В то знойное лето мечты мальчишек были прикованы к Северному полюсу. Имя итальянца Умберто Нобиле вскружило им головы, вселило в души неясную тревогу и жажду подвигов.
Катастрофа дирижабля «Италия» взволновала весь мир. Газеты полны были сообщениями о пропавшем дирижабле.
Мальчишки девяносто пятой школы, как и мальчишки во всём мире, потеряли покой. Прежние интересы для них померкли. «Италия», «Нобиле», «Бухта Кингс-Бей» — слова эти повторялись бесконечно. Вовка Черепок похудел от волнений и дум. Он считал, что катастрофа «Италии» касается его, как будущего лётчика, в первую очередь. На переменках и после уроков вокруг «камчатки» собирались ученики. Черепок рисовал на листе бумаги дирижабль.
— Видите, — блестя глазами, объяснял он, — это удлинённый баллон из стальных труб, с газом, с тёплыми кабинами для экипажа. А вот здесь… на борту радиостанция…
Стёпка теперь каждый день приходил в школу. Вместе с Черепком, Димой и Васей они часами простаивали перед картой.
Десять дней об «Италии» не было никаких известий. Наконец наши газеты сообщили, что советский радиоаматор Шмидт принял радиотелеграмму от Нобиле. Оказалось, что дирижабль очутился на Земле Франца-Иосифа и требует помощи. А ещё через три дня Шмидт сообщил о новой телеграмме: «Италия» потерпела крушение, натолкнувшись на ледяную гору. Несколько человек ранено».
И вот по решению Советского правительства были снаряжены две экспедиции: ледокол «Красин» и ледокол «Малыгин».
Эти знаменательные события совпали с началом каникул. В один из дней Стёпка прибежал к Инке, сияющий, взволнованный, и ещё с порога радостно крикнул:
— Слыхала? Чухновский нашёл двух участников экспедиции… «Красин» по дороге спас «Монте-Сервантес». Вот дела! — Он шмыгнул по старой привычке носом и сказал:
— Пошли на Черепановку гулять.
Инка хотела было немного поломаться, но передумала и сразу согласилась:
— Хорошо, пойдём. Давай и флажки с собой захватим, по азбуке Морзе будем заниматься. Ладно?
— А чего… Можно и позаниматься.
Через пять минут Стёпка и Инка шагали по направлению к Черепановке. Они взобрались на самую-самую верхушку и построили себе там шалаш из веток. Сквозь щели шалаша просвечивало горячее солнце, и весёлые зайчики прыгали по Стёпкиному загорелому лицу, сверкали на его чубе. Он сидел, обхватив колени руками и думал. Далеко-далеко витали его мысли. Он был сейчас вместе с ледоколом «Красин». Прокладывал себе путь среди ледяных гор, пробивался через необозримые ледяные поля, оторванный от всего мира, преследуемый туманами и штормами.
— Стёпка, — толкнула его под бок Инка, — о чём ты думаешь?
— Так, ни о чём. Стих сочиняю… про ледокол «Красин».
— Ты поэт? — удивилась Инка. — А псевдоним у тебя есть?
— Чего? Какой такой сендоним?
— Вот, например, Лёнька Царенко. Он пишет пьесу, и у него есть псевдоним.
Стёпка пожал плечами.
— Нема y меня сендонима… Хочешь, я прочитаю тебе… стих.
— Про Красина?
— Не-е… Я ещё его не закончил… Я тебе прочитаю, что я писал про свою прошлую беспризорную жизнь… Слушай.
— Стёпка! — глаза у Инки стали совершенно круглыми. — Стёпка!.. Ты талант!
— Ладно… Чего там… Давай флажки. Будем по Морзе упражняться. Сейчас я увижу, готова ли ты к походу.
Они вышли из шалаша, и Стёпка взмахнул флажками.
— Ну, читай… Тире, точка, тире. Что это значит?
— Подожди, Стёпка, — попросила Инка, — не спеши так. Это буква «т», правда?
— «К», а не «т». Смотри дальше. Точка, тире, точка.
— «И»! — обрадовалась Инка.
— «Р», а не «и», — рассердился Стёпка. — Чего ты такая непонятливая?
— Что ты прочитала? — спросил Стёпка, закончив передачу.
Инка подумала и ответила:
— Крепите свои мускулы, пионеры!
— Ну и дура! — возмутился Стёпка. — Я ведь тебе передал: «Красная Армия всех сильней». Что у тебя — глаз нет, что ли?
— Больше я не буду с тобой заниматься, — обиделась Инка. — Очень нужно. Ты думаешь, я не могла правильно прочитать. Я пошутила.
— Пошутила… — недоверчиво протянул Стёпка.
— Конечно… И вообще ты сам дурак.
Инка пошла вперёд. Стёпка догнал её и молча пошёл рядом, обрывая листики с акации. Вдруг дети услышали шорох. Из кустов выбежала небольшая одноухая собака с медным ошейником и остановилась, глядя на детей усталыми, умными глазами.
— Это фокстерьер! — убеждённо сказала Инка. — Тузик, иди сюда.
— Джек! — позвал Стёпка, взял собаку на руки и прижал к себе.
Инка забыла о своей обиде. Поглаживая собаку, она оказала:
— Давай объявление дадим в газету. Найдена собака с одним ухом.
— А гро́ши нам дадут за это? — поинтересовался Стёпка.
— Если только найдётся хозяин, то, конечно, мы получим вознаграждение.
— А сколько?
Инка пожала плечами.
— Ну, может, рубля три дадут…
— Три мало! — возразил Стёпка. — Это ведь породистая собака. Будем требовать десять, хорошо!
— Хорошо. А что мы сделаем с вознаграждением?
— Я себе бумажник куплю… А тебе давай какую-нибудь финтифлюшку купим. Что ты хочешь?
Инка задумалась. В витрине одного магазина она видела красивую брошку: две ласточки сидят на ветке, а на ветке написано: «Привет из знойного Крыма». Но разве Лёнька допустил бы такое украшение? Он бы немедленно назвал Инку мещанкой и посвятил ласточкам целый подвал в «Красном школьнике».
— Нет, — сказала девочка, — мне не нужно финтифлюшки. Знаешь, давай откажемся от вознаграждения.
— Почему?
— Так, из благородства.
— Моё вам с кисточкой, — рассердился Стёпка. — Может, это собака какой-нибудь старой барыни. У неё, может, в чулке червонцы спрятаны, и она над ними трусится, а я буду с ней благородный. Нехай даёт десять рублей и всё!..
— А чем ты заплатишь за объявление в газете? — напомнила Инка. — Знаешь что? Давай у себя оставим собаку. Пусть она будет наша — моя и твоя.
— А жить где она будет?
— А живёт пускай в детдоме.
— Нехай живёт в детдоме, — охотно согласился Стёпка. — Давай оттарабаним её туда.
Когда Инка и Стёпка прибыли в детдом, вокруг них сразу выросла толпа. Вопросы сыпались со всех сторон:
— Где вы её нашли?
— А почему у неё одно ухо?
— А почему она такая печальная?
— Может, она больная?
— А как её зовут?
Подбежала, напевая, Юлька, протолкалась сквозь толпу ребят и неестественно засмеялась:
— Ой, я умру! Это ведь обыкновенная дворняга.
— Много ты понимаешь! — возмутился Стёпка. — Это же чистый фокстерьер.
— Вот именно, — подтвердила Инка, — Мы нашли его со Стёпкой на Черепановой горе, — и она победоносно взглянула на Юльку.
— Мы могли бы взять за него червонец! — добавил Стёпка, — но мы не хочем. Пусть фокс живёт у нас.
— Ой, пусть живёт у нас! — обрадовалась Юлька и, присев на корточки, ласково позвала: — Фоксенька, милый, иди сюда…
Инка прижала к себе собаку и зло крикнула Юльке:
— Она всё равно будет считаться моей и Стёпкиной. Я нашла её. И не подлизывайся, пожалуйста, к собаке. Она не твоя.
Щёки у Юльки запылали. Она смерила Инку таким уничтожающим взглядом, что у Инки даже руки похолодели, и сказала:
— Ну и целуйся со своей собакой, собственница несчастная.
В это время подошла Маруся Коваленко. Все стали наперебой рассказывать о происшествии. Но она, взглянув на Инку и Стёпку, сразу же спросила:
— Вы обедали?
— Не-е, — покачал головой Стёпка.
— Тогда идите в столовую.
Инка отдала собаку Филе, и они побежали в столовую. Дети ели торопливо, наскоро глотая обед, так как боялись, что без них придумают кличку собаке. И, действительно, когда, пообедав, они снова подошли к ребятам, дискуссия была в разгаре. Каждый выкрикивал какое-нибудь собачье имя:
— Тарзан!
— Джек!
— Ковбой!
— Скаут!
— Скаут не подходит, — решительно отвергла Маруся. — Нужно какое-нибудь достойное имя придумать. А что, если Гай?
— Гай! Пусть будет Гай! — подхватили дети.
Итак, собака была наречена Гаем. Тут же решили построить ей будку. Мальчики побежали искать строительный материал, а Инка, попрощавшись с ребятами и Марусей, пошла домой. Она шла вдоль длинной ограды, окружавшей детдом, и размышляла о том, как много интересных событий произошло сегодня и как интересно жить на белом свете. Приближаясь к концу ограды, она услыхала Юлькин смех. Юлька сидела на качелях, а Стёпка и Филя раскачивали их. Каждый раз, взлетая очень высоко, так высоко, что у Инки разорвалось бы сердце от страха, она смеялась, и золотистые её волосы разлетались. Инка быстро отошла от ограды и чуть ли не бегом бросилась к трамваю.
В трамвае пахло сиренью и акацией. Мохнатые бабочки влетали в окна и садились на плечи пассажиров. А Инка ничего не замечала. Она думала о том, что ненавидит Юльку. За то, что она ловкая и весёлая, за то, что умеет необыкновенно красиво повязывать на голове красную косынку, за то, что Стёпка качает её на качелях…