Изабелла
К тому времени, как мы возвращаемся в квартиру, бабушка Стефи уже готовит ужин. Мы втроем садимся и едим, пока она рассказывает, что ее друг-полицейский нигде поблизости не нашел машину. Я не удивлена. У меня такое чувство, что тот, кто издевается надо мной, будет найден только тогда, когда захочет.
Поев и убрав со стола, я иду по коридору, чтобы принять душ.
Кай уже сидит на диване, притворяясь, что делает домашнее задание, в то время как на самом деле он пытается взломать флешку. Он ловит мой взгляд, когда я прохожу мимо и от его взгляда у меня покалывает место на шее, где он кусал и целовал меня.
— Ты заболела? — моя бабушка Стефи встает передо мной, загораживая мне вид Кая. — Ты выглядишь раскрасневшейся.
— Я в порядке. — Ничего нового. Я девушка, которая только что думала о том, что ее за шею укусил горячий парень.
Она прижимает ладонь к моему лбу.
— Температуры нет. — Она убирает руку. — Я думаю, тебе следует отдохнуть. И завтра тоже. Приходи домой сразу после школы. Особо не напрягайся, например, посмотри фильм. У тебя была тяжелая неделя.
— Звучит неплохо, — говорю я, проводя рукой по шее. — Хотя мне все еще нужно сделать кое-какую домашнюю работу. Приближаются промежуточные экзамены.
Ее взгляд падает на мою руку на шее.
— А это что такое?
Мои пальцы напрягаются:
— Что?
Она наклоняется, пристальнее изучая мою шею.
— Эти отметины у тебя на шее.
Я отодвигаюсь от нее на дюйм.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Изабелла Андерс, — предупреждает она. — Ты ужасная лгунья. Кто это сделал? Это был тот парень Кайлер, о котором ты все время болтала, или это… — Она подозрительно смотрит на Кая.
Кай, кажется, глубоко поглощен чем-то на экране своего компьютера, но я могу сказать, что он на грани смеха.
Рад, что он считает это забавным, потому что я уверена, что это не так.
— Эм, я собираюсь пойти принять душ. — Я разворачиваюсь и, как сумасшедшая, бегу в свою спальню, чтобы взять какую-нибудь одежду и убежать от того, что она собирается сказать дальше.
— Просто убедись, что если ты что-то делаешь, то это безопасно! — она кричит мне вслед.
Я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней.
Я до смерти люблю свою бабушку, но, черт возьми, она знает, как поставить меня в неловкое положение.
Я даю себе пару минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем на цыпочках войти в ванную и принять душ. К тому времени, как я прокрадываюсь обратно в свою комнату, усталость овладевает мной.
Я забираюсь в постель, хотя еще рано. Прошлую ночь я не очень хорошо спала. Каждый раз, когда я закрывала глаза, мне снилась либо синяя машина, либо Линн, которая находит способ арестовать меня, либо моя мама с окровавленными руками.
Когда я протягиваю руку, чтобы выключить ночник, я замечаю, что у меня есть один пропущенный звонок и сообщение. Я почти не смотрю на них, беспокоясь, что они будут от того, кто послал мне угрожающее сообщение. Но я отбрасываю страх в сторону и беру свой телефон.
Оба они от Кайлера.
Вздохнув, я открываю сообщение.
Кайлер: Просто интересно, что с тобой происходит. Я не получал от тебя вестей с понедельника. Я много думал о тебе. Все еще в силе в субботу?
Я перечитываю сообщение во второй раз, чувствуя, что не знаю, как ответить.
Эта история с Каем… Кай и этот поцелуй… Кай и то, как он обнимает меня… Кай и то, как он называет меня красивой…
Мне нужно что-то сказать Кайлеру, потому что я не думаю, что хочу тусоваться с ним в субботу, не после того, что случилось с Каем. Но я не знаю точно, что сказать.
Я пишу об этом Индиго, потому что она наверняка знает, что делать. Через двадцать минут без ответа я сдаюсь и откладываю телефон, решив, что напишу Кайлеру утром, после того как поговорю с Индиго.
Потом я закрываю глаза и погружаюсь в свои кошмары.
***
К тому времени, когда я собираюсь выйти за дверь и отправиться в школу на следующее утро, Индиго все еще не ответила на мое сообщение.
— Бабушка, ты что-нибудь слышала от Индиго? — спрашиваю я, перекидывая сумку через плечо.
Она отрывает взгляд от мытья посуды в раковине.
— Я получила от нее весточку пару дней назад. А что?
Я обхватываю большим пальцем ручку своей сумки.
— Я написала ей вчера вечером, но она до сих пор не ответила.
Я замечаю, как что-то мелькает в ее глазах. Страх? Волнение?
— Я уверена, что с ней все в порядке. — Она протирает тарелку губкой. — Она, наверное, просто занята заботой о своей маме.
Я думаю, что она, возможно, лжет, но пока оставляю это, потому что мне нужно идти в школу.
Я направляюсь к двери вместе с Каем и как только мы выходим на улицу, он протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими. Он делает это так небрежно, как будто это самая естественная вещь в мире. Я чувствую себя самой неестественной, неуклюжей девушкой, которая когда-либо ходила по планете. Мои ладони, вероятно, вспотели и я почти уверена, что моя рука дрожит. Я могла бы отстраниться, просто чтобы он этого не заметил, но я ни за что не сделаю этого.
— Итак, твоя бабушка говорила еще что-нибудь о твоей шее? — спрашивает он меня после того, как мы садимся в машину, и я выезжаю на дорогу.
— Да, сегодня утром она снова заговорила об этом. — Я чувствую себя неловко, просто думая об этом.
Он смотрит в свой телефон, затем начинает набирать сообщение.
— Что она сказала?
Я надеваю темные очки.
— Я не хочу об этом говорить.
Он бросает на меня косой взгляд.
— Почему нет? Настолько все плохо?
— Конечно, плохо. Ты слышал ее прошлой ночью. Раз в десять больше и вот насколько все было хуже.
Он очень старается не рассмеяться.
— Просто скажи мне, что она сказала.
Я качаю головой.
— Ни за что.
— Да ладно тебе. — Он дуется. — Я обещаю, что не буду смеяться.
— Ага, конечно, — бормочу я. — Ты будешь смеяться, а я буду краснеть. — Когда он продолжает дуться, я вздыхаю. — Ты должен поклясться, что не будешь смеяться.
Он рисует пальцем крестик над сердцем, а затем спокойно ждет, что я ему скажу.
Чувак, я не могу поверить, что собираюсь это сделать. Он никогда не даст мне это забыть.
— Она… дала мне… презерватив, — бормочу я еле слышно.
Он сжимает губы и прижимает сжатую в кулак руку ко рту, его плечо трясется, когда он изо всех сил пытается сдержать смех.
— Ты обещал, что не будешь смеяться, — сердито напоминаю ему.
Это занимает у него мгновение, но ему удается взять себя в руки.
— Она забавная, — говорит он. — Я имею в виду твою бабушку.
Я включаю поворотник, чтобы выехать на главную дорогу.
— В хорошем смысле.
— Определенно в хорошем смысле. — Он проводит пальцем по нижней губе, размышляя о чем-то. — Но настоящий вопрос в том, сохранила ли ты презерватив?
Качая головой, я протягиваю руку и слегка шлепаю его по руке.
— Ты просто не мог устоять, не так ли?
Он злобно смеется.
— Конечно, нет. Смущать тебя — одна из моих любимых вещей. — Я прищуриваюсь, глядя на него, но он продолжает говорить. — Хочешь знать, что мне больше всего нравится?
— Нет, — говорю я, а затем сдаюсь. — Выкладывай.
Его глаза озорно загораются.
— Посасывать твою шею.
Мои пальцы инстинктивно скользят к шее и веселье в его глазах исчезает, когда его взгляд следует за движением.
Его кадык дергается, когда он с трудом сглатывает.
— Иза, я думаю… — Его голос прерывает звук сообщения. Кряхтя от разочарования, он его читает. — Черт возьми, я надеялся, что он это не сделает, — говорит он себе.
— От кого это?
— Мой друг пару месяцев назад сдавал комнату. Я надеялся, что она еще свободна, но нет. — Он кладет телефон на колени и скрещивает руки, напряжение, которое он испытывал в течение нескольких дней, возвращается.
— Что-нибудь слышно от твоих родителей? — Осмеливаюсь спросить.
Он качает головой, глядя в окно.
— Они не звонят мне, Иза. Они рады, что я больше не их проблема.
Я пытаюсь придумать, о чем бы еще поговорить, о чем-нибудь, что выведет его из ступора, но внезапно он вздыхает и поворачивается ко мне.
— Мне очень жаль, — говорит он. — Я не должен был жаловаться тебе.
— Все в порядке. Когда твои родители выгоняют тебя, тебе позволено жаловаться.
— Да, но… ты имеешь дело со всем этим дерьмом со своей семьей, а я дуюсь, потому что мне восемнадцать и я должен начать заботиться о себе. — Он небрежно ударяется головой о подголовник позади себя. — И взломать эту флешку…. Я просто очень хотел бы это сделать. Это становится так неприятно. Коды доступа мне уже начали сниться.
Я заставляю себя отрастить пару женских яиц и беру его за руку.
— Я знаю, что это стресс. Вот почему тебе нужно перестать так сильно беспокоиться об этом.
— Не такой стресс, как у тебя. Я просто хочу сделать это, чтобы я мог, не знаю, дать тебе надежду во всем этом безумии. Я хочу, чтобы тебе не приходилось так сильно волноваться, и чтобы ты почувствовала себя в безопасности. Я хочу, чтобы ты, — он пожимает плечами, — снова была счастлива. Я скучаю по твоей улыбке.
— Я все еще улыбаюсь, — говорю я, но внутри все, о чем я могу думать, это «ого, это самая милая вещь, которую я когда-либо слышала».
— Не так сильно, как раньше. — Он начинает поглаживать мою ладонь пальцами. — Я вижу, что это тебя утомляет.
Я вздрагиваю от его прикосновения. Это восхитительно приятно, как растопленный шоколад, взбитые сливки и посыпка.
— И наоборот.
Его губы растягиваются в кривой улыбке.
— Я думаю, мы должны сделать что-нибудь веселое в эти выходные. Нам обоим определенно не помешало бы немного повеселиться.
— Конечно. Я не против. — Подождите? Это свидание? Или как друзья.
Боже!
Прежде чем я успеваю вдуматься в это, мой телефон вибрирует в подстаканнике. Я нажимаю кнопку чтения вслух.
— Сообщение от неизвестного, — произносит автоматический голос через динамик. — Игра началась.
Я вцепляюсь в руль.
— Что, черт возьми, это значит?
— Понятия не имею. — Гнев горит в его глазах. — Но меня действительно тошнит от этого дерьма. Кто бы это ни был, надеру ему задницу, когда найду.
— Что, если это Ханна?
— Тогда я позволю тебе надрать ей задницу. Я должен был позволить тебе сделать это на прошлой неделе. Просто не хотел, чтобы у тебя были неприятности.
Он вздыхает, а затем возится с моим телефоном до конца поездки в школу, нажимая кнопки и бормоча что-то себе под нос. К тому времени, как я припарковываю машину, он выглядит так, словно хочет разбить его о приборную панель.
Что касается меня, то я — комок нервов, беспокойство жжет меня со всех сторон, когда я повторяю сообщение. Время игры? Что это значит? Это угроза? Угроза для чего?
Как только я переступаю порог школы, я получаю ответ. Почти все прекращают то, что делают и таращатся на меня. Я начинаю съеживаться позади Кая, гадая, что происходит, когда замечаю бумаги в руках людей и сотни разбросанных по полу.
Я наклоняюсь, чтобы поднять одну из них одновременно с Каем. Он начинает читать одновременно со мной.
— Нет, Иза, не читай это, — бормочет он, выхватывая бумагу из моей руки.
Но уже слишком поздно. Я уже достаточно прочитала. Это статья о преступлении моей матери с ее фотографией внизу. И в углу страницы скопирована моя фотография, сделанная в парке в тот день, когда мы играли в баскетбол с Кайлером. Вспышка, которую я видела… Теперь это имеет смысл… Кто-то сделал фотографию.
Мои руки начинают дрожать, когда я поднимаю с пола еще одну бумагу и замечаю, что написано от руки под фотографией:
— Познакомьтесь с дочерью убийцы. Она очень похожа на свою мать, не так ли?
Это не все, что я вижу. Я вижу, что суд проходил в Вирджинии, что автор статьи назвал преступление ужасным. Я также вижу имя человека, в убийстве которого обвинили мою маму.
Джеймисон Андерс.
Я вдруг понимаю, почему Кай не хотел, чтобы я искала что-то в Интернете.
Я стою в шоке, желая, чтобы мой разум забыл то, что я только что прочитала. Но это прямо передо мной, на бумагах на полу, выставленное на всеобщее обозрение.
Я не могу дышать. Я не могу пошевелиться… Я…
Бумагу внезапно выхватывают у меня из рук, а затем меня вытаскивают из школы. Я безжизненно следую за Каем, позволяя ему дотащить меня до машины. Ничего не говоря, он отпускает мою руку, засовывает пальцы мне в карман и достает ключи. Он открывает дверь и мягко опускает меня на пассажирское сиденье. После того, как он пристегивает меня, он закрывает дверь, забирается на водительское сиденье и заводит двигатель.
Когда он выезжает со стоянки, мне удается снова обрести дар речи.
— Куда мы едем?
— Прочь. — Одно слово, но почему-то я чувствую себя в безопасности.
Я прижимаю колени к груди и смотрю, как мимо проплывают деревья, дома и магазины, стараясь не думать о том, что я прочитала. Но это все, о чем я думаю. Каждая моя мысль сосредоточена вокруг этого имени. Джеймисон Андерс. Кто он такой? Дядя? Дедушка? Брат? Есть так много возможностей и все, что я хочу сделать, это взять свой телефон и искать, искать и искать, пока не найду ответы на некоторые вопросы. Но я боюсь того, что я найду, боюсь, что это каким-то образом будет хуже, чем то, о чем я думаю.
— Кто он такой? — шепчу я. — Джеймисон Андерс. Кто он?… — Я с трудом сглатываю. — Кем он был?
Кай крепко сжимает руль, костяшки его пальцев побелели.
— Из всего, что я прочитал, я думаю, что он был сводным братом.
— Ты имеешь в виду моего сводного брата? — Мой голос срывается.
— До того, как Линн и твой отец поженились, у Линн был сын. Его звали Джеймисон, и ваш отец законно усыновил его как своего собственного сына. Хотя я не совсем понимаю, почему. Я думаю, он был на несколько лет старше нас.
— Ох.
У Линн был сын до того, как она встретила моего отца? У Линн был сын, которого убила моя мама? У Линн был сын, а теперь он мертв из-за моей матери?
Слезы щиплют мне глаза.
— Неудивительно, что она ненавидит меня. Я представляю этого человека, который забрал ее сына. Я просто не понимаю… почему. Почему она вообще согласилась позволить мне жить с ней? В этом нет никакого смысла.
— Я знаю, что это не так, — говорит он, резко поворачивая налево. — Это именно то, что я подумал в ту секунду, когда узнал. Почему эта женщина позволила дочери женщины, которая, как она думает, убила ее сына, приехать и жить с ней?
— Может быть, чтобы превратить мою жизнь в сущий ад. — Я крепче прижимаю колени к себе. — Может быть, мучая меня, она выплескивает свой гнев на мою маму.
Он качает головой, резко останавливая машину.
— Я не думаю, что это все. Ну, не все из этого. Когда Большой Дуг дал мне эту папку, он сказал что-то о том, что не может понять, почему твою маму признали виновной и именно поэтому мне действительно нужно залезть в эту флешку. Я думаю, что в ней могут быть некоторые ответы.
— Ответы на что? — Я чувствую себя такой беспомощной, как будто провалилась в яму и не могу найти, за что бы ухватиться. — Если бы были доказательства того, что она этого не делала, то она бы не сидела в тюрьме.
— Это не совсем так, — говорит он, выключая двигатель. — Были случаи, когда люди проводили годы в тюрьме после того, как их обвиняли в преступлении, а затем появлялись новые обстоятельства, доказывающие, что они все это время были невиновны.
— Да, я знаю, но… Сейчас трудно думать об этом таким образом и это похоже на ложную надежду — думать, что это произойдет. — Я провожу пальцами по волосам, дергая их за корни. — Кай, как ты думаешь, кто это сделал? Развесил эти бумаги по всей школе?
— Вероятно, тот же человек, который украл эту папку, — отвечает он едва слышным голосом. — И я предполагаю, что и то, и другое было сделано Ханной или кто-то сделал это для нее.
Я роняю руки на колени.
— Фотография на тех бумагах… Снимок был сделан в тот день, когда я увидела синюю машину, следовавшую за мной по пятам.
— Я так и думал. — Он вынимает ключи из замка зажигания и открывает дверь.
Когда я смотрю в окно, я понимаю, что он поехал в парк с нашим деревом.
— Пойдешь со мной прогуляться? — спрашивает он, глядя на меня через плечо с надеждой в глазах.
Я киваю, выхожу из машины и встречаю его у входа. Он переплетает свои пальцы с моими, и мы начинаем идти по траве, направляясь к дереву. Как только мы оказываемся внутри, садимся бок о бок, наши ноги торчат из входа, Кай обнимает меня и притягивает к себе.
— Я знаю, что сейчас все кажется действительно дерьмовым, но я обещаю тебе, что я все исправлю, — говорит он.
Я приподнимаю подбородок и смотрю в его покрасневшие глаза и темные круги под ними. Всю последнюю неделю он так беспокоился об этом и это начинает сказываться на нем.
— Кай… Я ценю все, что ты для меня делаешь, но я не уверена, что это можно исправить. — Я смотрю на дыру в дереве, из которой торчат наши ноги. Я помню время, когда мы были достаточно маленькими и оба легко втискивались сюда. Теперь мы почти переросли это место. Это печально, но такова жизнь. Все движется вперед, меняется, что бы ты ни делал. — Я думаю, может быть, пришло время просто смириться и понять, как жить со всем этим. Я знаю, что у тебя есть свои проблемы, о которых нужно беспокоиться; тебе не нужно беспокоиться еще и о моих.
Он кладет палец мне под подбородок и заставляет меня посмотреть на него. — Если ты хочешь принять это и двигаться дальше, то все в порядке. Я понял. Но я собираюсь залезть в эту флешку, чтобы разобраться в этом для тебя. И я собираюсь выяснить, кто разбросал эти гребаные бумаги по школе и превратить их жизнь в сущий ад.
— Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
— Их не будет. — Он подмигивает мне, пытаясь казаться спокойным, но я вижу, что он весь взвинчен. — Я знаю, как отплатить кому-то, не попавшись.
— Ты выглядишь таким усталым, — говорю я. — Это начинает меня беспокоить. Ты не дал себе времени по-настоящему оправиться от сотрясения мозга и сломанного ребра. И доктор сказал, что тебе нужно время, чтобы выздороветь.
— Усталость временна — Он отметает мое беспокойство. — Я смогу спать, когда состарюсь. И мои ребра и голова в порядке. — Он стучит костяшками пальцев по голове, и этот звук вызывает крошечный смешок, срывающийся с моих губ.
Но смех вскоре исчезает и мысли снова наполняют мою голову.
— Может быть, мне стоит навестить ее, — говорю я больше себе. — Мою маму, я имею в виду… Я могу это сделать, верно?
— Может быть, тебе стоит подождать, пока я не соберу больше информации? — осторожно говорит он.
— Зачем? Даже если это ужасно, я думаю, что все равно хочу поговорить с ней. — Я осознаю, что это правда, когда произношу это. Однажды я хочу встретиться со своей мамой лицом к лицу, даже если это будет за решеткой. Хотя я не знаю, что я ей скажу, мне кажется, что мне нужно что-то сделать. — Я хочу получить некоторые ответы. Я хочу знать… почему.
— Возможно, все не так просто. — Он крепче прижимает меня к себе. — Она может не захотеть сказать тебе, почему. Или у нее может не быть ответа. Есть масса способов, как может пойти этот разговор.
— Я знаю, но я думаю, что хочу попробовать.
Тишина окутывает нас. Я чувствую, как он смотрит на меня, но не могу заставить себя посмотреть на него и увидеть жалость в его глазах.
Вместо этого я смотрю на свои туфли. На мне кеды «конверс», которые я купила, когда была в Лондоне. На них серые полоски и заклепки. Помню, я подумала, насколько они отличаются от обычных ботинок, которые я носила. Когда я примерила их, я тоже почувствовала себя по-другому: более уверенно. Эта уверенность позволила мне мечтать о другой жизни, где я была бы другой девушкой, которая не позволяла бы своей семье ходить вокруг нее, которая не пряталась бы в тени, которая была бы счастлива.
Какое-то время у меня был этот свет — ну, вроде того. Теперь я чувствую, что вот-вот провалюсь в пучину отчаяния. Но я знаю, что не могу. Я не могу вернуться к той жизни, в которой я чувствовала себя ничтожеством. Я должна продолжать идти вперед, меняться, придумывать, как с этим жить.
— Я хочу поговорить с ней, — решительно говорю я Каю. — И я хочу, чтобы ты пошел со мной.
Я осознаю истину своих слов в тот момент, когда я их произношу. Это безумие, как сильно я хочу, чтобы он пошел со мной. Индиго, возможно, была права. Может, я и не влюблена в Кая, но потенциал есть. Кай… Он знает все, что происходит. И я должна спросить, почему это так? Почему Кай — тот, кому я все рассказываю? Да, Кайлер милый и привлекает меня, он мне нравится, но на этом все.
Но мысль о том, чтобы влюбиться в кого-то, и чтобы кто-то любил меня… Это кажется таким недосягаемым, чем-то, чего у меня никогда не было. Я не чувствую себя достойной этого и я не уверена, что смогла бы справиться с этим прямо сейчас. Слишком много всего происходит.
Я больше не знаю, что делать… абсолютно со всем.
Кай подносит руку к моему лицу и поворачивает мою голову к себе, пока моя щека не упирается в его плечо.
— Если это то, что тебе нужно, то я согласен, — говорит он.
— Спасибо тебе, — шепчу я.
Мы погружаемся в тишину. Кай смотрит на вход в дерево, его костяшки пальцев скользят по моей щеке, он, кажется, погружен в свои мысли.
Я теряюсь в своих страхах: страхе узнать правду, страхе, что моя мама виновна, страхе влюбиться и быть любимой в ответ. У меня так много страхов. Я просто надеюсь, что смогу справиться со всем этим.