Изабелла
Кай убегает от нас с Кайлером, как будто мы переносим какую-то вирусную болезнь и собираемся заразить его. Я открываю рот, чтобы крикнуть ему вслед, потому что не собираюсь отпускать его, пока он не объяснит, в какую беду он попал, но Кайлер хватает меня за руку и направляет в сторону кухни, прежде чем у меня появляется шанс.
В другое время я обязательно обратила бы внимание на тот факт, что Кайлер Мейерс держит меня за руку, но мои мысли заняты Каем и его синяками. Они выглядели очень плохо, и ему, кажется, было очень больно. Интересно, не сломаны ли у него ребра?
— Просто отпусти ситуацию, — говорит Кайлер. — Когда он становится таким, тебе лучше оставить его в покое.
— Становится каким? — Интересно, знает ли Кайлер, что происходит с Каем?
Кайлер пожимает плечами, ведет меня в прихожую, а затем отпускает мою руку.
— Нервным и замкнутым. Он был таким с тех пор, как мы были детьми. Он попадает в беду, а потом дуется из-за этого и делает всех несчастными.
Я начинаю надевать туфли.
— Ты знаешь, почему он расстроен?
Он садится на деревянную скамейку, чтобы надеть кроссовки.
— Кто знает? В последнее время он ведет себя как настоящий засранец. Мои родители думают, что он под кайфом. Я слышал, как они говорили о том, чтобы отправить его в реабилитационный центр или что-то в этом роде.
Я переношу свой вес, чувствуя себя неловко, разговаривая с Кайлером о Кае, как будто я предаю Кая.
— Кай не принимает наркотики, Кайлер.
Он поднимает глаза от завязывания шнурков, убирая пряди светло-каштановых волос со лба.
— Откуда ты это знаешь?
— Он сказал мне, что больше этим не занимается. — Но Кайлеру не нужно знать об этом больше.
— И ты просто поверила ему?
— Он мой друг. Он не стал бы мне врать.
Кайлер с сомнением смотрит на меня, похоже, недовольный моим ответом. Но он отбрасывает раздражение в сторону и поднимается на ноги.
— Может быть, ты и права. Может быть, он и не принимает наркотики, но с ним определенно что-то творится.
Я держу губы сжатыми. Мне кажется неправильным говорить с Кайлером о Кае. Если я узнаю, что происходит с Каем, и это действительно будет что-то плохое, тогда это совсем другая история. Я сделаю все, что должна, чтобы помочь ему, даже если для этого придется обратиться за помощью к его семье.
— Где ты хочешь позавтракать? — спрашивает он, хватая куртку с вешалки.
— Где угодно. — Бросаю взгляд на свою мятую одежду. У меня изо рта пахнет гнилой брокколи, и я уверена, что мой макияж размазан по всему лицу. — Могу я сначала пойти домой и переодеться?
— Конечно. — Он открывает дверь и жестом предлагает мне выйти первой. — Но я думал, ты не хочешь возвращаться домой?
Совершенно верно. Я не хочу идти домой и, честно говоря, сомневаюсь, что мне это позволят. И все же мне нужно забрать свои вещи. Если бы только был способ попасть в мою комнату, не заходя в дом…
Я осмеливаюсь взглянуть на подъездную дорожку своего дома. Машина Ханны припаркована позади машин Линн и моего отца. Они все дома, наверное, сидят за кухонным столом и завтракают.
Кайлер присоединяется ко мне, закрывая за собой дверь.
— Иза, могу я… Ты не против, если я спрошу, почему ты не хочешь идти домой?
Я ничего ему не говорила и действительно не хочу этого делать. Хоть я и сильно, на грани преследования, влюблена в Кайлера, я не знаю его достаточно хорошо, чтобы безоговорочно доверять ему. Мне этого хочется. Безумно. Но установление доверия требует чего-то большего, чем просто знакомство с великолепным, популярным парнем, который живет по соседству, несколько раз разговаривал со мной и однажды подарил розу.
— Я поссорилась с родителями. — Решаю приоткрыть немного правды. Я смотрю на перила террасы, примыкающей к моей спальне. Если бы только у меня были крылья Пегаса или феи, чтобы я могла взлететь прямо туда, или, возможно, руки Человека-паука, чтобы взобраться на стену… Подождите минутку… — У вас случайно нет лестницы?
Он прослеживает мой взгляд, и выражение его лица резко меняется.
— Ты серьезно хочешь забраться туда только для того, чтобы избежать встречи со своими родителями?
Я качаю головой вверх-вниз.
— Так будет лучше. Поверь мне. — Да, это может быть немного радикально, но это намного лучше, чем иметь дело с драмой, поджидающей меня в этом доме.
— Если это то, чего ты хочешь, то ты это получишь. — Он потирает руки, пятясь вниз по ступеням и направляясь к гаражу. — Лестница у тебя будет.
Я благодарно улыбаюсь ему, затем сажусь на перила и жду, когда он вернется. Легкий осенний ветерок колышет воздух, и облака затеняют небо. Сейчас начало октября и некоторые соседи уже достали украшения, включая двор Мейерсов. Надувные тыквы и пластиковые надгробия покрывают передний двор, а на баскетбольном кольце сидит гигантский паук. Я помню то время, когда я сидела на своем балконе, наблюдая, как Кайлер играет в баскетбол и жалела, что я не с ним. И вот теперь я здесь. Забавно, как меняется жизнь. Эта мысль дает мне крошечную каплю покоя в море депрессии, бурлящем внутри меня.
Будь оптимисткой, напоминаю я себе. Линн, возможно, и говорила все эти ужасные вещи о маме, но, как сказал Кай, она не самый надежный источник. Поэтому, пока передо мной не будет реальных фактов, я не могу поверить, что моя мама умерла или что она была плохим человеком. Я только начинаю расслабляться, когда боковая дверь моего дома распахивается и выходит Ханна. Она слишком занята перепиской, чтобы заметить, что я сижу на крыльце Мейерсов. Но когда она бросает телефон в сумочку и тянется, чтобы открыть дверь машины, ее взгляд скользит по двери соседей и останавливается прямо на мне. На ее лице мелькает целая серия эмоций — замешательство, шок, гнев, — а затем ее губы кривятся.
Она подходит к забору, ухмыляясь.
— Ты же знаешь, что преследование незаконно, верно?
На автомате обхватываю себя руками, начиная съеживаться. Но затем я заставляю себя поднять подбородок. Нет, так больше не может продолжаться.
— Это лучшее, что ты можешь придумать?
В ее глазах мелькает шок.
— Ты сегодня смотрелась в зеркало? Ты выглядишь дерьмово. С другой стороны, ты всегда выглядишь дерьмово.
Гнев кипит во мне, как лава. Обычно я прикусываю язык и пытаюсь быть выше, но после всего, что произошло вчера, моя сила воли ослабевает. Я в ярости. На нее. На Линн. На моего отца за то, что он лгал мне, за то, что никогда не заступался за меня, за то, что позволял мне жить с людьми, которые каждый день в течение многих лет принижали мою самооценку.
— В чем твоя проблема? — Я спрыгиваю с перил и, сойдя с крыльца, направляюсь к забору. — Я никогда ничего тебе не делала, но ты всегда ненавидела меня.
Она издает презрительный смешок.
— Твоя мать чуть не разрушила брак моих родителей. Я имею полное право ненавидеть тебя.
Мои мышцы сводит в узлы. Как давно она знает о моей маме? Как много она знает?
— Они не только твои родители. Твой отец все еще мой отец, Ханна.
— Если бы у него был выбор, он бы не был твоим. — Она откидывает свои светлые волосы с плеча. — Все, что ты делаешь, это напоминаешь ему о самой большой ошибке в его жизни. Неудивительно, что он даже не может смотреть на тебя. — Ее брови поднимаются, когда она оценивает меня, лицо искажается от отвращения. — Впрочем, как и большинство людей. Ты ничего не стоишь. Я это знаю. Моя мама это знает. Мой отец это знает.
Вся ярость, которую я сдерживала почти восемнадцать лет, взрывается. Прежде чем осознать, что делаю, я поднимаю ногу, чтобы перелезть через забор.
Глаза Ханны распахиваются от удивления, и она отступает назад, в результате чего ее каблук застревает в траве. Я даже на сто процентов не уверена, что собираюсь с ней сделать: дать ей пощечину, повалить на землю, испортить ей волосы, заставить ее смотреть, как я обрываю ее наманикюренные ногти. Но прежде, чем я успеваю перелезть через забор, чьи-то руки обнимают меня за талию и мягко тянут назад.
— Как бы я ни думал, что она заслуживает того, что ты собираешься сделать, — шепчет Кай мне на ухо. — Она не стоит тех неприятностей, которые ты получишь за то, что надерешь ей задницу.
Ханна усмехается.
— Как будто она может надрать мне задницу.
Держа одну руку обвитой вокруг моей талии, Кай подходит ближе и ухмыляется Ханне.
— Тогда почему у тебя такой вид, будто ты вот-вот обделаешься?
Ханна сердито смотрит на Кая.
— Ты такой засранец, Кай. Почему ты вообще здесь? Никто не просил тебя приходить сюда и быть еще большим придурком.
— А почему ты здесь? — Он язвит. — Никто не просил тебя приходить и ругаться на Изу таким противным голосом. — Когда ее глаза мечут кинжалы в Кая, он удовлетворенно улыбается. — Итак, вот мысль: почему бы тебе не уйти, прежде чем я расскажу Изе о том, что ты сделала два года назад и дам ей все карты в руки, чтобы превратить твою жизнь в сущий ад.
Понятия не имею, о чем он, но я так благодарна ему за то, что он заступается за меня, что мне хочется повернуться и обнять его.
Выражение лица Ханны мрачнеет, ее голос понижается на октаву.
— Ты мне угрожаешь?
— Не столько угрожаю, сколько предупреждаю тебя, что я расскажу всем твой маленький грязный секрет. — Он сверкает на нее своими жемчужно-белыми глазами. — Но если ты хочешь посмотреть на это так, то давай прямо сейчас.
Пар практически вырывается из ушей Ханны.
— Мне никто не смеет угрожать. Ты дорого за это заплатишь. — Она поворачивается, чтобы уйти, но затем замечает Кайлера, выходящего из гаража с лестницей. Она превращается из Ледяной королевы в сладкую сахарную вату, нацепляя приторно-сладкую улыбку. — Привет, Кайлер. Я не знала, что ты был дома в эти выходные. Ты говорил, что собираешься в поездку со своими друзьями.
Рука Кая падает с моей талии, и он отодвигается на некоторое расстояние между нами.
Кайлер ставит лестницу рядом с забором и отряхивает руки, его взгляд скользит по нам троим.
— Я… эм… Были такие планы, но мои друзья… сбежали в последнюю секунду.
Думаю, что он, возможно, лжет ей, и, хотя это может немного сбить меня с толку, я нахожу странное чувство счастья в этом факте.
— О! — На короткую секунду в ее глазах вспыхивает ярость, но быстро исчезает и преувеличенная улыбка возвращается. — Хорошо, тогда, я думаю, ты все-таки можешь пригласить меня сегодня на свидание.
Кайлер напряженно массирует затылок.
— На самом деле, я уже строил планы кое с кем другим.
Ее улыбка исчезает.
— С кем? — огрызается она. — Лучше бы это была не та шлюха, Карисса.
— Это не она… — Кайлер беспокойно переминается с ноги на ногу.
Я не уверена, стоит ли принимать его нерешительность на свой счет. Ему стыдно, что он встречается со мной? Или он избавляет меня от ада, который последует, когда Ханна узнает?
Кайлер бросает на меня косой взгляд и в его глазах читается безмолвный вопрос: что я должен ей сказать? Я не знаю. Хотя я не хочу делать из нашего свидания… встречи… просто завтрака… что бы мы ни делали сегодня, секрет. Я также не хочу давать Ханне больше причин мучить меня.
Однако мне так и не удается решить, что ответить, потому что Ханна замечает, что Кайлер смотрит в мою сторону и ящик Пандоры распахивается.
— Ты, блин, издеваешься надо мной! — кричит она так громко, что сосед через улицу отрывается от полива своей лужайки. — С ней! С… этой неудачницей!
— В чем, черт возьми, твоя проблема? — Кайлер говорит, в то же время как Кай предупреждает: — Думаю, просто угрожать тебе было недостаточно. — Я думаю о том, чтобы снова перепрыгнуть через этот забор, наброситься на нее как ниндзя и надрать ей задницу. Кай, должно быть, тоже это чувствует, потому что его пальцы обхватывают мою руку и он прижимается ко мне.
Ханна качает головой, кипя от злости.
— Не притворяйтесь, что вы двое не думали об одном и том же. До тех пор, пока она не вернулась этим летом, вы оба все время смеялись над ней.
Становится так тихо, что я слышу, как на улице включаются разбрызгиватели мистера Нормберта. Я чувствую себя такой маленькой, как эти крошечные сказочные статуэтки, которые собирала моя бабушка Стефи, когда дедушка был еще жив. Она выставляла их перед своим домом, возле клумбы с тюльпанами. Я думала, что они такие милые, и обычно сидела там, и притворялась, что они мои волшебные друзья, которые исполняют желания. Однажды Ханна поймала меня, назвала ненормальной и топтала их до тех пор, пока они не превратились в битое месиво.
— Что касается меня, это не так. — Кай медленно продвигается к забору, приближаясь к Ханне. — Ты знала, что я думаю об Изе, по крайней мере с тех пор, как минуло два лета.
Ханна бросает на Кая презрительный взгляд, затем, бросив последний взгляд в мою сторону, она поворачивается к нам спиной, бормоча что-то себе под нос, и мчится к своей машине. Она распахивает дверь, заводит двигатель, а затем выезжает с подъездной дорожки, оставляя следы шин на бетоне.
Я начинаю облегченно дышать, когда дверь в мой дом открывается.
Отец выходит и смотрит прямо на меня.
— Изабелла Андерс, заходи в дом немедленно. Нам с тобой нужно поговорить. И это не просьба. Или ты заходишь сейчас же или я вызываю полицию.