Две недели пролетели, как один миг. Две недели абсолютного концентрированного счастья, где были только мы втроем. Это кажется безумием, но уровень моей тревожности снизился, я больше не вздрагивала от каждого телефонного или дверного звонка. Уверовала, что дальше всё будет становиться только лучше. Что Сергей прав — мы справимся абсолютно совсем, главное держаться друг друга и не опускать рук.
Тимке совместное времяпрепровождение тоже пошло на пользу. В какой-то момент я стала подмечать, что он больше не сторонится Сергея так рьяно. Даже разговаривает с ним, больше не хмуря свои бровки-домики.
Постепенно ребенок оттаивал. Мы вместе гуляли в парке, где в тире Сергей выиграл Тимофею огромного мягкого медведя, поедали вкусную пиццу, смотрели комедии, сидя в обнимку на диване в гостиной. Мы становились семьей. И это не могло не радовать меня.
— Дядя Сережа уже ушел? — спрашивает Тимофей, громко зевая.
— Ага. Рано утром, — киваю, поставив перед ребенком тарелку с блинами. — Чай или молоко?
— Молоко.
Подогреваю стакан молока, добавляю в него ложку меда и, дождавшись, когда сладость полностью растворится, переливаю напиток в чашку.
— Чем займемся сегодня? — отдаю Тиме молоко и присаживаюсь напротив, невольно любуясь с каким аппетитом дитё уминает мои блины.
Тимофей пожимает хрупкими плечиками, засунув блин за щеку и, задумчиво его прожевав, выдает:
— Я хотел предложить зоопарк, но как мы туда пойдем без дяди Сережи?! Он же обидится.
Я представляю, как Царёв дует губы и глотает горькие слезы, только потому что его не взяли с собой в зоопарк и едва скрываю рвущийся наружу смех.
— Думаю, что дядя Сережа как-то переживет.
День проходит в суматохе. Мы прохаживаем несколько километров по зоопарку, останавливаясь у каждого вольера, где Тима со всей старательностью пытается прочитать описание того или иного обитателя. Местами ребенок заикается, делает ошибки, но упрямо отказывается от помощи и самостоятельно изучает текст на табличках. Наскоро перекусив в кафе, мы продолжаем свой путь в царство животных, спохватившись лишь когда часы показывают без десяти четыре.
Уже на подъезде к дому меня начинает тревожить странное чувство неизбежности. Я болтаю с Тимой, в попытках отвлечься и погасить в себе неуемную тревогу, но нервозность скрыть никак не удается. То и дело я подолгу стою на светофоре, заставляя нервничать остальных участников дорожного движения, пропускаю поворот к дому и едва ли не нарываюсь на штраф.
Понимаю, что причин для такого нервоза пока нет и с ребенком в машине стоит быть внимательнее на дороге. Но все же, как только мы приезжаем к дому, я осознаю, что моя интуиция была как нельзя права, ведь повод для беспокойства уже ждал меня у двери.
Виктория была прекрасна. Высокая, стройная с роскошными светлыми волосами и улыбкой на миллион долларов. Именно такая и должна быть рядом с Сергеем. Красивое дополнение к успешному мужчине.
Тима бегущий впереди резко тормозит, вовсю разглядывая непрошенную гостью. Хмурит лоб, сжимает губы в тонкую ниточку и бросает на меня волнительные взгляды.
«Все хорошо» — пытаюсь сказать ему глазами, но прекрасно понимаю, что ничего хорошего больше не будет. С этого вот самого момента.
— Виктория, — приветствую девушку. — Чем обязана?
— Даже не пригласишь? — ядовито скалит она свои белоснежные зубы в улыбке.
— А нужно? — открываю входную дверь, жестом пропуская Тимофея в квартиру и спешно закрываю её обратно. — Думаю, мы и здесь прекрасно поговорим. Ты ведь для этого здесь?!
— Что ж, — Вика сцепляет руки в замок перед собой и обведя меня взглядом с ног до головы, хмыкает. — Если ты так хочешь посвятить всех в то, как ты увела чужого мужчину, я не вправе тебе мешать.
— Я никого не уводила. Он сам пришел, — развожу руками я. — В конце концов, он взрослый мальчик и сам умеет принимать решения.
— Какая ты жалкая, — ухмыляется эта стерва. — Правда, Яна. Мне даже жаль тебя. Эти глупые твои попытки удержать мужика ребенком, да еще и чужим. Это же надо. Своего уберечь не смогла, так с чего ты решила, что этому сможешь что-то дать? Твой сын умер из-за тебя. Тебе теперь жить с этим.
— Замолчи, — шиплю я, сживая руки в кулаки.
Змеи сомнения и горечи поднимаю голову, оплетая меня изнутри. Я думала, что избавилась от них. Думала, что убедила себя в том, что смерть Саши не моя вина, но слова этой гадины, подобно яду впитываются в мою кровь, разносятся по кровотоку, опаляя органы огненной лавиной.
Мой сын, мой Сашенька. Чтобы я не делала тогда, этого явно было недостаточно. Я сама виновата. Сама…
— А я ему наследника рожу совсем скоро, — ладонь блондинки скользит на плоский живот. — Как думаешь, кого он выберет, а? Бывшую с приблудой или своего родного ребенка? Плоть и кровь.
— Ты…? — рот пересыхает от волнения, язык прилипает к небу и напрочь отказывается произносить то, что и так пульсирует у меня в голове, обжигая своей неизбежностью.
— Да. Я беременна.
Сердце разрывается в груди, подобно взорвавшейся бомбе. Ранит осколками внутренности, заставляет корчиться в агонии душу. Мне бы завыть, сквозь плотно сжатые зубы, но Виктория только этого и ждет. Упивается моей безысходностью, давит на те самые болевые точки с садистским наслаждением. И я не могу ей ничем противостоять. Потому что она права. Я не удержу Сергея чужим ребенком, да и держать никогда не стану. Рано или поздно, мы придем к тому, что я попросту испорчу его слаженную жизнь. Жизнь, где до меня у него не было никаких сложностей. Жизнь, где он был героем лишь по факту своего существования.
— Уходи, — хриплю я. — Я тебя услышала.
— Как здорово, что мы поняли друг друга, — улыбается бывшая невеста Сергея.
Хотя в свете последних событий, далеко не бывшая. Будущая. Возможно не жена, но стопроцентно мать его ребенка. Родного ребенка…. Ребенка, которого она уж точно убережет, в отличие от меня.
«— Ты плохая мать, Яна. И жена паршивая, — голос матери звучит из динамиков ноутбука. — Радуйся, что Сергей всё еще не бросил тебя. Хотя был бы прав.
— Хватит, мама, — шепчу, едва дыша из-за непролитых, плещущихся где-то на дне глаз, слез.
— Хватит, мама, — перекривляет меня изображение родной матери. — Подумала бы лучше, как мужика удержать. На тебя смотреть невозможно. Кожа да кости.
— Сашенька болеет, ты же знаешь. Мне не до внешнего вида, — парирую я.
— Не перекладывай с больной головы на здоровую. В этом только твоя вина. Следить надо было лучше за ребенком.
— Мама!
— Ты же знаешь, что я права, Яна. Я всегда права.»
17.2. Яна
«Мне останется сердце на память
А я уже привыкаю, как жить без тебя
Нет, я правда тебя отпускаю
Отчаянно понимаю, так дальше нельзя»
Светлана Лобода — Лети
Яна
У него будет ребенок. Этого следовало ожидать. Он ведь для чего-то жил с ней, строил планы, планировал свадьбу. А я…Я бывшая несчастная жена с приблудой в комплекте. Так кажется она сказала?! Жалкая, растоптанная, чужая.