Впереди на эскалаторе стоял какой-то толстяк с корзинами и мешками наперевес и с новым цинковым корытом в руках. Видно, продал на базаре яйца или еще что-нибудь, накупил товару и ехал домой.
На несколько метров ниже толстяка стояла стройная дивчина с высоченной, похожей на копну сена, прической, - ну прямо кинозвезда. А еще ниже ехал милиционер, со спины и вправду очень похожий на старшину Паляничко, с которым мы познакомились в прошлом году при довольно интересных обстоятельствах. Конечно, здорово было бы с ним снова встретиться и поговорить. Особенно Яве, который с сегодняшнего дня готовит себя в милиционеры.
Я, не раздумывая, загрохотал по ступенькам следом за Явой. Яве удалось проскользнуть мимо толстяка, который загородил покупками чуть не весь проход. А я сунулся да и зацепил нечаянно цинковое корыто, которое толстяк поставил рядом с собой и придерживал только двумя пальцами. Корыто грохнулось на эскалатор и полетело вниз.
Бум-бум-бум!.. Раз! - и оно ударило по ногам "кинозвезду". Та не устояла и шлепнулась в корыто. И оно, теперь уже с пассажиром, загремело дальше.
Мы оторопели.
Ослепительно красивая, как кукла накрашенная, "кинозвезда" сидела в корыте и, держась за него обеими руками, мчала вниз по эскалатору.
Молча, без крика, без единого слова. То ли она была уж такая мужественная, то ли, наоборот, онемела от испуга и неожиданности - ей ведь и сообразить-то было некогда, в чем дело.
Еще миг - и милиционер, который еще не успел обернуться и заметить опасность, сбитый с ног, рухнул на эскалатор. А "звезда", не меняя позы, пронеслась мимо.
Толстяк тут же рванулся за своим корытом, даже не взглянув на нас с Явой. Он грузно топал по эскалатору со всей своей поклажей, то и дело озабоченно покрикивая:
"Поберегись! По-берегись!", как извозчик на базаре, которому не дают проехать, - только вот кнутом не хлопал.
"Звезда", сбив с ног еще несколько человек, вылетела с эскалатора, прокатилась через весь зал и остановилась.
Какой-то интеллигентный дедуня, прямо под ноги которому она подъехала, с удивлением глянул на нее и сказал сурово:
- Что это вы, мадам, развлекаетесь, как ребенок?!
Толстяк все еще грузно топал по эскалатору, хрипло и как-то не очень встревоженно бормоча:
- Мое корыто!.. Мое корыто!..
Сбитый милиционер (теперь мы уже видели, что это никакой не Паляничко) спешил за толстяком, на ходу отряхивая китель, и, неизвестно к кому обращаясь, кричал:
- Минуточку! Стойте! Минуточку!..
Мы продолжали бежать за милиционером. Другого выхода у нас не было. Ведь эскалаторы в метро сделаны так, что по ним можно ехать только в одну сторону, - это тебе не обычная лестница!
На наше счастье, милиционер еще не понял, кто настоящий виновник этого скандального происшествия. Он преследовал толстяка и на нас не обращал внимания. Но скоро он дознается. Еще несколько секунд... Он догонит толстяка, и тот ему... У меня слабеют ноги... Но вот мы уже внизу.
"Кинозвезда", которая только теперь, наверно, пришла в себя, улыбается и, все еще сидя в корыте, бодрым голосом говорит:
- Полет прошел нормально. Чувствую себя хорошо. Невесомость и перегрузки перенесла удовлетворительно.
Вокруг смеются.
Как принимали "звезду-космонавта" милиционер и остальные пассажиры метро, которые веселой гурьбой окружили ее, мы уже не видели. Опрометью вскочили мы в вагон. Двери за нами захлопнулись, и поезд тронулся.
На следующей станции - "Арсенальской" - мы выскочили и дали стрекача вверх по эскалатору. Мы так спешили, что сердце из груди едва не выскакивало. А там ведь два эскалатора, и такие длинные...
Когда, выбежав из метро, мы свернули во двор большого серого дома и повалились на землю в кустах, весь дух из нас, как говорится, вышел вон... В глазах темно, ни рукой, ни ногой не двинешь. Не то что говорить - мы дышать-то не могли. Ртом только хватали воздух, как рыба без воды. Трехлетняя девчушка и та могла бы с нами справиться - брать за пятки, кидать в торбу и нести на базар продавать по две копейки за штуку. Такая нам была тогда цепа.
И только минут через десять...
- Ух! - еле выдохнул Ява.
- Ага, - поддакнул я.
- Тю, - сказал Ява.
- Тьфу, - отозвался я.
И это весь разговор, на какой мы были способны. И только минут через двадцать мы наконец пришли в себя и смогли обсудить то, что случилось.
- Да... - вздохнул Ява. - Можно сказать, испортил ты мне все дело. А что?! Кто ж меня теперь в милиционеры возьмет?..
- Да иди ты! При чем тут я? - пробовал я оправдаться. - Никто же не видел. И главное, все обошлось... Чего ты?
- Ну да, не видел! И дядька видел, и милиционер. Когда мы за ним бежали, он искоса глянул в нашу сторону... А у милиционера память будь здоров! Профессиональная.
- А-а! - махнул я рукой.
- Вот тебе и "а-а"! Может, нас по его словесному портрету уже и разыскивают. Словесный портрет - это, брат, такая штука... - Ява поднял над головой кулак, что могло означать, какая сильная штука словесный портрет. Про словесный портрет Ява наслышался, когда готовил себя в пограничники.
- Да что мы такого сделали?! Ничего ведь страшного! - не столько Яву, сколько самого себя успокаивал я. - Нечаянно зацепили корыто... Ведь не нарочно же...
- Поди докажи, что не нарочно. Дядька первый скажет, что умышленно. Чтоб себя оправдать. И вообще такого, может, за всю историю метро не было. А ты говоришь...
- Не везет нам в метро, - вздохнул я. - И в прошлый раз, помнишь, скандал был, и теперь...
- Закон парности, - вздохнул Ява.
А может, он и в самом деле существует, этот "закон парности", про который не то всерьез, не то шутя говорил мой отец и который будто бы состоит в том, что разные неприятности всегда ходят в паре - как одна случится, жди другой. Недаром же в народе говорят: "И так горе, и так вдвое".
- Это такой проклятый закон... Смотри, чтоб с нами сегодня еще какой-нибудь пакости не приключилось, - сказал Ява и неожиданно улыбнулся. - А все-таки здорово шпарила она в корыте...
- А что! Как в ракете - фить! - и будь здоров! Я бы и сам не отказался, а?! - затараторил я, обрадованный, что Ява уже не запугивает меня милицией.
Ява поднялся с земли:
- Ну, так куда теперь пойдем? Я пожал плечами:
- А куда хочешь! Хоть в веселый городок, хоть в стерео, хоть в зоо...
- Это можно, вот только... - И Ява смолк.
- Что?
- Да если бы... - И снова смолк.