На негнущихся ногах я захожу в квартиру и сразу же натыкаюсь на неподдельное волнение, плещущееся в глазах ребенка. Лишь только это беспокойство, заставляет тянуть онемевшие губы в улыбке и мастерски делать вид, что разговор с невестой Сергея меня вовсе не волнует.
Скоро готовлю ужин, кормлю Тимку, убираю лоток за котом. Занимаю себя обычными повседневными делами, то и дело взглядом возвращаясь к полуразобранному чемодану с вещами Сергея.
Всё как-то некогда было его разбирать. То разборки с папашей Тимы, то кот, то еще что-то. Так и стоял он в углу гостиной, ожидая своего звездного часа.
— Я дома!
Он приходит поздно. Ближе к вечеру отписывается, что задерживается на работе, заканчивая предложение смайликом в виде сердечка, а я малодушно игнорирую его сообщение, смахивая уведомление. Мне надо собрать себя по частям и сделать то, что должна была сделать с самого начала. Отпустить его на все четыре стороны. К невесте и ребенку.
— Что на ужин? Ужасно голоден. Представляешь….- он что-то говорит, но в моей голове сплошной белый шум и больше ничего.
Сижу почти неподвижно. Смотрю, как он ставит чайник и до боли сжимаю кулаки, ногтями впиваясь в кожу. Такой родной и знакомый, он задумчиво чешет затылок, заглядывая в холодильник, а затем поворачивается ко мне и бледнеет.
Я знаю, что он видит. Ту самую старуху из зеркала. Ту самую ледяную статую, которая заставила уйти его в прошлый раз. Ту самую Яну, которой я и должна быть. Холодной и мертвой изнутри. Потому что только такая «я» смогу его отпустить.
— Сегодня приходила твоя невеста… — отвожу взгляд к окну и замолкаю.
«А я ему наследника рожу совсем скоро…» — как на повторе звучит её мерзкий голос в моей голове.
— Вика? Зачем? Что она хотела? Яна! Посмотри на меня, пожалуйста. Зачем приходила, Вика? Что она сказала тебе? — он приближается неумолимо близко, хватает мои ледяные руки в плен своих горячих ладоней. Я не сопротивляюсь. Не могу. Господи, я ведь люблю его. Такого вот резкого, дурного, моего пусть и бывшего мужа.
— Она ждет от тебя ребенка. Плоть и кровь.
— Что? Какого к чертям собачьим ребенка? — Сергей на взводе. Отскакивает от меня на несколько шагов, меряет пространство комнаты, как запертый в клетку хищник, зарывшись пальцами в густую шевелюру. — Даже если так. Это ничего не меняет между нами.
— Это всё меняет, Царёв, — встаю из-за стола, отхожу к окну и обхватывая себя двумя руками в пустых попытках согреться. — У тебя будет семья.
— Ты моя семья! — рычит он за спиной и больно хватает меня за плечи. И мне, наверное, стоит возмутиться, но эта боль дает силы довести задуманное до конца. Он должен уйти.
— И Тимка?
— Что? При тут Тимофей?
— При том, что он неотъемлемая часть меня. Есть и будет. Это мой ребенок, но не твой. И я прекрасно понимаю, что ТВОЙ ребенок будет тебе гораздо дороже чужого. Она родит тебе малыша, вы поженитесь и создадите ячейку общества. Ты начнешь жизнь с чистого листа. Исправишь все то, что мы не смогли исправить. Понимаешь?
Я смотрю на его отражение в окне. Боюсь повернуться и заглянуть в глаза. Увидеть в них себя и вновь утонуть в этом сладком омуте, оттаивая в его горячих руках, которые кажется даже через одежду, оставляют глубокие ожоги на моих плечах.
— Какую же чушь ты несешь, Яна, — вздыхает он, носом зарываясь в волосы на затылке. — Просто невероятную. И если в прошлый раз я тебе поверил, то сейчас этот номер больше не пройдет. Я уже начал жизнь с чистого листа, когда вернулся к тебе. Чтобы ты не говорила и как не гнала. Я не уйду.
— Но ты должен…
— Кому? Кому и что я успел задолжать?
— Первоочередно своему ребенку и его матери.
— Это еще надо выяснить, — тянет Сергей. — Существует ли ребенок на самом деле. И даже если все сказанное ей правда — я согласен выплачивать алименты и брать его на выходные. Где один, там и двое. Всегда можно найти выход, Яна. Если есть желание его искать, а не прятаться от проблем. Мы уже разрушили свои жизни однажды. Я не хочу повторения.
— А я не хочу, чтобы ты жил со мной из жалости. Чтобы воспитывал чужого для тебя ребенка. Чтобы в конечном итоге возненавидел меня за свою разрушенную жизнь!
— Только в этом дело? В том, что Тимка мне не родной? Это тебя пугает? Родим родного. В конце концов, мы ведь хотели второго ребенка до того, как Сашка заболел.
— Нет, — дрожащими губами еле слышно говорю я. — Не будет больше никаких детей. Никогда.
Снова пройти через этот ужас? Прикипеть всей душой, а затем потерять? Не уберечь? Нет! Только не это. Я не готова подарить новую жизнь, обрекая ее на страдания. Ведь всё может повториться и этого я уж точно больше не переживу.
— Уходи. Пожалуйста, просто уходи.
Мелкая дрожь сотрясает моё тело. Я впиваюсь ногтями в предплечье, ощущая, как Сергей отстраняется и моё тело моментально окутывает холод. А внутри бушует вьюга, заметает там, где совсем недавно была оттепель. Больно. Как же больно и страшно. Страшно, что он уйдет, пусть я вновь вынудила его это сделать. Собственноручно отдала другой, надеясь, что именно она сможет подарить ему счастье.
— Я вернусь завтра, когда ты успокоишься, и мы сможем нормально поговорить. Завтра, Яна. На сей раз я не отступлюсь от тебя.
Хлопает входная дверь и квартиру окутывает оглушающая тишина. Я опускаюсь на пол и закрыв рот ладонью, стараюсь рыдать, как можно тише, но громкие всхлипы то и дело, разносятся эхом по комнате. Я сломана, выжата, выпита до самого дна.
— Не плачь, — тихий голос, заставляет поднять заплаканные глаза.
Окутанная ореолом света на пороге стоит темная детская фигура. Она неуверенно переминается с ноги на ногу, но потом, все же решив что-то для себя, подходит совсем близко. Садится рядом и обнимает меня. Да так крепко, что я диву даюсь, откуда столько сил в тщедушном тельце.
— Дядя Сережа хороший. Он обязательно вернется. Только не плачь.
18.1. Яна
«А в памяти кружатся кадры, ссоры, истерики
Почему любовь еще бежит по артериям?
Знаю, точно от любви боль настанет
Но неизбежно к тебе так тянет»
Юлианна Караулова — Сильная
Яна
— Папа, лови!
Маленькая девчушка с двумя забавными хвостиками на макушке прыгает со ступенек высокого крыльца, чтобы в одну секунду оказаться в крепких и надежных объятиях отца. На вид ей года четыре. В своем пышном розовом платье с огромным бантом на пояснице и светлыми локонами, она похожа на самую настоящую принцессу из сказки.
В отцовских объятиях не страшно. Она счастливо улыбается и, обхватив маленькими ладошками, покрытые густой темной щетиной мужские щеки, оставляет невесомый поцелуй на его носу, после заливисто смеясь. Ей весело и спокойно. Её мир целостный и состоит из ярких красок.
Я стою в тени деревьев, оставаясь незамеченной. Наблюдаю за идиллией и сердце омывается кровавыми слезами. Стонет, рвется изо всех сил, чтобы пусть всего лишь на миг, но прикоснуться к этому теплому комочку счастья. Но я не имею на это права. Он больше не мой муж, а она не моя дочь…
Просыпаюсь от простреливающей боли в спине. Все же спать на полу в моём возрасте не лучшая из идей.
Рядом умиротворенно сопит Тимофей, подложив сложенные ладошки под голову и прижимаясь ко мне маленьким тельцем в явных попытках согреться. Бедный ребенок так и не ушел к себе, пытаясь укротить мою ночную истерику.
Воспоминания острой иглой пробивают сознание. Вика, Сергей, их общий ребенок. Всё идет, как и должно. И я уверяю себя, что именно так правильно. Ребенку нужна полноценная семья, а не сухие алименты и воскресный папа.