- Это всякий знает: безударные гласные!
- Не помню таких,- упрямится Юра.
- Он не помнит таких,- солидно подтвердил Пинька.
Но в глубине души Юра все-таки был смущен.
- Ты абсолютно уверена?
- Абсолютно.
- Ну, давай тогда поправляй собственной рукой. Не хочешь?
Мальчики были уверены, что Лиля не захочет возиться, но она неожиданно встала с дивана и начала поправлять букву. Ох, и хорошо же она рисует! И без линейки... И кажется, она так же, как и Юра, засунула кончик кисточки в рот.
Тут Таня вышла из спальни девочек и окликнула ее:
- Лиля! У тебя до сих пор постель не прибрана, ты постели.
Лиля даже не подняла головы.
- Я не умею,- сказала она, спокойно растушевывая краску,- я и дома не стелила.
Таня так удивилась, что сразу не нашлась, что и сказать. Юра и Пинька оторвались от плаката и уставились на Лилю. Вот так фрукт! На вид лет пятнадцать девахе - и не умеет постелить постель!
- Как же так не умеешь?..- усомнилась Таня.- Разве это трудно?
- Может быть, и не трудно, но я этого никогда не делала.
- Ну, хорошо... тогда я сама...
Но Гера, державший в охапке груду ковриков, преградил Тане дорогу:
- Ты не смей за нее стелить, Таня, не смей! Ишь, какая белоручка! Фря! За нее другие работать должны! Буржуйка какая!
Он - работяга Гера - весь дрожал от злости и негодования.
Но на Лилю Герино негодование совершенно не подействовало. Она подняла голову от плаката и, прямо глядя холодными голубыми глазами на Геру, сказала пренебрежительно:
- Я не с вами, кажется, разговаривала?
- Ненавижу я таких принцесс чертовых!
- Гера, зачем ты грубишь? - примирительно сказала Таня, но и ей не понравилась новая девочка.
Гера быстро зашагал во двор. Ну и достанется же сейчас коврикам!
Юра и Пинька тоже были обижены за Таню. Они с удовольствием оставили бы одну эту "принцессу", но она как раз дорисовывала восклицательный знак (и делала это, по правде сказать, превосходно). Ну, наконец, кончила и бросила кисточку.
- Теперь можно вешать? - спросил Юра.
Лиля уже уселась на диван и снова взялась за книгу:
- Пожалуйста.
- А ты нам разве не поможешь?
- Нет. Мне доктор запретил всякое физическое напряжение.
- А как же?.. Нам вдвоем не справиться.
- Не знаю,- прозвучал равнодушный ответ.
- Да ну ее! - зашептал Пинька ошеломленному Юре.- Сами справимся. Перед всякой девчонкой еще унижаться! Давай бери!
Мальчики подтянули к стене столик, поставили на него табуретку, на табуретку - маленькую скамеечку. Все это сооружение скрипело и качалось, и верный Пинька должен был подпирать его спиной, как каменный Атлант.
Юра - далеко не спортсмен - кое-как еще взобрался на скамеечку, но дальше оказался совершенно беспомощным. Он то балансировал на одной ноге, то хватался за стену, то испуганно поглядывал вниз и никак не мог прикрепить плакат.
Лениво волоча ноги, в комнату вошел Леша.
Приходилось ли вам видеть, как люди переезжают на новую квартиру? Все таскают вещи, суетятся, хлопочут, что-то прибивают, самые маленькие ребята несут горшки с цветами, овчарка охраняет вещи, сложенные на улице, и вдруг из уютной корзиночки выпрыгивает раздобревший пушистый кот. Он презрительно смотрит на всю эту суетню, ни в чем не собирается принимать участия и только недовольно поводит ушами, раздраженный шумом и беспорядком. Вот так вошел и Леша.
- Леша, помоги! - крикнул Юра, чувствуя, что он вот-вот свалится с заоблачных высот.
- Нашел дурака!
- Как тебе там, Юматик? - жалобно спрашивает Пинька.- Держишься?
- Неуютно как-то наверху. Дай молоток.
- На.
- А гвозди?
- Держи.
Кое-как приспособившись, Юматик начинает прибивать плакат. "Строительные леса" качаются. Пинька краснеет от напряжения, а на его поднятое кверху лицо сыплется то известка, то гвозди.
Пинька с ужасом думает,- чего доброго, на него свалится и молоток, но он верный друг и не оставляет Юматика в беде.
Леша, засунув руки в карманы и широко расставив ноги, то и дело покрикивал командирским голосом:
- Не так, Юрка! Выше, теперь ниже! Пыхтишь, как паровой молот, крыса маринованная! Левей, левей!
- А теперь как? Прямо? - с надеждой спросил Юра и, откинувшись назад, сокрушенно пробормотал: - Крен двадцать пять градусов.- От огорчения или от крена он пошатнулся, уронил молоток, гвозди, плакат и свалился к ногам огорченного Пиньки.