В пылу нашего разговора я не заметила, как близко подошла к проезжей части и теперь лечу с невысокого бардбрчика прямо на проезжую полосу по которой снуют туда сюда машины.
Отчаянные крики: "Марина",
"Держи ее!" — с разных сторон, сопровождают мое падение. Это двое мужчин — один безмолвный свидетель, второй — непосредственный участник.
Но крики долетают быстрее, чем их владельцы успевают добраться до меня.
Я падаю на мерзлый мокрый асфальт больно ударяясь копчиком. Даже не сопротивляюсь желанию согнуться пополам и распластаться на этом асфальте одновременно.
Пытаюсь отдышаться.
Гудки клаксонов проносятся мимо, на встречке.
Сильные руки мужа поднимают и выталкивают меня с оживленной проезжей части на тротуар. Это чудо, что я не попала под машину сразу же. Стоя на четвереньках все еще пытаюсь прийти в себя.
Особо длинный и протяжный звук клаксона пронзает уши, заставляя барабанные перепонки взорваться. Отчаянный скрежет шин по асфальту, визг тормозов и глухой удар заставляют меня обернуться. Накинувшийся на голову капюшон сыграл со мной злую шутку. Закрыв весь обзор и я не видела, что произошло за моей спиной.
Я еще не чувствую боли, я ничего еще не чувствую.
Медленно оборачиваюсь, боясь увидеть страшное. Не зря.
Мое сердце ухает вниз, а низ живота простреливает болью.
Радим лежит на дороге не шевелясь, а чуть в стороне от него стоит машина, слишком близко. Водитель выскакивает из авто, суетясь. Подскакивает к Радиму, проверяет пульс. Достает телефон, набирая номер, так и оставаясь сидеть рядом.
Герберы, разлетевшиеся по всей проезжей части алыми всполохами, словно пятна алой крови, которая не была пролита, но могла бы. Словно им выпала честь понесли наказание за ошибки человеческие.
Кто-то хватает меня под мышки. Это Валера, пытается поднять меня на ноги, но они не слушаются, не держат меня. Тянущая боль внизу живота нарастает, заставляя согнуться. Сознание начинает мутиться от боли и дикого страха, ужаса, что Радим больше никогда не поднимется сам с этой дороги. Зажимаю рот рукой, сдерживая крик.
Хочу подойти к нему, самой проверить пульс, убедится, что он жив. Но ноги начинают неметь от боли, что тянет низ моего живота.
Слышу, как Валера вызывает скорую, пытаясь удержать меня одной рукой.
— Оставь меня. Посмотри, что с ним, посмотри. — тереблю Валеру в отчаянии.
Он мотает головой:
— С ним все будет в порядке.
Я совсем не уверена в его словах, он специально успокаивает меня. А сердце мое гулко стучит в груди, сжимаясь от страха, страха не увидеть больше живым отца моего малыша.
— А вот ты как? Что нибудь болит? — нотки беспокойства, взвивают мою панику на новый виток.
— Живот… болит, — только и могу вымолвить.
Звук сирены прорывается в сознание навязчивым завыванием. Как быстро — плывет в голове мысль и исчезает.