Утром в комнату зашла Лиза с вещами в руках. Я уже не спала.
— Доброе утро, — пытаясь не смотреть мне в глаза произнесла она.
Она подняла с пола порванный сарафан.
— Не трогай, мне больше нечего надеть, принеси нитки.
— Я принесла тебе одежду.
Странно, с Лизой не зашел конвоир. Она протянула мне бежевое платье домработницы только без фартука. Я, не стесняясь девушки встала с кровати, принимая одежду.
— У вас очень красивое тело. Я ваши спортивные вещи постирала, проглажу и принесу чуть позже.
— Спасибо. Давай на ты.
— Хорошо. Извиняюсь за нескромный вопрос… Соски больно прокалывать?
— Терпимо, — улыбнулась я, не ожидая такого вопроса.
Мы спустились в гостиную. За столом сидела Маргарита с Натаном. Девочка с обидой смотрела на меня.
— Ты хотела меня бросить?
Этот вопрос завел меня в тупик, мне было стыдно перед ребенком, за то, что она невинная жертва взрослых обстоятельств.
— Извини меня, что не предупредила. Хотела забрать вещи из дома, — нелепо соврала я, это первое, что пришло мне на ум.
— Ты больше меня не оставишь?
— Нет, — нежно посмотрев на нее, ответила я.
Действительно, я смирилась со своим положением, оставив все на волю случая. Да и испытанный вчера страх тормозил меня, Натан четко дал понять, что с ним шутить не стоит.
Мужчина внимательно следил за мной. Мы позавтракали.
— Маргарита, я сегодня опять до вечера, завтра обещаю, что поиграем вместе.
— Хорошо, папочка.
— Пойдем, проводишь меня, — подхватив на руки дочку, мужчина вышел из комнаты.
Лиза уже тут как тут, откуда столько энергии у этой девушки. Я начала помогать убирать со стола, мне нечем заняться.
— Сиди, я сама…
— Не зря же ты меня одела в форму…
Лиза засмеялась.
— Другой одежды не было. Научи меня драться. Мужчины только и говорят о твоей физической подготовке.
— Зачем тебе это? Тебя обижают?
— Нет, что ты. Просто, чтобы уметь.
— На это ушел не один год усиленных тренировок. Если хочешь могу научить некоторым приемам.
— Да! Когда приступим?
И где, интересно, у нее зашит дополнительный аккумулятор.
— Кроме тебя еще есть домработницы? Я никого не видела.
— Да, еще трое женщин, они работают незаметно, не попадаясь на глаза. Это желание Василисы Витальевны.
— Это мама Маргариты?
— Да…
Знает ли Лиза почему я здесь? Скорее всего нет, учитывая наше общение.
Маргарита весело забежала в гостиную.
— Пошли купаться!
— У меня нет купальника.
— Я могу отдать свой, новый, купила на распродаже, но ни разу так и не одела.
— Да, — радостно захлопала в ладоши девочка.
Лиза принесла в мою спальню свой новый купальник, еще с неотрезанным ценником. Ярко-зеленый раздельный купальник с мягкими чашечками без бретелек. Раз меня здесь держат как куклу для ребенка, то я и буду играть, удовлетворяя потребности ребенка.
— Ты с нами? — переодеваясь, спросила я.
— Мне нельзя.
— Кто запрещает?
— Мы подписывали трудовой договор. Обслуживающий персонал не имеет права купаться в бассейне. За это штраф, даже уволить могут.
— Хозяев нет, никто тебя не уволит. Я никому не расскажу.
— Не знаю…
Купальник сел идеально, чашечки плотно прилегали к груди, крепясь на теле силиконовой лентой. Я зашла к Маргарите, помочь переодеться. Девочка выбирала купальник из большого многообразия различных моделей. Общими усилиями мы остановились на ярко-розовом сдельном купальнике с рисунком фламинго. Я помогла переодеться и заплести пушистые непослушные волосы в косичку. Свои косички закрепила на макушке.
— Я тоже хочу такой рисунок, — разглядывая татуировку, произнес ребенок.
— Нарисуем, — улыбнувшись ответила я.
Мы спустились к бассейну, Лиза принесла надувные нарукавники для Маргариты. Столько счастья приносило ребенку баловство в воде, плескаясь, ныряя и догоняя друг друга, мы не заметили, как летит время.
— Маргарита Натановна, скоро начнутся занятия, надо успеть переодеться, — прервала наше веселье Елизавета.
Девочка приуныла.
— Не переживай, я буду ждать тебя у бассейна.
Лиза забрала Маргариту, я расположилась на лежаке, принимая солнечные ванны.
— Как дела? — послышался мужской знакомый голос. Саша сидел на соседнем лежаке.
— Тебе мало разбитого носа?
— Вчера ты не казалась такой смелой.
Жуткие воспоминания вчерашнего вечера всплыли в голове.
— Опять будешь за мной ходить? — не желая развивать неприятную тему, спросила я.
— Нет, теперь в этом нет необходимости. Ты все поняла наглядно, что тебя ждет, посмей ты снова убежать, — уверенно ответил мужчина.
И он был прав. Я пыталась не показывать, на сколько меня это испугало, что больше попыток предпринимать не буду.
Время пролетело быстро, мы почти весь день провели у бассейна. После плотного обеда Маргарита уснула на лежаке, не в силах противостоять нахлынувшей усталости.
— Василиса Витальевна это бы не одобрила, — показывая на спящего ребенка, укрытого сухим полотенцем, сказала Лиза.
— Что в этом страшного?
— Она воспитывает дочь… — слезы проступили на глазах Елизаветы, понимая, что больше свою хозяйку в живых она не увидит. — Воспитывала как принцессу, что все должно быть правильно, спать на кровати, кушать только приборами, не показывать своих чувств, всегда оставаться спокойной…
— Но ребенок не кукла, — возмущенно перебила ее я. — У ребенка должно быть беззаботное детство с шалостями и небольшими капризами.
Елизавета пожала плечами, смотря как сладко спит Маргарита.
Наступил вечер. Мужчины, уехавшие на похороны, еще не появились. По просьбе Маргариты, я направилась с ней в спальню почитать сказку перед сном. Я помогла ребенку почистить зубы и умыться. Переодевшись, девочка легла в кровать.
— Я так соскучилась по маме… Папа сказал, что она уехала по каким-то важным делам… Неужели эти дела важнее меня?
— Не говори так Маргарита, — сердце больно сжалось. — Она очень тебя любит.
Как донести ребенку о смерти, не сломав ее психику? Я не знаю. Такую ответственность не хочу брать на себя. Предполагаю, что они для этого и занимаются с психологом.
— Меня Людмила Львовна спрашивает, что я испытываю, когда играю или рисую… Мне нравится играть с тобой. Сегодня был замечательный день, так весело мы играли в воде. Я об этом рассказала.
Я гладила волосы ребенка, столько нежности в этом крохотном создании, столько доброты и любви к миру. Она еще не знает, как бывает жестока взрослая жизнь. Все те мечты, которые мы так нежно храним в своем детском сердце, в надежде, что они непременно сбудутся, взрослея, безжалостно разбиваются о реальность. Я рассказывала ей интересные истории из своего детства, истории о своей сестре, стараясь отвлечь ее внимание от грустных мыслей. Ребенок уснул, я тоже почти уснула, но меня разбудила Лиза, подойдя и наклонившись ко мне.
— Тебя хочет видеть Натан Артурович в своем кабинете.
Я очень медленно встала, пытаясь не разбудить ребенка.
— Я с ней посижу, если вдруг проснется, — сказала Лиза.
Спустившись на первый этаж, я медленно подходила к двери, где меня ждал он. Волнение пробежало по телу. На меня это не похоже, я никогда не переживаю, особенно перед мужчинами, всегда с ними хладнокровна.
— Заходи, — услышав звук открывающейся двери, не оборачиваясь, произнес он.
Я зашла и села на отодвинутый стул, специально приготовленный для меня. Мужчина сидел напротив, держа в руках стакан со светло-янтарной жидкостью, одетый в белую футболку и темные льняные брюки. Всегда безупречно белая одежда, будь то футболка, рубашка или поло, идеально выглаженная. Трехдневная щетина придавала особый шарм этому мужчине, заставляя задержаться на его лице, бездна голубых глаз прожигала насквозь.
— Виски или коньяк?
— Не пью.
— Я не спрашивал пьешь ты или нет… Разговор у нас будет долгим.
Мужчина встал и направился к своему бару. Аура власти и мужской силы тянулась за ним. Через некоторое время Натан протянул мне стакан виски, на дне которого лежали специальные камни для охлаждения напитка.
— Пей!
Я сделала глоток. Приятный вкус, без горечи, благородный и дорогой виски.
— Ну что, Снежана Горохова, тридцать один год, девочка, выросшая в детском доме. Ничего не хочешь мне сказать?
Я поперхнулась, он назвал мое имя, данное при рождении. Увидев мое изумление, он показал глазами на папку, лежащую на столе.
— Здесь вся информация о тебе… Не хватает только нескольких деталей. Что заставило тебя сменить фамилию и имя? Моим людям это никак не удалось найти, как бы они не старались.
— Просто, мне так захотелось, — от части я сказала правду.
— Не ври мне…
— Ты же все знаешь… Вот и найди правду, — не желая копаться в своем прошлом, ответила я.
Глаза Натана потемнели, наливаясь яростью, ему редко отказывают, еще так нахально. Он поставил стакан на стол. Резким движением схватил меня за шею, развернув к себе спиной. Его сильная рука перегнула меня через стол, я опрокинула стакан на пол, разлив виски.
— Не хочешь говорить по-хорошему? — поднимая подол платья и оголяя ягодицы, спросил он. Его ноги раздвинули мои на ширину плеч. Прижимая одной рукой за шею к столу, а второй бесцеремонно гуляя по бедрам и ягодицам, он наклонился к моему уху. — Чего ты так боишься, Снежана?
Я не могу сопротивляться, скованная его тяжелым телом и сильными руками. Страх подступил к горлу, не давая дышать полной грудью.
— Пожалуйста, Натан, не надо…
— Чего ты боишься? — залезая в трусики, спросил он.
— Быть изнасилованной, — рыдая, произнесла я.
Его цепкие руки ослабили хватку. Мужчина отступил, садясь на свой стул. Я медленно, рыдая навзрыд, опустилась на пол, прижав колени к груди. Мужчина принес еще один стакан виски.
— Пей, — грозно сказал он, протянув его мне.
Я пригубила виски, в надежде хоть как-то успокоиться. Обжигающая жидкость приятно прокатилась по горлу, немного заглушив рыдания.
— Тебя изнасиловали?
Я подняла свой заплаканный взгляд на него. Я никому об этом не рассказывала, только директору детдома, в надежде получить помощь и добиться правосудия. Но выхода нет, он не оставит меня в покое, пока не вывернет мою душу.
— Мне было двенадцать лет, нас с сестрой отправили в детский дом, лишив родительских прав родителей за вечную пьянку и не подходящие условия жизни для детей.
Мне тяжело давались воспоминания этого события, как будто снова проживаю этот страх и отчаяние. Натан внимательно слушал, я встала с пола и села на стул, уйти от разговора не получится.
— Трое ублюдков в новогоднюю ночь, когда все работники детдома бухали в кабинете, затащили меня в подсобку и… — не закончив предложение, я остановилась, пытаясь перебороть подступающую дрожь в голосе, сделала два глотка виски.
— Трахнули тебя по очереди…
Это слова больно вонзились в меня как нож. Бессердечный мерзавец.
— Я на следующий день рассказала все директору, Тамаре Аркадьевне. Ей было все равно, она готовилась к конкурсу лучший руководитель детского дома, это дело она предпочла замять, а меня заткнуться и не вспоминать, а то будет хуже. В тот момент я поняла, что никто не поможет тебе, что твои проблемы — это только твое дело. Я хотела покончить собой, из петли меня сняла психолог, заглянувшая в детский туалет. Я больше никому и никогда не рассказывала эту историю. Я была в отчаянии. Со мной долгое время работала Евгения Сергеевна, психолог, сумевшая немного привести меня в чувства. Свою сестру я очень берегла, опасаясь, что ее ждет такая же учесть. Оказалось, что многие девочки тоже были изнасилованы этой троицей, но все молчали, боялись кому-то рассказать. Я очень быстро повзрослела морально, зачерствела внутри. Ни любви, ни тоски, ни жалости…
Натан внимательно слушал каждое мое слово, не отводя от меня глаз.
— Что потом?
— Через год мою сестру удочерили иностранцы, жизнь потеряла для меня смысл. Инна Владимировна, пришедшая к нам новая воспитательница, все душой полюбила меня, став для меня второй мамой и ангелом-хранителем. Она помогала мне в моих просьбах. Я серьезно увлеклась боевыми видами искусства, сначала изучала книги, потом занималась сама. Инна выбила для меня место в местной спортивной школе. Это стало моей отдушиной. С этими ублюдками я поквиталась, успела вырезать одному крест на лбу, второму распороть щеку, только третий успел убежать. Паспорт я получила уже на имя Жанны.
Мой голос становился все холоднее, слезы отступили, больше я не покажу свою слабость, не доставлю ему такого удовольствия.
— Отпусти уже это, — резко подвинув рукой мой стул к себе, произнес мужчина, находясь близко к моим губам. — Я видел в твоих глазах страх, когда мои парни утащили тебя. Это был не просто страх физической боли, а что-то глубже, больнее. Ты вечно будешь с этим жить?
Действительно, мне стало немного легче, распахнув двери души, я выпустила всю эту гниль, годами сидевшую глубоко внутри. Виски приятно расслабил тело. Передо мной сидел мужчина, которому удалось вытащить из меня занозу, периодически напоминающую о себе. Я испытывала к нему неопределенные чувства, с одной стороны, я его боялась и ненавидела, с другой, на животном уровне, меня к нему тянуло. Красивый, сильный, брутальный мужчина.
— Поэтому ты так изуродовала себя? — трогая мои волосы и проведя большим пальцем по губе с пирсингом, спросил он.
— Тебя это не касается! — отодвигаясь от него, ответила я, вдыхая аромат его тела, смешанный с духами.
— Еще как касается! Я пытаюсь понять, что такого нашла в тебе Маргарита, подпустив к себе так близко.
— Потому, что у нее нет детства! Одни взрослые указания, что делать и как! Ей нужен друг, простой друг.
Услышав эти слова, мужчина сжал руку в кулак. Я задела его за живое.
— Своего ребенка воспитывай, а для начала роди!
— Не хочу… И не могу… — тихо произнесла я.
Еще в подростковом возрасте на плановом медосмотре, врач-гинеколог поставила мне диагноз — бесплодие, не знаю на каком основании, но меня это не беспокоило. Возможно, из-за пережитой психологической травмы, хотя менструальный цикл со временем нормализовался и месячные приходили без задержек. Ненавидя мужской пол, я нисколько не переживала, выходить замуж точно не собираюсь, рожать тем более.
Взгляд мужчины оставался спокойным, наверняка, и эту информацию он уже раздобыл. Хотелось сделать ему также больно, как он… Копаясь в моих воспоминаниях, он затронул оголенные провода моей души, заставил снова пережить этот ужас, который я так долго безжалостно затаптывала, пытаясь превратить в пыль.
— И я до сих пор не знаю кто убийца. А если ты водишь меня за нос, ты очень сильно пожалеешь!
— Что ты сделаешь? Изнасилуешь? — я уже готова сорваться и влепить ему пощечину.
— А ты этого желаешь? — уголки губ приподнялись, делая взгляд Натана хитрым.
— Нашел во мне слабое место и козыряешь этим? — уже переходя на крик, нервно сказала я. — Выходи на ринг!
— С большим удовольствием! Через пять минут жду тебя в клетке!
Я в быстром темпе вышла из кабинета, направляясь в спальню, где Лиза еще утром принесла чистую спортивную одежду. Как хотелось растоптать этого мерзавца, причинить хоть какую-то боль… Пусть это будет физическая боль.
Натан уже ждал меня в клетке, разминаясь, заставляя мышцы всего тела напрягаться. Безукоризненное тело. Я вошла, вставила капу, надела перчатки.
Мы начали двигаться по кругу, присматриваясь друг к другу, хитрая улыбка не сходила с его лица. Так и хочется дать по морде. «Жанна спокойно, сохраняй хладнокровие, не иди на поводу эмоций» — говорила я сама себе. Он сканирует мою тактику, приближаясь ко мне для первого удара. Пытается пробить в корпус, блок… Я наношу удар по челюсти, частично попадая в цель, от чего появляется кровь на губе, небольшая трещина. Натана это только позабавило. Удар снова в корпус, мужчина намеренно не бьет по лицу… Жалеет? Я его жалеть точно не буду. Наношу удар по ноге, попала… Больно, но не показывает.
— Ты достойный соперник, Снежана… — специально называет меня настоящим именем, пытаясь вывести из равновесия.
— Не могу сказать о тебе того же… — лукавлю я.
Мужчина видит мою фальшь, он знает себе цену, прекрасно знает.
— Пытаешься доказать всему миру, что ты сильная и независимая?
— Ты в этом сомневаешься? — подыгрываю ему.
Пустые удары, не попадающие в цель, проносятся поочередно, то с моей, то с его стороны.
— И скольких мужчин ты к себе подпустила? Неужели один Тимур удостоился твоего внимания?
Как он это узнал? Неужели наведался к нему? Кулаки сжались еще сильнее, сложнее сдерживать эмоции… Как хочется пробить ему прямо в челюсть, раз он такой смелый и самоуверенный, что даже капу не вставил, нагло разговаривает со мной. Хорошо, мой милый… Возьмем коварством. Я выплюнула капу.
— Ты хочешь взять меня здесь и сейчас? — пытаюсь отвлечь его внимание.
Я сняла перчатки и попятилась назад к сетке, пока не уперлась спиной. Запрокинула руки вверх, крепко сжимая пальцами сетку. Натан не ожидал такого поворота, чертики забегали в его глазах. Он медленно подходил, опасаясь подвоха.
— Ну же… Смелей… Возьми меня, — облизывая нижнюю губу, тихо произнесла я.
Как только мужчина поравнялся со мной на расстояние вытянутой руки, я, держась за клетку кистями, в прыжке закинула ноги ему на шею, зажимая между бедер.
— Ах, ты стерва, — хрипя, произнес он.
Теперь я полностью сидела у него на шее, пальцами впиваясь в волосы на затылке и запрокидывая голову мужчины назад. Натан сжал мои бедра руками, пытаясь ослабить хватку. Точно синяки останутся.
— Просто сдайся, Нат! — с издевкой произнесла я.
Ему просто надо постучать по моему телу три раза, признавая поражение. Нет… Не его стиль… Он опустился на колени. Похоже теряет сознание… Как же я ошиблась…
Мужчина с размаха повалился вперед, сильно ударив меня спиной о пол и придавив весом своего тела. Больно… Дыхание сбилось от удара, хватка ослабла, чего и ждал Натан, резким движением высвобождаясь от удушающего приема. Мужчина прижал меня сверху, не давая возможности шевелиться. Тяжело дышать, кашляю, пытаясь восстановить дыхание, он тоже.
— Хитрая сучка, — сбивчиво говорит Нат мне в ухо, еще не восстановившись полностью.
— Слезь с меня.
— Ты хотела, чтобы я тебя трахнул, — его глаза загорелись, он поднялся на локти, находясь в доминирующем положении.
— Предпочитаешь сорвать одежду или мне самой раздеться, — зная, что он этого не сделает, играю с огнем.
— Осторожней со словами, девочка!
Натан поднялся. Вдох полной грудью.