Вскоре второй приступ болезни настигает его. Вернувшись
домой в Иватэ, он соблюдает строгий постельный режим, при этом
непрерывно работает над созданием сказок и стихов. 3 ноября того
же года он заканчивает новый цикл стихов «И даже дождь меня не
сломает» («Аме ни мо македзу»).
5
21 сентября 1933 года в возрасте 37 лет Кэндзи умирает от
туберкулѐза. Хочется плакать и кричать... Почему так мало, так
несправедливо... Но у Бога свои законы справедливости. За свои 37
лет он успел сделать столько, что могло бы хватить другим на
несколько жизней. В последний вечер жизни Кэндзи вышел к
односельчанам, и до поздней ночи они обсуждали проблемы удобрения
почвы. Перед смертью он оставил единственное завещание отцу:распечатать 1000 копий его любимой Сутры Лотоса («Хокэкѐ») и
раздать друзьям, чтобы они помолились...
Миядзава Кэндзи был необыкновенным человеком. Японцы
считают, что он был одним из немногих поэтов, достигших
просветления при жизни.
С детства Кэндзи, сын торговца, видел страдания и нищету
крестьян, которые в неурожайные годы вынуждены продавать всѐ
имущество и вести нищенское существование. Так, по-видимому,сформировался в нѐм комплекс вины перед этими людьми, желание
самопожертвования, ведь его семья относилась к зажиточному
классу торговцев. Также нельзя не отметить огромное влияние
буддизма на жизнь и творчество Кэндзи. В 18 лет он впервые
услышал Сутру Лотоса, которая глубоко затронула его сердце.
Именно под впечатлением от силы этой молитвы он поступил в
школу Кокутюкай, принципы которой отличались от устоев
буддийской школы отца, что внесло немало разногласий в семью
Миядзавы.
Жертвование всем ради обездоленных и презрение к сильным
мира сего были основными чертами школы Кокутюкай, что было
близко душе Кэндзи. Смерть сестры Тоси, которая понимала его в
семье лучше всех, навсегда оставила след лѐгкой грусти в произ-
ведениях писателя.
Произведения Миядзавы Кэндзи, наполненные гуманизмом и
любовью к природе, шагают из страны в страну. Они не могут и не
должны знать границ.
6
В ЧАЩЕ
- Наши предки птицы, все как один, когда впервые спустились с
неба, были совершенно белыми - так обратилась ко мне одна
престарелая сова, одиноко сидевшая в чаще леса на ветке низенькой
сосны в безветренный тихий вечер, когда золотой серп уже висел на
восточном небосклоне.