Когда я нервничала — начинала печь. Печь очень много, чтобы хоть как-то занять руки и мысли, передать все свои обиды и горечи тесту.
Тесто поймет и примет, хоть это и плохая для него энергетика. По крайней мере, мне оно помогало лучше всех психологов мира, еще и денег не просило.
А то, если я, вот сейчас, не испеку хоть что-то — взорвусь от праведного гнева!
Ишь ты! Не нравлюсь я ему! Чести мне моя настырность не делает! Он, можно сказать, счастье свое из рук выпускает и пинок ему под аппетитную пятую точку дает.
Счастье ведь разное бывает, даже такое взбалмошное, как я.
Выпавшую из-под косынки прядь волос, упрямо сдула со лба, при этом не переставая мешать в миске масло с сахаром.
Нет, разве нормально говорить такое девушке, которая ради тебя жизнью рисковала? Ну, оплошала — не спорю, только вот не повод это злиться и психовать. Я тоже, между прочим, умею злиться. Еще как умею! Вот сейчас корж в духовку поставлю и как разозлюсь! Так разозлюсь, что крем для придуманного на скорую руку шедевра, будет кроваво-красного цвета, а не шоколадного, как планировала изначально. Я буду размазывать его по коржу и представлять, что это чья-то кровь! Да, да! Вот такая я кровожадная и мстительная.
— А какие ему нравятся? — вслух сказала я, остановившись и резко вскинув голову. Еще и прищурилась. Не добро так! Конечно, гусь-свинье не товарищ, и все такое…
Злость клокотала во мне, аки лава внутри проснувшегося вулкана. Я ведь к нему со всей душой, а он?! Одно знала точно: что бы там перед КПП Гоша не говорил, отступать я не намерена.
— Навязчивая, значит?! Маньяка изображаю?! Будет тебе маньяк! — бубнила я себе под нос.
Танечка, видя моё состояние, несколько раз заглядывала и тут же убегала от греха подальше. Хорошая у меня помощница, умная!
— Валечка, ты такая злая, шо я даже боюсь тебе шо-то сказать! Но не в правилах тети Розы бояться, — послышался голос Розы Львовны от двери и я еле сдержалась, чтобы не застонать в голос. Не даст, чую, мне семейка Петеньки, покоя! Только вроде одного выпроводила, платочком шелковым вслед помахала, так теперь Петина мама тут как тут. И если Петю пронимал уставший взгляд и слезливая просьба умчаться с горизонта, то Роза Львовна Зубило была на редкость предприимчивой и упрямой особой.
— Тетя Роза, какой замечательный сюрприз, — я оставила в покое бедное масло в миске, взбитое с сахаром до полного единения и повернулась к вошедшей женщине. Мельком посмотрела, чтобы в зеркальной дверце холодильника отражалось чистое лицо, без следов муки, заправила успевшую надоесть своим произволом прядь волос и стряхнула невидимые пылинки с фартука, еще и пригладив его, на всякий случай, ладошками.
— Петенька бережет меня от положительных эмоций, — тяжело вздохнула тетя Роза, вплывая в святая святых, — мою кухню. — Я себе знаю, а вы себе думайте шо хотите, но мальчик страдает.
— От чего же страдает мальчик? — поспешила отвернуться и, закатив глаза, подошла к электрическому чайнику. Ну, Валюша, держись. Пришла тяжелая артиллерия и будут делать тебе беременную голову, как говорит сама же тетя Роза. — Чай? Кофе?
— Кофу, милая, — Роза Львовна без малейшего стеснения пристроила свою крупногабаритную фигуру на стул и сложила ручки на животе, не выпуская маленький ридикюль. — Так ты знаешь, шо я пришла?
— Тетя Роза, я Вас люблю и уважаю просто безмерно, — выдохнула я, про себя добавив:
«Когда вы далеко от меня и не трепете нервы», и вслух продолжила: — Но это не повод выходить замуж за Вашего Петю.
— Чем таки не повод? — удивилась тетя Роза, удивленно вскинув свои нарисованные, синим карандашом, брови. — Валечка, я знаю, шо мой сына таки не очень галантный кавАлер, но он очень хороший мальчик. Не пьет, не бьет, зарплату носит. То шо хиленький, так в детстве болел свинкой, корью, ветрянкой…
— Роза Львовна, у меня уже есть жених.
— Хто? От тот на дорогом джипе? Таки бросит он тебя, Валентина, помяни слово тети Розы. Тетя Роза любит тебя, як дочу свою, а ты тете Розе нервы делаешь.
— Роза Львовна! — возмутилась я и упрямо выпятила подбородок, скрестив руки на груди. — Нет!
— Почему нет, когда да? — хитро усмехнулась старая кошелка и покачала головой. — Вот бросит и хде ты будешь? К тете Розе придешь. Тетя Роза подождет. Она умеет ждать.
— Кофе готов, — говорить что-то еще было бесполезно, потому, пока Зубило Роза Львовна произносила сию пламенную речь, я сделала требуемый напиток и поставила чашку перед женщиной.
— Я с вас смеюсь, Валюша. И сама пей свой кофий. А я пойду, Петеньке котлетки пожарю, да вспоминать буду, кака невестка была хорошая, пока хахаля на джипе не встретила, — Роза Львовна с небывалой для своего веса прытью вскочила со стула и направилась на выход, пытаясь покачивать бедрами и огибать углы. Ты гляди, даже не возмутилась, что с такой шикарной фигурой, как у нее, ей негде пройти.
Когда за мамой Петеньки, наконец, закрылась дверь я спокойно выдохнула и, тыльной стороной ладони вытерла выступивший пот со лба.
Вот что меня больше всего удивляло в Розе Львовне, так это умение пользоваться своими корнями, в свою же выгоду. А ведь она прекрасно разговаривает на литературном языке, цитирует Бродского, Ахматову, любит балет «Лебединое озеро» и ходит в театры, но только в кругах абсолютно незнакомых людей. Со своими же, тетя Роза была такой, как видела ее сегодня я. И меня ужасно напрягало, что до сих пор Роза Львовна считала меня своей. Кошмар, как напрягало. Потому что, Петина мама была моей более старой версией и если чего-то хотела-добивалась. Возможно, потому так зацепилась за идею женить единственного и неповторимого сыночка на мне. Только вот моё мнение спросить как-то забыла.
Я устало опустилась на стул и волком глянула на все еще дожидавшуюся меня миску с маслом. Как-то и злость ушла и печь перехотелось.
Убрала миску в холодильник, сняла фартук и косынку, повесив униформу в шкаф, крикнула Танюше, чтобы не задерживалась, и пошла в свою пустую одинокую квартиру. Хотелось спать, а еще пожалеть себя, на судьбинушку поплакаться хоть кому-то. Однако, приняв душ, легла в кровать, и как только голова коснулась подушки — выключилась. Завтра меня ждал тяжелый день. Завтра я открываю новый сезон охоты на Георгия, и на этот раз «живым» ему уйти не удастся. Я надеюсь…
***
На КПП, светя унылой физиономией, обнаружился Илюша. Парень скучал, работать не хотел, и всем своим видом показывал, как он хочет спать и домой. Правда, ровно до тех пор, пока на пороге не появилась я.
— Валентина, — как-то слишком обреченно произнес он.
— Сергеевна, — поспешила добавить и, улыбаясь, возвестила: — Это я.
— Пироженку хочешь? А Серов на месте? А командир где? А ты любишь пироженки с заварным или белковым кремом?
— Стоп! — истерично взвизгнул он, аж на стуле подпрыгнув. Так-с, из себя вывела, осталось информацию выведать. Он же теперь, чтобы меня больше никогда не видеть что угодно скажет. Только вот «никогда» я обеспечить никак не могла.
— Серов вам зачем?
— Так я за него замуж собралась, — объяснила парнишке и тут же пироженку в красивой коробочке подвинула. — Кушай, ребенок, кушай.
— Я не ребенок, — фыркнул Скороходов, но коробочку тут же умыкнул, пряча под стол.
— Не ребенок, — согласно закивала.
— Мужчина, — многозначительно прибавил Илюша и я тут же закивала. Да хоть Сталин, только дай пройти на территорию базы СОБРа. — Но вас все равно не пущу!
— Как не пустишь? — опешила я.
— Вот так, — пожал плечами Илья и показал указательным пальцем вверх. — Приказ.
— Не пустишь, значит, — недобро прищурилась я, давая шанс на отступление, но мальчик был неумолим. Головой отрицательно замахал и от окошка отодвинулся, как будто боялся, что ему сейчас, оставшимися пироженками прилетит. Видимо, слава замазанного, покоя не дает.
— Ладно, — отступила от окошка и всю выпечку гордо вручила Илье. — Бери-бери. Сотрудников угостишь.
— А вы…?
— А я пошла, — махнула рукой и заулыбалась так, что сразу стало понятно: затеваю гадость. Масштабную такую, со всем размахом.
Скороходов тоже оценил и улыбочку, и взгляд. Оценил и впечатлился. Так впечатлился, что рука самопроизвольно к телефону потянулась, но я отрицательно покачала головой.
— Не стоит, — усмехнулась и, развернувшись на шпильках, отправилась покорять неприступное здание базы СОБРа. Хотели маньяка?! Получите-распишитесь. Не жалуйтесь.
Майор Завьялов Артем Михайлович лениво перелистывал документы, вертя ручку пальцами. Работы было много и утомляла она похлеще спортзала и тира. Кто бы еще лет пять назад сказал, что начальником будет — не поверил и рассмеялся, а сейчас сидит такой важный в кабинете и отчаянно хочет назад, к ребятам. Он ведь и так поднабрал и сидеть устал, кресло протирая своей давно уже не мускулистой задницей. А там учения, операции, настоящая жизнь.
Телефон на столе заголосил и командир тут же схватил трубку, как спасательный жилет от рутины, успевшей изрядно его измотать.
— Майор Завьялов на проводе, — строгим голосом произнес Артем.
— КПП беспокоит, товарищ командир. У нас тут, похоже, ЧП, — послышался неуверенный голос Скороходова на том конце провода.
— Какое ЧП? — вот и почему он не удивлен. Скороходов, — ходячая неприятность, в чистом виде.
— Валентина приходила, — неуверенно начал солдат.
— Ага, — довольно ухмыльнулся Артем. — Сергеевна. Ну? Требует пропустить?
— Никак нет, — Скороходов сделал драматическую паузу, заставив Артема Михайловича, предвкушающего веселье, подобраться. — Я сказал, как вы и приказывали, что не пущу. А она….
— Скандал устроила?
— Никак нет, товарищ майор. Ушла.
— Как ушла? Куда ушла? — опешил Завьялов, не ожидая такого поворота событий.
— А, неее, — хмыкнул Скороходов. — Не ушла….
— Так ушла или нет? — стал злиться командир, пытаясь понять, что же в конце концов хочет сказать ему подчиненный.
— Я думал, что ушла, а она не ушла, — хрюкнул от сдерживаемого смеха Илья. — Простите, товарищ командир. Просто, срочно включите пятую камеру. Наша Валентина Сергеевна через забор лезет…
***
Гоша вытер влажные, после душа волосы полотенцем и, взглянув на себя в зеркало, почесал подбородок. Зуд не утихал, но Георгий махнул на него рукой и пошел одеваться. Все же стоило утром побриться, но ночь была беспокойная и сны в высшей степени снились дурацкие. А всему виной Валентина, которая даже ночью покоя не давала и тянула к нему свои ручки, стремясь схватить и утащить в болото. Тьфу ты! Ведьма какая-то, а не баба.
Только сейчас, подумав о чем-то сверхъестественном, Гоша заметил, что вокруг не было ни души. В принципе, так даже лучше и спокойнее, но подозрение не утихало.
Потому, одевшись, Серов выскочил из душевой и, быстрым шагом направился по коридору, прямиком в кабинет командира. Не мог же он настолько задуматься и пропустить сигнал тревоги?!
Уже на подходе понял, что сигнала не было точно, а весь народ толпится в кабинете начальника и сотрясает стены диким хохотом. Нет, Гоша тоже не прочь развлечься, но не в рабочее же время!
— Что тут происходит? — громыхнул так, что все взгляды оторвались от экрана командирского монитора и устремились на него. Минуту стояла гробовая тишина, а затем, первым не выдержал Завьялов и захохотал. Мужской коллектив едино поддержал начальника.
— Ой, Гоша- Гоша, — покачал головой Артем Михайлович и быстро нажал на кнопку выключения монитора. — Так, все по рабочим местам, поржали и хватит. Серов сюда иди.
Мужики повздыхали, но послушно двинулись на выход, то и дело хихикая, как заправские школьницы, флиртующие с молодым преподавателем.
— Дай угадаю, — потер лицо Серов и присел за стол напротив Артема Михайлович, когда в кабинете, кроме них двоих, никого не осталось. — Валя?
— Уже Валя? Плодотворно, я погляжу, ты девушку до КПП довел, — ехидно протянул начальник Серова и повернул к нему монитор, не забыв его предварительно обратно включить. — Любуйся, к чему любовь приводит.
— А я говорил, надо то дерево срезать к х*рам, — философски заметил Георгий. — А сидит то она давно так?
— Минут десять, — пожал плечами Завьялов. — Иди, герой, спасай.
— Пошел ты, — беззлобно отозвался Серов и, встав, действительно отправился на помощь, хотя больше всего хотел оставить ее на заборе. Так, по крайней мере, она до него не доберется, но совесть была грызущей заразой и не дала бы воплотить мечты в реальность. А жаль…
— Долго ты там сидеть собралась? — поинтересовался Гоша, вскинув голову к верху и приложив ребро ладони к голове. — Или гнездо надумала вить?
— Только с тобой, милый, — улыбнулась я, и ножками замахала в воздухе. Любуйся, пока есть возможность. Ножки у меня — загляденье!
— Обойдешься, — фыркнул Георгий. — А если серьезно: слезать думаешь?
— Думаю, но не могу. Я высоты боюсь!
— А какого рожна ты на забор полезла? Тогда не боялась? — похоже, кто-то злиться начинает и кипеть, аки свистящий чайник. А я что? Я ножками махаю, да плечами пожимаю. Хотел почувствовать себя мужчиной? Пожалуйста. Снимай меня теперь, герой одиночка.
— Неа. Любовь преодолевает страх.
Хорошо сижу, далеко гляжу. Ветерок волосы развевает, солнышко припекает, птички поют — заливаются, а внизу — мужчина мечты. Красота…Лепота…
— Прыгай, давай. Любовь у нее, — хмыкнул Гоша и руки выставил вперед.
— Точно поймаешь? Или я сейчас прыгну, а ты — шаг в сторону. Была Валя и нет Вали.
— Будешь много болтать, так и сделаю. Прыгай! — приказал Серов, и кто я такая, чтобы ослушаться?! Глаза зажмурила, ручки в кулачки сжала и прыгнула. Если не поймает, буду призраком ночью приходить и проклинать.
Поймал, родимый мой. Поймал! Ручищами своими сжал, что аж дыхание перехватило и глаза непроизвольно распахнулись. И смотрит насмешливо так, по-доброму, будто и не его поганый рот гадости всякие говорил. До чего же милый, так бы и ударила! Ибо нечего честных и хороших девушек обижать.
— Страшно? — усмехнулся Георгий.
— Нет, — отрицательно качнула я головой.
— Врешь.
— Ага….