Из-за тонвагена вышел жандарм в новом сухеньком мундире - будто и не падал в воду.
И вот снова они стоят с Артемом на мостике.
- Внимание!.. Начинаем... Мотор! - кричит режиссер. И снова подбегает парень в берете, щелкает своим "шлагбаумом" и выкрикивает:
- "Артем"... Двести девяносто седьмой... Дубль второй... Ворчит тонваген. Борются жандарм с Артемом. Бац!.. Шлеп!.. Бултых!.. Жандарм в воде... Мы вскакиваем.
- Стоп! - кричит режиссер.
Тю-у-у... Пропал такой заряд.
Оказывается, Артем, убегая, поскользнулся и упал. Он был еще в кадре. А Артем - герой и не должен падать. Герои не падают. В кино падают только отрицательные персонажи.
Виноватый Артем бормотал:
- Конечно... Накидали тут каких-то арбузных корок... И канатоходец поскользнется...
Режиссер хмурится и молчит. Главных героев фильма режиссеры не ругают. Режиссеры ругают только статистов.
Жандарм вылезает из воды, грозит кулаком Артему, но уже не усмехается и не подмаргивает. Идет за тонваген переодеваться.
И вот снова:
- Внимание!.. Начинаем... Мотор! Щелк! - "шлагбаум".
- "Артем"... Двести девяносто седьмой... Дубль третий... ...Бац! Шлеп! Бултых!
- Ура! Га-га-га! Го-го-го! - как скаженные, по-настоящему радуемся мы, радуемся не столько "по роли", сколько потому, что наконец-то нас снимают. Видим, режиссер улыбается, кивает нам, довольный. Ну, все!
- Стоп! - кричит вдруг оператор. - Не годится! Ветка закрывает девочку...
Вот еще!.. Мы враждебно смотрим на Вальку, как будто она виновата, что ее закрывает какая-то ветка.
- Срубить ветку!.. Немедленно. Что за свинство! Не могут подготовить съемку! Срываете мне работу! Черт те что делается на этой студии! - кричит режиссер неизвестно на кого.
Мы сидим, гордо поглядывая вокруг. Мы не виноваты. Мы хорошо сыграли. Режиссер нам кивал и улыбался. И правда свинство, что этот дубль испорчен. Выходит, даром мы радовались.
Жандарм вылезает из воды, ни на кого кулаком не грозится, но про себя что-то бормочет - видно, ругается... Что ж, мы его понимаем. Падать в воду не легче, чем радоваться.
- Внимание!.. Начали... Мотор!..
"Шлагбаум".
Щелк!
- "Артем"... Двести девяносто седьмой... Дубль четвертый...
Бац! Шлеп! Бултых!
- Га-га-га! Урра! Го-го-го!.. И-и-и!..
- Стоп! Еще раз! Жандарм недостаточно выразительный. Будешь тут выразительным - четвертый раз в воду шлепаться!..
- Внимание!.. Начали... Мотор!..
"Шлагбаум".
Щелк!
- "Артем"... Двести девяносто седьмой... Дубль пятый... Бац! Шлеп! Бултых!
- Стоп!
У жандарма отклеился один ус... А что же вы хотите! Таких испытаний настоящие усы не выдержат, не то что приклеенные.
Идет за тонваген мокрый жандарм. Выходит из-за тонвагена сухой жандарм.
- Внимание!.. Начали... Мотор!..
"Шлагбаум".
Щелк!
- "Артем"... Двести девяносто седьмой... Дубль шестой... Бац! Шлеп! Бултых!
- Га-га!.. Го-го! Ох-ох-о!.. Хи-хи!.. - стараемся мы.
- Стоп! Молодцы! Наконец-то. Кажется, теперь все! Порядок! - довольно говорит режиссер. (Мы расплываемся в радостной улыбке.) И вдруг он застывает, вытаращив глаза: - Что это?! На руке?!
Я не понимаю, что это ко мне относится, и какое-то время еще радостно улыбаюсь. Будка толкает меня в бок. Я смотрю на свою руку и все понимаю...
- Ча-сы... - бормочу я.
- Что-о?! Убийца! Где ты видел, чтоб дети бедняков до революции носили часы! Ну! Зарубил мне все дубли. Ну! - каким-то плаксивым голосом кричал режиссер, потом поднес к губам рупор и уже обычным своим голосом закричал: Все остаются на местах! Пересъемка! Пересъемка! - А потом плаксиво мне: Снимай немедленно часы и отдай на берег! Немедленно!
У меня сразу онемело внутри, я опустил голову и сказал:
- Не отдам!
- А?! Что?! - не поверил своим ушам режиссер.
- Не отдам... Это не мои часы... Они уже раз пропадали. А я их сегодня хозяину отдать должен.
- Так что же, ты мне всю съемку испортить хочешь?!
- Если так, я лучше сниматься не буду. Я на берег пойду.