— А, Богдан! Наконец-то. Проходи, — вставая из-за стола, приветствовал меня ректор. Он был искренне рад моему появлению и даже вышел навстречу, крепко пожав руку.
Гость Николая Георгиевича, сидевший в кресле вполоборота к столу, поприветствовал меня лишь легким кивком. Как я и ожидал по подсказке Амалии, это оказался Прокопович, тот самый секретарь Вяземского, с которым мы уже пересекались во время губернаторского приёма.
— Викентий… Павлович, если не ошибаюсь? — кивнул я в ответ.
— А, так вы уже знакомы? — с некоторым облегчением уточнил Кабанов. — Ну, что ж, тем проще. Мы с Викентием Павловичем как раз обсуждали твоё… обучение. И в целом твой статус в университете.
— Без меня меня женили… — усмехнулся я.
Подходящая присказка всплыла в памяти, и почти сразу же мелькнула мысль — а из чьей именно? В последние дни я начал вспоминать всё больше подробностей своих прошлых жизней, причем обеих — и молодого Богдана, и более взрослого Игоря из другого мира. Происходило это по-прежнему постепенно — как правило, когда какое-то событие, фраза или другой триггер запускали в мозгу цепочку ассоциаций.
При этом, странное дело, я не чувствовал какого-то раздвоения личности, и воспоминания из обеих жизней воспринимал совершенно органично. Будто и там, и там был я, я настоящий. Ни разу не возникло какого-то внутреннего конфликта, неприятия из-за действий моего молодого «напарника». Мы с ним были очень похожи, и действовал он так, как на его месте поступил бы и я сам. И чем больше я об этом рассуждал, тем крепче становилась мысль, что это всё не случайно. Мы не просто похожи. Мы одинаковы. Мы — один и тот же человек. Инкарнации в разных параллельных мирах. А значит, и то, что при воскрешении Богдана в его теле оказался именно я — тоже не случайность.
По большому счёту, это ничего не меняло в моём нынешнем положении. Но на душе почему-то стало гораздо спокойнее. Я перестал чувствовать себя этаким самозванцем, вселившимся в чужое тело, возможно, даже вытеснив предыдущего хозяина. Наоборот. Я получил новую жизнь для нас обоих, и на этот раз постараюсь не лишиться её так глупо.
А ещё в который раз порадовался, что к воспоминаниям из прошлых жизней перестали примешиваться образы из памяти албыс. Если бы я тогда не провернул тот трюк с нашим разделением и обращением её в самостоятельную, пусть и привязанную ко мне сущность — то наше с ней слияние продолжилось бы. И неизвестно ещё, чем кончилось.
Все эти мысли промелькнули у меня за считанные секунды, пока я с вежливой, но холодной улыбкой рассматривал помощника Вяземского. Хоть я и сказал Кабанову, что мы знакомы, это было преувеличением. На том губернаторском приёме я видел Прокоповича мельком всего пару раз. Ну, и невольно подслушал их разговор с Вяземским. Но этого мало, чтобы составить полноценное впечатление.
Прокопович не был нефом, но для своего возраста выглядел довольно моложаво. Волосы и усы полностью седые, но очень ухоженные, подстриженные так ровно, будто он только что от цирюльника. Да и кожа почти без морщин, хорошего оттенка, фигура подтянутая, выдающая собой привычку к регулярным физическим упражнениям. На холёных пальцах поблескивают сразу четыре массивных перстня, на одном из которых я разглядел герб с головой мамонта. Взгляд серых выцветших глаз из-под золочёного пенсне — вежлив и доброжелателен…
Но неискренен. Перед тем, как войти, я переключился на Аспект Морока, и сразу почувствовал на коже отчётливое холодное дуновение. Прокоповичу я не нравлюсь, и это мягко сказано. Тут целая гамма чувств — от страха и зависти до подавленного раздражения. Особенно ярко эта неприязнь смотрится на контрасте с эмоциональным фоном Кабанова. Тот тоже в некотором смятении, но ко мне относится с теплотой и беспокойством. А вот высокого чиновника у себя в кабинете терпит с явным усилием. Не боится его, но и не горит желанием общаться.
— Да, без вашего присутствия, Богдан Аскольдович, наше обсуждение имело мало смысла, — кивнул Прокопович и указал на свободное кресло напротив. — Присаживайтесь, у нас с Николаем Георгиевичем будет к вам несколько серьёзных вопросов.
Я расположился в кресле, Кабанов вернулся за свой стол. Они с Прокоповичем переглянулись, и ректор после одобрительного кивка начал первым.
— Столько всего навалилось за этот месяц. Кажется, ещё только вчера ты заявился ко мне в этот самый кабинет с рекомендательным письмом от отца…
— Да уж, сентябрь выдался насыщенным, — усмехнулся я.
— Это уж точно. Многое изменилось, и продолжает меняться прямо сейчас. Во-первых, я думаю, пора заканчивать с этой неразберихой по поводу твоей фамилии. Документы на имя Василевского тебе выданы ещё неделю назад, но у нас ты во всех списках всё ещё значишься, как Сибирский, да и студенческий билет всё ещё на эту фамилию…
Я кивнул. Действительно, я до последнего цеплялся за своё инкогнито, хотя в этом уже не было никакого смысла. Особенно сейчас, после того как мы лицом к лицу столкнулись с Орловым, из-за которого я, собственно, и старался скрывать свою личность.
Кабанов постучал пальцами по знакомым зеленоватым «корочкам», лежащим у него на углу стола.
— Новый студенческий мы тебе уже выписали, забери.
— Благодарю…
Я привстал, дотягиваясь до документа. Усевшись обратно, из любопытства раскрыл его, скользнул взглядом по фотографии и тексту. Вроде бы ничего не должно было измениться, кроме фамилии, однако я отметил, что на бланке внутри добавилась ещё одна печать — с уже примелькавшимся мне в Томске гербом Вяземского — башка мамонта с огромными загнутыми в стороны бивнями.
— А теперь — о самой учёбе. По распоряжению его сиятельства Сергея Александровича ты переведён на губернаторскую стипендию. И это означает не только то, что губернатор будет оплачивать твоё обучение и выделять некоторую сумму на текущие расходы. Это и возможность обучаться по особым целевым программам.
— Вот как? Он мне не объяснял этих подробностей. Аудиенция была довольно короткой…
— Поэтому я и здесь, — вмешался Прокопович. — Чтобы более предметно обговорить некоторые детали. Целевые программы, о которых упомянул Николай Георгиевич — это, по сути, заказ со стороны генерал-губернаторства на конкретных специалистов, с немедленным трудоустройством после окончания института. Или даже раньше.
— Заманчиво. И в чём подвох?
— Эм… Какой же тут может быть подвох? — немного смутился чиновник. — Наоборот, для студентов это большая честь и большая удача. И особенно подобные предложения интересны… таким, как вы.
— А какой я? — осторожно спросил я, потому что Прокопович сделал многозначительную паузу. Терпеть не могу все эти намёки и недомолвки. В этом смысле я прекрасно понимал Путилина, который не смог ужиться со столичными бюрократами. Я и сам такой же. Начал говорить — говори уж прямо!
— Нефилим. Причём, очевидно, обладающий комбинированным Даром, объединяющим сразу и целительский, и боевой Аспекты. Большая редкость, к слову сказать. Такие люди нужны империи. И лично генерал-губернатору — тоже. Если согласитесь перейти на целевую программу — получите доступ к дополнительным занятиям для Одарённых. Сразу предупрежу — они не входят в программу университета, и даже проходят за его пределами. Но по согласованию с Николаем Георгиевичем вы сможете посещать их без ущерба для основной программы. Потому что будете освобождены от некоторых предметов.
— Например?
— Например, основы выживания на местности. Недавний инцидент в парке показал, что преподаватель по этому предмету вряд ли может вас научить чему-то большему…
От меня не укрылось, как помрачнел при этих словах Николай Георгиевич, и я решил вступиться за его брата.
— Ну, здесь вы несправедливы. Борис Георгиевич — человек бывалый, и очень многое может дать студентам. В том числе и мне. Чтобы завалить хряка-переростка — много ума не надо. А вот чтобы научиться выживать в тайге — нужны конкретные практические знания…
— И поверьте, вы их получите. Причём в куда большем объеме, чем на стандартном курсе. Мало того, те знания, что касаются развития Дара, вы вообще мало где сможете получить. И именно об этом я и предлагаю вам задуматься в первую очередь.
— Хорошо. Я подумаю. У меня ведь есть время?
— Ну… в разумных пределах, — поджал губы Прокопович и повернулся к ректору. — Если не возражаете, Николай Георгиевич, я бы перекинулся с Василевским парой слов с глазу на глаз. Это ненадолго.
Просьба была хоть и вежливая, но явно не предполагающая отказа.
— Что ж… Извольте, — озадаченно вздохнув, поднялся из-за стола Кабанов. Мне было за него даже немного неловко. В собственном кабинете не хозяин — то Путилин его узурпирует, то этот вот пижон…
К счастью, оставшись со мной наедине, помощник Вяземского сразу же перешёл к делу.
— Думаю, неделю на раздумья вам будет достаточно, молодой человек. Но лучше, если вы дадите своё согласие быстрее.
— Хотите успеть к прибытию императора?
— Совершенно верно. И это, кстати, и в ваших интересах. Вы ведь наверняка в курсе, что его величество обязательно выделит время для знакомства с новым первородным нефилимом, победившим демона Зимы. И вам будет комфортнее, если вы предстанете перед императором, имея за плечами официального покровителя в лице Сергея Александровича…
Врёт. Это даже без Аспекта Морока было понятно. Вешает лапшу на уши, надеясь на то, что я по молодости и неопытности не разбираюсь во всех этих политесах.
Всё наоборот. Это для Вяземского важно как можно скорее заявить на меня права, дать понять, что я в его клане. Может, даже представить дело так, что я был его человеком даже до победы над албыс. Не столько чтобы перед самим Романовым выслужиться, сколько чтобы показать силу перед другими кланами — вон, дескать, какие молодые кадры под своё начало подтягиваю.
За последние дни в беседах с Путилиным я всё глубже начал разбираться в подобных делах. Я с тех пор, как оказался в этом мире, регулярно сталкиваюсь с нефами, и у меня даже сложилось мнение, что их довольно много. Но это не так. Нефилимы составляют доли процента от населения империи, а уж сильные боевые нефы — хотя бы моего уровня — вообще штучный товар. Поэтому заполучить такого, как я, под своё начало — это мощный пиар. Всё равно что для какой-нибудь частной военной компании закупить новейший навороченный истребитель.
Ох, не зря Вяземский с ходу осыпал меня подарками. Заманивает. Но я до сих пор не решил, стоит ли поддаваться.
— Что касается целевой учебной программы… — продолжил Прокопович. — Изыскатели нам нужны, но Сергей Александрович предлагает вам подумать о другой карьере. Он довольно высоко оценивает ваш боевой потенциал, поэтому считает, что вы могли бы быть полезнее в его личной дружине.
— При всём уважении к Сергею Александровичу — мне не очень-то хочется быть рядовым дуболомом. Я ведь не зря пошёл учиться на изыскателя. Мой интерес — там, на востоке. При первой же возможности хочу записаться в экспедицию в Сайберию. А со временем, когда наберусь опыта — организовать и свою.
— Что ж, подобного ответа мы ожидали, — натянуто улыбнулся Прокопович. — Но это как раз вопрос, наоборот, не терпящий спешки. В вашем возрасте свойственно романтизировать все эти походы в тайгу, охоту на чудовищ…
Он скользнул взглядом по значку Священной Дружины, который я специально перед разговором нацепил на студенческий китель слева.
— Что ж, это полезный опыт, и мы не будем мешать вашим увлечениям. Мало того — окажем содействие. В конце ноября планируется экспедиция на восток, вдоль Чулыма. Повезём большой груз для Ачинского острога, обратно тоже не с пустыми руками. В общей сложности вёрст семьсот по тайге намотать придётся. Если пожелаете — обеспечим вам в этом походе место и соответствующую оплату. Хороший повод убедиться, насколько это тяжкий труд. И вообще, нужно ли вам это.
— Хм, заманчиво… И сколько он продлится по времени? Получится ли обернуться за каникулы?
— Вряд ли. Часть экзаменов придётся сдать досрочно, часть — наоборот, отложить на весну. Но всё это вопрос решаемый. Обучение по губернаторской программе даёт множество преимуществ. Как и в целом губернаторская служба.
Да понял я уже, понял, куда ты клонишь…
— К слову, о службе, — как бы невзначай заметил Прокопович. — Что слышно по расследованию убийства Барсенева? Сергей Александрович очень озабочен этим делом…
Сергей Александрович мог бы и сам поинтересоваться у Путилина, мысленно продолжил я. Но наводит справки именно через меня, чтобы убедиться в моей лояльности.
Что ж… Это можно повернуть и в мою пользу, при этом не разболтав лишнего.
— Я этим делом не занимаюсь. Аркадий Францевич вообще привлекает меня эпизодически — когда нужны мои… таланты. Но кое-какие подробности я мельком слышал. Он связывает это убийство со Стаей. И считает, что и сам Барсенев был вампиром. Известным в Стае под прозвищем Барсук.
— Нелепость какая-то! — фыркнул Прокопович, причём его возмущение и удивление были очень правдоподобными. Если бы я параллельно не наблюдал изменения в его эмоциональном фоне. Новость эта его действительно удивила и испугала. — Филипп Александрович давно занимал пост обер-полицмейстера, и показал себя человеком верным и толковым…
— Да, ситуация неприятная. И тут два варианта. Либо губернатор не догадывался о том, кем на самом деле являлся Барсенев. Либо знал об этом, но его это не смущало. Оба варианта, сами понимаете, не добавляют Вяземскому очков.
Прокопович снова недовольно поморщился.
— Но… какие у Путилина доказательства? Есть официальное заключение Службы Экспертизы?
— Это лишь формальности. Аркадий Францевич очень опытный Охотник. Распознать упыря он смог во время предварительного осмотра, без всякой экспертизы. И соответственно, теперь ведёт расследование, опираясь на эти данные. К тому же, Стая в Томске в последние недели проявляет небывалую активность. Тот инцидент в «Громовских банях» — не единственный.
— Да, конечно, бойня в ресторане Хаймовича прогремела ещё громче. Да и вчера ночью, насколько мне известно, вы с Путилиным за кем-то гонялись. Неужто снова за упырями?
— Да, — будничным тоном отозвался я. — Я убил одного. Но думаю, это далеко не последний инцидент. Такое впечатление, что в Томск съезжаются упыри со всей империи. Тоже, кстати, неловкий момент для губернатора в преддверии визита Романова…
— Но не считает же Путилин, что… — не выдержал чиновник, но вовремя оборвал фразу. — Что ж, ценные замечания, Богдан. Мы примем их к сведению. Однако ваш начальник ошибается, если думает, что здесь, в Томской губернии, отношение к Стае как-то отличается от столичного. Мы в меру своих сил тоже выявляем и уничтожаем упырей. Просто местное отделение Священной Дружины в последнее время было не в лучшем состоянии…
— Да, он об этом тоже упоминал. И надеется в скором времени восстановить здесь Дружину. Но пока людей катастрофически не хватает.
— Ну, людей обещать не могу, — развёл руками Прокопович. — Однако личная дружина самого губернатора тоже на многое способна. И не думайте, что она сидит сложа руки. Мы тоже выслеживаем упырей и, уверен, в ближайшее время вобьём кое-кому в сердце несколько осиновых кольев.
Эх, хорошо бы. Если бы люди губернатора оттянули на себя хотя бы часть свиты Сумарокова — это облегчило бы нам с Демьяном задачу. Сомневаюсь, конечно, что они успеют это сделать. Хотя… ещё не вечер. А уж до полуночи и вовсе времени полно.
Вслух я ничего не сказал, лишь покивал. Прокопович же первым поднялся с кресла, давая понять, что разговор окончен.
— Жду вашего решения по поводу учёбы и участия в декабрьской экспедиции. И, кстати, ещё один небольшой презент от Сергея Александровича…
В руке моей оказалось лаконичное кольцо-печатка. Серебряное, с рельефным гербом Вяземского вместо камня.
— Носить постоянно не обязательно. Однако в некоторых ситуациях наличие подобного отличительного знака бывает очень полезно.
Хм… Почти то же самое говорил мне Путилин и о знаке Священной Дружины. Я учтиво склонил голову, принимая подарок, и проводил помощника губернатора взглядом до двери. Тот не оборачивался, а заодно окончательно сбросил маску вежливости — это было заметно по эмоциональному фону.
Что ты меня так не любишь-то, Викентий Палыч?
Хотелось переговорить с Кабановым, уточнить некоторые моменты по поводу губернаторской учебной программы. Но ректора в приёмной не оказалось — куда-то вышел по делам. Ждать его не стал — нужно было возвращаться домой, готовиться к ночной вылазке. Из-за этого даже решил поймать извозчика, хотя последнее время в любую погоду предпочитал добираться до университета и обратно пешком. На ходу отлично думалось, да и эдру по дороге пылесосил в максимально доступном мне радиусе.
Сейчас было не до сбора эдры, в Средоточии был хороший запас. А погода за то время, что я провёл в кабинете ректора, нисколько не улучшилась — ветер, колючий снег, холодрыга. Так что предаваться раздумьям я решил в коляске извозчика. Большинство из них, к слову, до сих пор предпочитали лошадей, а не автомобили. Хотя может быть, существовало в Томске и моторизированное такси, но мне оно на глаза не попадалось. Помнится, я даже как-то поинтересовался этим обстоятельством у кого-то из местных ребят. Они пояснили, что в Томске лошадиные повозки надёжнее, особенно зимой. Машины из-за морозов слишком часто ломаются. Те, что с бензиновыми двигателями, и вовсе используются только в тёплый сезон.
Я сунул извозчику пятак, завалился на продавленное сиденье коляски, поправил развернутый над головой брезентовый полог, укрываясь от снега. И погрузился внутренним взором в Сердечник.
Обновлённый Аспект Зверя выделялся среди остальных и размером, и интенсивностью свечения эдры. Да и при переключении на него по телу пробежала заметная дрожь. Я обхватил себя руками за плечи, словно спасаясь от холода, плотнее забился в угол коляски, прислушиваясь к ощущениям.
С одной стороны — знакомые ощущения. Все чувства обострились — звуки в большом радиусе будто бы стали громче и отчётливее, в ноздри сильнее ударила смесь запахов, источаемых коляской, лошадью и возницей. Я даже учуял, что извозчик совсем недавно принял на грудь чего-то горячительного, хотя по голосу это вроде не было заметно.
Но к Аспекту Зверя примешивались и другие ощущения. Я поднял руку, сжал в кулак, и вокруг него тут же задрожала сворачивающаяся в силовой кастет эдра. Правда, удерживать её в этом состоянии оказалось сложно — энергия будто распирала ладонь изнутри, вызывая болевые спазмы, похожие на слабые удары током. Я попробовал влить в Укрепление чуть больше энергии, и от этого боль усилилась так, что я невольно разжал ладонь.
И пальцы тут же обернулись вибрирующими прозрачными… клинками? Кастетами? Назвать это когтями язык не поворачивался. Во-первых, из-за размера — они выступали за кончики пальцев еще сантиметров на пятнадцать. А во-вторых, энергетическая структура прикрывала не только пальцы, но и всю тыльную сторону ладони, образуя что-то вроде перчатки.
Расслабил ладонь и чуть потряс ею, и страшное оружие исчезло, рассеялось. Но вызвать его снова на обеих руках не составило особого труда — достаточно было мысленной команды. При этом когда я попытался таким же образом вырастить обычные когти — как мне уже удавалось раньше под Аспектом Зверя — у меня ничего не вышло. Похоже, Укрепление, смешавшись с Аспектом Зверя, заменило собой именно эту грань, отвечающую за изменения тела — клыки, когти и прочие детали звериного облика.
В целом выглядело довольно перспективно. И, что немаловажно в моём положении — внешне этот Дар проявляется очень слабо. Даже сами силовые когти почти не видны невооружённым взглядом, их можно распознать только по дрожанию воздуха. По сути, всё как раньше с обычным Укреплением, но только теперь я вдобавок получил звериные рефлексы, силу и скорость — то самое, чего мне не хватало.
Более детально разобраться в новых возможностях я не успел, да и место было неподходящее. К тому же мы уже подъезжали к усадьбе.
Спрыгнув со скрипнувшей на прощанье коляски, я коротко поблагодарил извозчика. Но тот, кажется, меня не расслышал — сидел, сгорбившись и подняв ворот пальто от ветра, и подстегнул лошадёнку сразу же, как я сошёл.
Боевую форму я так и не сбрасывал, и всё тело так и распирало силой. Её хотелось испробовать, и я с трудом заставил себя спокойно пройти до ворот. Казалось, я сейчас могу перемахнуть через высоченный кованый забор одним прыжком или легко разогнуть его прутья, чтобы пролезть между ними.
Ну, что ж. Перед вылазкой выделю ещё полчасика в тренировочном зале, чтобы проверить усиленный Аспект в деле, и эксперимент можно будет окончательно признать успешным.
Уже на полпути к дому я уловил звуки, которые без формы Зверя вряд ли бы услышал, даже войдя в само здание. Они доносились со стороны дальнего крыла здания — бывших комнат для прислуги, где мы пока временно расположились. Встревоженные крики, стук, грохот — всё говорило о том, что там происходит что-то неладное.
Тут-то я и дал волю налитому силой телу, за считанные секунды обогнув здание и распугав припозднившихся рабочих, несмотря на погоду продолжавших приводить в порядок придомовую территорию.
И куда больше, чем приглушённые крики, меня испугало то, что я увидел магическим зрением. В окне одной из комнат полыхало настоящее зарево. Казалось, сияние эдры настолько мощное, что его должно быть видно и обычным зрением. Даже сквозь стены. Магическая энергия гудит, вибрирует, хлеща в потолок комнаты тугим, как смерч, водоворотом.
Это же комната Рады! У неё опять приступ!