Автобус двигался долго, за окном уже реже мелькали огни, пошла какая-то лесопосадка, молчаливые и тёмные дома. К тому времени я успела успокоиться, и мне стало не по себе, когда я поняла, что заехала чёрт знает куда.
Наконец, автобус остановился и три человека, я была четвёртой, стали выходить. Я так поняла, что это была конечная, вокруг стояли маршрутки и длинные «гармошки» в ожидании момента отправления.
Денег у меня не было совсем, и я не знала, что сказать водителю на это. Но мне повезло. В тот момент, когда я выходила, он отвернулся и был чем-то занят. Я спокойно вышла на улицу и сразу ощутила, какой холодный воздух. Дул лёгкий весенний ветерок с востока, моя кожа на руках стала гусиной.
Я стиснула себя руками и огляделась.
С одной стороны от дороги был пустырь, справа от неё — высотные дома. Двинулась я, конечно, к высоткам. Вокруг не было ни души, дорога пустынна. Только автобусная остановка была освещена.
Обогнув девятиэтажку, я пошла вдоль неё.
Перед дверьми в подъезд тускло горели фонари, и ничего от них не было видно. В глубине двора стоял кирпичный дом, много выше девятиэтажки, наверное, в нём было шестнадцать этажей. Железная дверь в одном подъезде была открыта и заблокирована кирпичом, домофон давно не пищал. Вокруг дома стояли легковые машины почти вплотную, потому что не все имели гаражи или места на стоянке.
Я перешла через узкий дворик, хотелось хоть немного погреться в подъезде. Зайдя туда, я прислушалась. Было тихо. И тепло. Я блаженно прикрыла глаза и содрогнулась всем телом. Пока шла, успела сильно продрогнуть.
На первом и втором этажах мне показалось довольно прохладно, и я поднялась на четвёртый для верности. Пока шла — согрелась.
На лестничной площадке было светло, пластиковые окна не пускали сюда весеннюю свежесть. По-всему было видно, что дом этот не для простых смертных. Поэтому я даже могла не сомневаться — пол здесь в подъезде чище, чем у тёти Люси — в квартире.
Подумав об этом, я села на верхнюю ступеньку лестницы так, чтобы видны были двери квартир на этаже. Если что, я встану и беззаботно спущусь. Просто поздняя гостья. Но, похоже, дом отдыхал, и мне нечего беспокоиться.
Я прислонилась боком к стене и старалась не думать о том, что произошло. В глубине души мне было не по себе. Совсем незнакомый город, и я вдруг здесь — в этом глухом районе, не знаю даже где, и что делать дальше.
Я была в тупике. Но я научила себя думать иначе: «Сейчас мне хорошо, а завтра посмотрим».
Да, сейчас мне было хорошо. В том плане, что хоть не холодно. И не течёт с неба за шиворот.
А вообще, я сильно устала от этого всего. Хотелось нормальной жизни, как у всех. Не говоря совсем о свободных людях на мотоциклах, которые сегодня меня заставили почувствовать свою ущербность. Я превратилась в беспризорника, кто бы мог подумать! Весь день на улице, греюсь в подъезде, неодета, голодна…
Я попыталась расслабиться и не нагружать себя ненужными мыслями. Зачем они? И так невесело.
Через несколько минут в квартире этажом выше я услышала приглушённые крики, потом что-то с грохотом разбилось, два странных хлопка и несколько секунд тишины. Вдруг дверь резко распахнулась, и я не успела отреагировать и даже встать, как по лестнице уже спускалось несколько мужчин. Один держал в руках пистолет. Все как один были в чёрных коротких кожаных куртках.
Я немного привстала и вжалась в стену, глядя на них огромными глазами. Один из них держал чёрный целлофановый пакет и совсем не обратил на меня внимания, когда пронёсся мимо. Я же смутно догадывалась, что лучше бы мне сейчас превратиться в штукатурку.
Второй, который бежал (летел через три ступеньки), остановился, как вкопанный, когда увидел меня. Все остальные тоже из-за него приостановились.
Всё происходило мгновенно, я даже подумать не успела и только помню совершенно дикие глаза этого остановившегося.
— Ты что здесь делаешь? — сквозь зубы произнёс он.
Я в доли секунд поняла, что лучше не врать про позднюю гостью. У одного из них был пистолет всё-таки.
— Здесь тепло, — совершенно не своим голосом произнесла я.
Тот обернулся к остальным. Это была настоящая немая сцена. Первый, с пакетом, был уже где-то внизу. Я же боялась смотреть на остальных, стоящих вверху на лестнице, как чёрные стражи.
— Заведи её туда, — сказал с безумными глазами и взял меня сзади за майку, как котёнка, пихнул к стражам на лестнице.
Кричать мне в голову не пришло, десятым чувством я понимала, что это глупо и смертельно. Сейчас происходило что-то страшное. Пострашнее Антона и липкого пятна на джинсах.
Кто-то схватил меня за плечо и рванул вверх по лестнице, говоря:
— Не бойся, там теплее, чем здесь.
Я подняла глаза — в правой руке он держал пистолет с глушителем. Раньше я никогда не видела его, только в кино. Мне стало ещё страшнее, дышать я забывала.
— Стой, зачем сразу так. По-моему, на сегодня хватит.
Тот, кто говорил, оказался последним, стоящим на самой верхней ступени. Его интонация мне показалась очень волевой и властной. Я подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он совершенно спокойно смотрел на меня сверху вниз. Было что-то в его лице такое, что я поняла — он здесь главный.
— Пойдём с нами, — коротко бросил он мне и взял за локоть. Не сильно, но безоговорочно.
Тот, что был с пистолетом, отпустил моё плечо и отступил на шаг.
Я чувствовала себя маленькой птичкой в лапах кота, которому вдруг вздумалось поиграть со мной.
Все мы молча и быстро спустились вниз.
Тёмная машина на улице ждала их. Мы сели в неё, и она рванула с места. Главарь меня посадил рядом с собой. Как только я оказалась внутри, я до конца осознала, чтосо мной произошло. Я даже боялась пикнуть, не то, что сделать попытку убежать.
Я поняла, что стала свидетелем и по прихоти главного — жива. У меня даже возникла очень далёкая мысль — мечта, что всё это мне снится, и я скоро проснусь на узеньком диванчике у тёти Люси.
На этого главного набросился сразу тот, с безумными глазами.
— Ты очумел что ли, Стас? Что мы теперь с этой девчонкой делать будем? Её же папа с мамой хватятся, менты будут искать.
— Остынь, не будут. Она будет с нами.
— Чего? Да ты посмотри на неё — она же дитё ещё, ей лет тринадцать — четырнадцать.
— Сколько тебе лет? — спросил у меня главный, он же Стас, я так поняла. В его голосе на этот раз был металл.
— Семнадцать, — тихо ответила я.
— Что ты в подъезде делала?
— Зашла погреться.
Он демонстративно оглядел мою майку, грязные, стянутые на затылке волосы.
— А что, больше негде? Где ты живёшь?
— Я убежала от тёти. Тут оказалась случайно.
— Отлично, ты нам подходишь.
— Стас, а что скажет на это Вадим?
Он долго молчал, прежде чем ответить.
— А что бы ты ему говорил о лишнем трупе в 104-й? Ничего?
На этот раз молчал с безумными глазами. Потом я узнала, что его называют все Патрик. И что он меня сразу невзлюбил.
Ехали мы долго, больше никто ничего не говорил. Стас смотрел в окно, и я его могла украдкой разглядеть.
Когда мы шли, я со страху не запомнила его лица, а только то, что роста он был не слишком высокого, ну, впрочем, я-то всё равно ему была ниже подбородка, нечего и говорить. Тёмные, коротко стриженые волосы, сбоку и сзади почти сбрито. Запомнились ещё его глаза. Серьёзные и властные. Не знаю, какого цвета, но тогда показались тёмными.
Сидя в машине, я чувствовала, как страх понемногу уходит, а паника нарастает.
Меня везут в абсолютно незнакомое место пятеро мужчин, и я смутно догадывалась, что ничего хорошего они мне не сделают, а только мучить будут. Всё крутилась мысль, что это похуже ёрзаний Антона.
Наконец, машина проехала через какие-то ворота и остановилась.
Стас вышел и (странно!) подал мне руку. Я вылезла и мельком увидела, что мы стоим во дворе какого-то большого трёхэтажного дома.
С неба накрапывал дождь.
— Пойдём, — тихо сказал он, закрывая за мной дверцу машины. — Как тебя зовут?
— Аглая.
Он посмотрел на меня.
— Необычное имя. Ты его сейчас придумала?
— Нет, мне дала его мама.
— Ну, ладно, пусть будет Аглая.
Я оглянулась — все сопровождающие его мужчины куда-то уже делись.
Он завёл меня в дом, и я хотела разуться, но он странно посмотрел на меня, как-то непонимающе, и я передумала.
Сейчас удалось разглядеть его лицо и то, как он был одет. Ему было лет двадцать семь — двадцать-восемь, гладко выбрит, красив. И мне казалось, что он знает о своей красоте, но ему было это всё равно. Я не знаю, почему так подумала. Может, из-за того, что он был всё время хмур и как-то по-особенному чуть сжимал губы, чуть небрежно держался. Не знаю.
Тяжёлые ботинки его грубо стучали по паркету. Войдя в дом, он снял кожаную куртку и бросил её на диван в холле. Оказался в чёрной майке с коротким рукавом. Его нельзя было назвать тощим, но и толстым он не был. Он, быть может, занимался спортом. Бросилась в глаза крупная татуировка на предплечье — голова волка в огне с оскалом и злыми, прищуренными глазами.
— Сядь, — коротко сказал он мне и прожёг долгим взглядом исподлобья.
Я сильно нервничала, старалась на него открыто не смотреть. Мне почему-то думалось, что моя судьба в руках этого человека.
Я села на самый краешек дивана и уставилась в пол.
Он куда-то ушёл, клацая своей обувью. Я осталась одна.
Через некоторое время в комнату быстро вошла незнакомая мне девушка и странно посмотрела на меня, будто я была диковинное животное.
— Ты… та, которую привёз Стас? — запинаясь, спросила она.
Я кивнула.
— Пойдём со мной. Меня зовут Кристина, а тебя?
— Аглая.
Кристина никак не отреагировала на моё имя. Я пошла за ней, стараясь несильно стучать по паркету, мне казалось это кощунством. Кристина же, несмотря на то, что была довольно высокой и широкой в кости, как бы сказала моя мама (обо мне она говорила обратное, называла меня мелкозёрной), носила тонюсенькие шпильки и уверенно стучала ими по полу.
Мы поднялись по широкой лестнице с тёмно-синей ковровой дорожкой. Я за Кристиной практически ничего не видела.
Она ввела меня в небольшую комнату. Я не успела оглядеться, как она, тряхнув своими длинными светлыми волосами, сказала:
— Здесь будет твоя комната. Можешь пока принять душ. Одежду на тебя придётся потом покупать, у меня твоего размера нет. Но сейчас принесу тебе что-нибудь из моего гардероба, — она хихикнула, — безразмерное.
Она вышла и закрыла дверь, манерно выпятив подбородок.
Я обернулась. Комната была небольшой, но уютной. Прямо напротив от входной двери, через комнату, была дверь поменьше, наверное, в ванную. Слева — широкая двуспальная постель, застеленная плотным светло-коричневым покрывалом. За дверью, слева, стоял туалетный столик с зеркалом. Шкаф был от меня (от двери) что справа, перпендикулярно во всю стену. Там на дверцах тоже было зеркало, и кровать в нём отражалась. Вся мебель была цвета кофе с молоком, на полу небрежно кинут овальный бежевый ковёр.
Я боялась наступить на него своей пыльной грубой обувью на высокой подошве.
Вдруг я ощутила, что безумно хочу в туалет. До этого страх заглушал желание. В отчаянии, обойдя ковёр, я зашла в комнату ещё меньше — это оказалась не только ванная комната, но и туалет. После я умылась и посмотрела в зеркало над раковиной.
Я точно ничего не понимала. Меня притащили сюда, в этот богатый дом, сразу без разговоров дали комнату, какой у меня никогда не было и это всё из-за того, что я видела тех парней в подъезде. По всей логике я должна была бы быть там, в этой 104-й, кажется, квартире. Трупом.
Тут я начала понимать. А что, если они какие-нибудь извращенцы, у них бордель или что-то такое?
Волна нового страха накатила на меня.
«Она нам подходит», — вспомнила я.
«Одежду покупать, у меня такого размера нет».
Точно! Сейчас приму душ и меня поведут гостям для «знакомства».
Господи!
Я решила не мыться. Пусть им будет противно. Выйдя из ванной, я села на кровать и хотела немного подумать, как отсюда убежать, но в дверь постучали.
Вошла Кристина.
— Пойдём быстрее, Вадим хочет тебя видеть.
У меня затряслись колени, но спрашивать я ничего не стала.
Мы поднялись на этаж выше по лестнице и в конце коридора, открыв дверь, Кристина пропустила меня вперёд, однако сама за мной не зашла.
Сначала я ничего не увидела. В комнате был полумрак, и из-за горевшего огня в камине освещение всё время менялось и прыгало. Но через секунду я заметила мужчин, сидевших на диванах, стоящих у камина.
Я остановилась и еле сдержалась, чтобы не выскочить в коридор, так и стояла у двери.
— Вот и твоя малышка, Стас, — как-то весело сказал один, и все посмотрели на меня, замолчав. — Подойди сюда. Как ты сказал её зовут? Аглая? Интересно. Не бойся, — громче сказал он.
Это говорил мужчина, сидящий в кресле возле самого огня, довольно пожилой, одетый в какую-то свободную спортивную рубашку и спортивные же брюки.
Я медленно подошла к говорившему.
— Она храбрая, — услышала я знакомый голос Стаса, — я не слышал, чтобы она кричала. Всё молча, хоть, наверное, и боится.
— А может — нет, с чего ты взял? — усмехнулся Вадим. — Откуда ты знаешь, что она пережила до того, как оказалась у нас?
— Да, ты прав.
Я увидела его. Он стоял с другой стороны камина и, держа в руке бокал с красным вином, смотрел на меня. Его глаза сейчас были особенно глубоки и задумчивы.
Мне было странно находиться в этой огромной комнате, полной мужчин, но говорили только двое, как будто лишь им было позволено это. Все остальные только молча слушали их.
— Ты считаешь, что её можно принять в наш клуб? Ты же знаешь правила, — чуть тише добавил Вадим, при этом хитро подмигнув мне, улыбнулся.
Я стояла перед ними молчаливая, напряжённо слушавшая их разговор и не понимавшая ничего. От этого мне становилось ещё страшнее. Было ощущение, что я вижу себя со стороны.
— Она будет помогать нам, я уже всё продумал. Да сегодня и так много, где ошиблись у Зяблика.
— Да, об этом после. Ну, значит, ты возьмёшь её к себе в команду?
— Если позволишь, да, — Стас улыбнулся, и я впервые увидела его улыбку. Его лицо сразу сделалось ещё красивее. — Ты, Аглая, наверное, думаешь, что в психушку попала. Или в бордель, да?
Я побледнела, и они, увидев это, расхохотались. Но смеялись только они двое.
— Так я и знал, Стас. Бедная девчушка. Ты возьмёшь её к себе в очередные любовницы?
Они с новой силой рассмеялись. Через некоторое время Вадим сказал:
— Давно я так не смеялся. Ну, ладно, я разрешаю тебе, Стас, взять её в команду. Но впредь смотри, не делай больше таких проколов, — разом посерьёзнел он.
Повернувшись ко мне, добавил:
— Можешь идти, отдыхай, Аглая. Приятно было с тобой познакомиться.
Я не помню, как вышла оттуда, оказалась в коридоре. Там ждала меня Кристина. Она как-то нервно улыбнулась мне и повела в комнату, где я уже была. Она её назвала моей, значит она — моя.
Я осталась одна, и это меня оглушило. То, что я не в доме терпимости, уже поняла. Это сильно успокаивало. Остальное меня пока не волновало. Снова в силу вступал мой принцип жизни: «Сейчас мне хорошо, а завтра посмотрим».
Я осмотрела дверь — никаких замков на ней не было. Это мне не очень понравилось. Кристина мне положила кое-что из вещей — безразмерное. Ну, я бы так не сказала. Всё это было мне велико и болталось. Майка тёмно-серого цвета, которая, по идее, должна обтягивать, висела каким-то балахоном. Мини-юбка на резинке мне подошла, только она была чуть выше колен, а не так, как подразумевалось.
Я в ванной устроила сначала стирку своих крайне грязных вещей, а потом искупалась и сама.
Стоя под душем, я чуть не заснула, настолько расслабилась и еле-еле нашла в себе силы, чтобы выйти оттуда и лечь в постель.
Но тут в дверь настойчиво постучали, хотя на часах было 1:40.
Сон, как рукой сняло.
Я вскочила, надела на себя эту огромную майку, юбку и с мокрыми волосами, босиком, открыла дверь.
На пороге стоял Стас, чуть опираясь о косяк. Я поняла, что он был не сильно трезв, но и не пьян.
— Извини, что так поздно, но не люблю важные дела откладывать на завтра.
Он вошёл и закрыл за собой дверь.
От мокрых волос мне было холодно всему телу. Я взяла сухое полотенце и обернула им голову.
Стас сел на низенький пуфик и тяжело вздохнул.
— Ты, наверное, поняла, что видела и слышала что-то нехорошее в том доме. Да, ты права. Но этого не должно было случиться. А случилось. Я не об этом. Я так понял, что ты убежала из дома, а почему, можно узнать?
Я села на кровать и кивнула. Меня почему-то била нервная дрожь. Очень сильно.
— Да. Меня пытался изнасиловать сводный брат, а тётя — алкоголичка, она…
— Понятно, а родители?
— Никого нет.
— Я, понимаешь, спрашиваю для того, чтобы не возникло потом у тебя ненужных сомнений. Если ты вступаешь в наш клуб — это навсегда. Из него нельзя выйти.
— Это что, секта? — не удержалась и спросила я.
— Нет. У нас есть свои идеи, свои правила. Многим это может показаться хобби, или игрой в Робин Гудов от нечего делать, но это не так. Всё очень серьёзно. Есть и свой бизнес. Придумал это Вадим, и он же финансирует. Ну, и те, кто входит в этот клуб тоже, конечно. У нас сложились определённые традиции и принципы. Свои. Их мы придерживаемся. Со временем ты их все узнаешь, а пока тебе нужно знать только суть. У меня лично есть команда, и она занимается тем, что немного отбирает у очень богатых и отдаёт часть бедным, а часть забирает себе. Это понятно?
Я кивнула, хотя мне было трудно понять всё это сразу.
— Теперь, я хотел бы знать кое-что о тебе. В школе учишься?
— Бросила последний класс с тех пор, как переехала к тёте после смерти мамы.
— Парень есть?
— Нет.
— А в этом городе вообще был?
— Нет.
Мне казалось странным отвечать на такие вопросы.
— Кто-нибудь может тебя узнать в лицо на улице?
— Ну, только брат, тётя… Я здесь недолго. Одноклассники, может быть.
— Отлично. Понимаешь, мне повезло, что ты зашла в тот подъезд. Мне давно нужен человек совсем не из этого круга, что здесь ошиваются из-за чувства нехватки адреналина. Ты очень поможешь мне. Постоянно возникает проблема передачи денег тем, кому мы помогаем — приютам, детским домам, часто и директора присваивают их. Ты будешь всё это проверять, передавать, сообщать мне. Ты можешь легко это сделать, твоё лицо никому не известно, а внешность… — он приостановился и странно посмотрел на меня. Я болезненно сжалась, внутренне ожидая того, что он скажет что-нибудь обидное …, - внешность, не вызывающая подозрений. Тебе, ведь, семнадцать?
Я кивнула, смотря в пол. Всё-таки мне было обидно слышать это. Все во мне видели всегда ребёнка, а я, может, хотела другого…
— Отлично, — он воодушевлённо встал. — Ладно, я тебе вкратце описал всё, ты переспи с этими мыслями. Спокойной ночи, Аглая.
Он быстро вышел, и я осталась одна.
Да, всё было намного сложнее дома терпимости. И, конечно, также опасно. Но это меня сейчас как-то не сильно волновало. Я смертельно хотела спать.
Я вздохнула, выключила свет и легла в постель.