо и запряг их в плуг. Первая же борозда получилась на славу. Быки за один день вспахали земли больше, чем за то же время могли это сделать двенадцать пар обычных быков. Ибо они были такие же сильные и выносливые, как бык, выпрыгивающий из облаков в календаре под знаком апреля месяца [101], а не вялые и флегматичные, как евангельский бык [102], словно овчарка, уныло бредущий подле святой повозки.
Герцог Чех, который во главе войска первым пришёл в Богемию, давно скончался, не оставив после себя наследника титула и княжеского трона. После его смерти магнаты объявили новые выборы, но не сумев укротить свой буйный нрав, так и не пришли к общему согласию. Корысть и самомнение уподобили первый богемский ландтаг польскому сейму [103]. За княжескую мантию ухватилось столько рук, что она разорвалась в клочья и не досталась никому. Правление распалось, и наступила анархия. Каждый делал что хотел: сильный угнетал слабого, большой – малого, богатый – бедного. Не стало твёрдой власти в стране. Впрочем, находились пустые головы, утверждавшие, что в новой республике всё обстоит благополучно.
– Всё в порядке, – говорили они, – всё идёт своим чередом. У нас так же, как и повсюду: волк пожирает овцу, коршун – голубку, лисица – курицу.
Такое беззаконие не могло долго продолжаться. Когда опьянение мнимой свободой прошло и люди отрезвели, вступил в свои права Разум. Патриоты, честные граждане и все, кому дорога была родина, решили уничтожить идола – многоголовую гидру и вновь объединить народ под одной главой.
– Давайте, – говорили они, – выберем князя, который управлял бы нами по законам и обычаям наших отцов, обуздал бы произвол и установил в стране порядок и справедливость. Пусть нашим правителем станет не самый могущественный, не самый смелый, не самый богатый, а самый мудрый.
Народ, давно уставший от притеснения мелких тиранов, на этот раз был единодушен и встретил это предложение бурным одобрением. Созвали ландтаг, и выбор пал на мудрого Крока. Снарядили и отправили к нему почётное посольство с приглашением принять княжеское достоинство. И хотя Крок не стремился к достижению высоких почестей, он, не колеблясь, согласился с волей народа. Его облачили в пурпур, и он с большой помпой вступил в княжескую столицу Вышеград [104], где народ встретил его ликованием и присягнул на верность как своему правителю. Тут он убедился, что и первая камышовая палочка щедрой нимфы одарила его.
Скоро слава о справедливости и мудрых законах Крока разнеслась далеко за пределами страны. Сарматские князья [105], постоянно враждовавшие между собой, приезжали издалека со своими распрями к его судейскому трону. Он взвешивал их тяжбы на непогрешимых весах закона и, подобно досточтимому Солону [106] или мудрому Соломону [107], восседавшему на троне среди двенадцати львов, изрекал приговор.
Однажды, когда несколько подстрекателей, объединившись, восстали против спокойствия своей страны и вынудили легко возбудимый польский народ взяться за оружие, Крок, во главе войска, отправился в Польшу и предотвратил гражданскую войну. В благодарность за подаренный мир, поляки избрали его также и своим герцогом. Он построил там новый город, названный в его честь Краковым. Этот город и поныне сохранил за собой право короновать польских правителей.
До конца своих дней Крок со славою управлял страной. Когда же почувствовал, что его жизненный путь подходит к концу и смерть близка, то велел сколотить гроб из кусков дуба, на котором жила нимфа, и в нём похоронить его останки. Потом почил с миром и, оплакиваемый дочерьми, в дубовом гробу был предан земле. Вся страна скорбела о нём.
[100]. Европа – дочь финикийского царя Агенора. Согласно мифу, похищена Зевсом, принявшим образ белого быка.
[101]. Когда-то месяцы в календаре обозначались знаками, имеющими те же названия, что и двенадцать зодиакальных созвездий. Апрель месяц обозначался знаком тельца.
[102]. Каждый евангелист имел эмблемой какое-нибудь животное; у евангелиста Луки такой эмблемой был бык.
[103]. С 1673 про 1791 гг. в польском сейме существовало право каждого из членов приостанавливать деятельность сейма и лишать действия все его предшествующие постановления, что приводило к анархии.
[104]. Вышеград – часть нынешней Праги на правом берегу Влтавы.
[105]. Европейская Сарматия простиралась от Вислы до Дона и от Карпат до Балтийского моря.
[106]. Солон (ок. 638 – 559 до н.э.) – древнегреческий законодатель и поэт.
[107]. Соломон (993 – 953 до н.э.) – царь израильский, славился мудростью и справедливостью.