Когда я проснулась, был уже почти вечер. Голова неприятно ныла, но так плохо, как накануне, уже не было.
Как мне было стыдно!
Впервые в жизни я напилась и от этого чуть не стала жертвой насилия. Конечно, виновата была я, ведь провоцировала его весь вечер.
Не знала и как буду теперь Стасу в глаза смотреть.
Проснулась я в постели совершенно голая, на полу валялась юбка, остатки кофточки и колготок. Значит, он меня раздел и положил сюда сам. Я боялась, что могла что-нибудь выкинуть, признаться ему в любви. Ну, неужели я бы этого не запомнила?
Я приняла ванну, успокоилась, выкинула все эти вещи или то, что от них осталось, но из комнаты выйти побоялась.
Как только я об этом думала, мне сразу становилось нечем дышать от волнения. К счастью, скоро забежала Кристина.
Она обвиняюще покивала мне прямо с порога.
— Эх ты, пить не умеешь, а туда же.
Я горестно вздохнула и отвела от неё глаза.
— Ну, что, легче уже?
— Да. Вернее, нет. Мне стыдно. Стас вчера спас меня от Миши.
— То есть? — удивлённо спросила она, садясь рядом со мной на постель.
— Он ничего тебе не говорил?
— Говорил, что тебе было очень плохо, он привёл тебя сюда, и ты спишь.
Я кивнула и рассказала ей, что помнила.
— Я теперь понимаю, почему тебе не легче. А Марина знает?
Я кивнула, Кристина сидела с округлёнными глазами.
— Вот это тебе повезло! Тот мог запросто… Козёл! Ну, ты и хороша, напилась, как свинья, вот и пошла за ним.
— Я знаю, я сама виновата.
— А Стас молодец, рыцарь на белом коне. Интересно, он что об этом думает.
— Что я дура, — горестно заключила я.
Кристина рассмеялась.
— Зато он видел тебя обнажённой, — подмигнула она мне.
— Да, при этом пьяной вдребезги. Не думаю, что ему нравятся пьяные женщины.
— Пьяные — нет, а вот обнажённые — точно нравятся. И он наверняка заметил, что ты не костлявый подросток, а молодая красивая девушка.
Я пожала плечами, глядя в окно. В саду опять гремела музыка, много людей гуляло, сидело на лавочках.
— Мне теперь стыдно, — я не закончила, как в дверь сильно и быстро постучали.
Мы с Кристиной переглянулись. Я потуже запахнула шёлковый халат а-ля кимоно голубого цвета и открыла дверь.
За нею стоял Стас и чуть улыбался. У меня глаза расширились, я мгновенно покраснела, в ушах зазвенело.
— Привет, можно к больной?
— Привет, заходи, — отступила я.
— Привет, Кристина.
Она кивнула и тут же энергично встала, сказав, что ей нужно идти, и испарилась, оставив меня краснеть одну.
Я ещё и обиделась на неё за это. Мне ведь было неловко, а она сбежала.
— Выздоровела? — спросил Стас, садясь опять, как в первый раз, когда он заходил в мою комнату, на низенький пуфик.
— Кажется, да, — произнесла я неловко, убирая непослушные волосы назад с плеч. — Спасибо тебе за … ты помог мне.
— Не за что, ты в следующий раз осторожнее с поклонниками и со спиртным.
Я быстро посмотрела на него и стала ещё краснее.
— Следующего раза не будет — это мне урок.
Он улыбнулся шире.
— Ты сегодня не идёшь в сад? Не бойся, он и близко к тебе не подойдёт, я говорил с ним.
— Я не знаю, мне стыдно, — откровенно сказала я, глядя в пол.
— Перестань, там вчера все были пьяны. Поэтому сегодня тихо прогуливаются, посмотри, — он махнул рукой на окно.
— Хорошо, я спущусь, наверное.
Он встал и прошёл к двери. Только сейчас я увидела, что на нём та же кожаная жилетка, которую он вчера застёгивал на моей обнажённой груди.
— Хорошо, увидимся, спускайся.
Я осталась в комнате со смешанными чувствами любви и беспокойства.
В этот вечер я всё-таки не спустилась в сад, слишком стыдно мне было, а Кристина больше не зашла, наверное, была с Вадимом.
Когда закончились все ненавистные мне этой весной праздники, потому что я либо скучала, либо наблюдала за тем, как Стас милуется с Мариной, я пошла на своё первое задание.
И так получилось, что это было в день моего рождения — тринадцатого мая. Я никому об этом не сказала, мне казалось, что никому это и не будет интересно.
Перед этим мы со Стасом много виделись, много общались касаемо дела, и ничего не говорило о том, что его отношение ко мне как-то изменилось после той ночи с 1 на 2 мая. Опять опытный наставник, официально-дружеский тон.
С Кристиной я не виделась всё это время, она улетела в Париж к подруге — дочери Вадима — Вете, с которой когда-то встречался Стас. Она успешно защитила диссертацию, и Кристина хотела её поздравить.
Я помню, что Кристина попрощалась со мной третьего, пожелала удачи со Стасом и, вся воодушевлённая, уехала в аэропорт. Мне было интересно, что, казалось бы, легко всё переносящая девушка чувствует внутри на самом деле. Ведь вечер первого она провела с нами, хотя наверняка хотела с Вадимом, да и ушла рано в дом, ей было скучно в компании, где все разбились на пары.
Поэтому я никому не сказала, что у меня день рождения. Кристины не было, а Стасу это безразлично. Я так решила сразу, как только он десятого сказал, что я иду в детский дом тринадцатого мая.
Рано утром я приняла душ, надела голубой костюм: строгую юбку, белую блузку и пиджак. На нос нацепила очки с обычными стёклами, на самом-то деле зрение у меня отличное. Волосы заколола наверх, надела туфли на квадратном высоком каблуке. Сумочка выбрала чёрную, в тон туфлям. Всё строго. На лице косметика, что делало меня немного старше.
Стас зашёл за мной в пятнадцать минут девятого. Я немного нервничала, о своём дне рождения я не помнила совсем.
— Готова? — спросил он, оглядев меня.
Я кивнула, взяв папку. В ней были липовые документы липовой фирмы, от имени которой я и должна была прийти.
В девять мы приехали в город (дом находился за его чертой), а к двадцати минутам десятого подъехали к детскому дому № 11.
— Не нервничай, ты отлично выглядишь, ничего не может произойти, кроме того, что твоим деньгам обрадуются, — говорил мне Стас.
Я кивала, стискивая в руках папку.
Директор уже ждал меня, с ним созвонились накануне и договорились о встрече. Я вышла из машины и пошла к приюту. Секретарша провела меня к нему.
За столом сидел, когда я вошла, лысоватый мужчина лет сорока с русыми усами. Он привстал и поздоровался.
Я, как во сне, прошла к длинному столу переговоров и села за него, положив перед собой папку.
Директор совсем не улыбался.
— Я по поводу спонсорской помощи от компании «Юг-мебель».
Очки мне ужасно мешали, так и хотелось снять их.
— Я вас слушаю, — холодно заявил он, сложив руки на столе, сцепив их в замок.
Я мельком посмотрела на него, прежде чем достать бумаги. Его тон мне не понравился, обычно так не говорят со спонсорами.
Я начала говорить заученную фразу о том, что компания, представителем которой я являюсь, раз в год помогает различным детским учреждениям либо товаром, то есть мебелью, либо деньгами. На этот раз выбор пал на их детский дом…и так далее, так далее.
Когда я закончила, лицо его не стало мягче. Я объяснила ему механизм передачи денег электронным путём на их счёт, он всё молчал, а потом вдруг резко встал и заговорил.
— Я свяжусь с вами, как только всё выясню. И про вашу компанию, и про вас, и про ваши деньги, мошенники чёртовы!
У меня, наверное, вытянулось лицо. Я не верила своим ушам. Человек так себя вёл, будто знал о чём-то!
— Пошла вон, спонсор! — заорал он. — Деньги отмывать ваши грязные в детском доме! Скоты!
Я вскочила из-за стола, схватив папку и сумочку. Он вылетел в приёмную за мной.
Не помню, как оказалась на улице, бежала, куда глаза глядят. Я совсем забыла, что Стас обещал ждать меня на следующем перекрёстке в машине.
Я остановилась только, когда ногу сильно подвернула. Тут же рядом со мной затормозила машина — это был Стас.
— Что случилось? Садись, Аглая! — прокричал он. Я оббежала машину и села рядом с ним на переднее сиденье.
Сев, я мгновенно расплакалась и долго не могла ничего произнести. Он остановил машину и повернулся ко мне. Меня всю трясло, косметика размазалась по лицу. Еле-еле он выдавил из меня то, что произошло.
— И что ты так расстроилась?
— У меня… не получилось. Я не могу, — рыдала я.
— Это не ты не можешь, это его предупредили, ты разве не поняла?
Я притихла, испуганно глядя в него.
— Как?
— Очень просто. Теперь ты видишь, что мне никому доверять нельзя.
Я смотрела на него во все глаза.
— Это меня подставили, да? Специально, — прошептала я, и опять слёзы потекли по лицу. — Ну почему именно сегодня! Стас, почему?
— Ты тут ни при чём. Кому-то не нравится, что мы часть денег жертвуем на благотворительность. Но это — правило нашего клуба.
— Нет, это меня подставили… Неужели, — я прикусила язык, чтобы не проболтаться, обещала же себе ничего не говорить о своём празднике, а так хотелось поделиться…
Он не принял во внимание мою последнюю фразу, мы поехали обратно домой.
— Теперь тебе нельзя некоторое время высовываться, чтобы не пошли слухи о мошенниках. Уляжется, тогда. Месяца через три — четыре. — Казалось, в его голосе не было ни капли правды, потому что он для себя уже решил — нельзя подвергать опасности меня или кого-то ещё. Или что я не справлюсь, что было ещё неприятнее. Я же для него была готова на всё.
— Может, я вообще тебе не понадоблюсь, тебя из-за меня подставили. Кто-то захотел мне сильно насолить.
Он посмотрел на меня и опять отвернулся к дороге.
— С чего ты взяла?
— Но ведь такого раньше не было.
Стас молчал, я горько усмехнулась.
Остальной путь мы ехали молча. Он был явно зол. Весь остаток дня я была у себя в комнате, лежала на кровати и тупо смотрела в голубизну неба. Сегодня было ярко, солнечно. И одиноко.
Мой день рождения.
Мама всегда в детстве разрешала мне приглашать к себе друзей, было так весело, интересно. А сегодня, в день моего восемнадцатилетия, я не справилась с заданием, не оправдала надежды Стаса.
Мне было так плохо, а он даже ничего не сказал, просто вышел с озабоченностью в глазах из машины. Я плакала, но теперь устала.
Когда стемнело, я спустилась в столовую, взяла у девчонок — гувернанток (они жили в большой комнате возле кухни и столовой) бутылку красного вина и пошла в сад. Я ещё отчётливо помнила, как мне было плохо первого мая, поэтому хотела сделать себе ещё хуже.
Это был чёрный день и чёрные мысли. Села на лавочку и пила вино прямо с горла. Притом, что я сегодня ничего не ела, оно ударило мне в голову мгновенно. Я опёрлась о спинку лавочки, сняла кроссовки и поджала ноги под себя.
Выпила я немного, но голова сделалась чугунной.
По аллее кто-то шёл. Я даже не подняла головы с колен, мне было всё равно. Сели рядом со мной. Заговорил голос Стаса.
— Я ищу тебя везде, а ты тут пьянствуешь.
— Отмечаю сразу два события, — буркнула я в колени.
— Какие же?
— Мой провал и мой же день рождения.
Он некоторое время молчал, видимо, от удивления.
— Серьёзно? Почему же ты сразу не сказала?
Я повернула голову к нему.
— Зачем? Кроме меня — это никому не надо.
— Зря ты так, мы же с тобой одна команда, помнишь?
— Несостоявшаяся, — усмехнулась я.
— Это не твоя вина, я выясню — чья. Не переживай. Сколько тебе стукнуло, лучше скажи?
— Восемнадцать.
— А, ну да. Совершеннолетие. Теперь всё можно, — улыбнулся он.
— А зачем? — спросила я.
— Ну, так, как первого числа, лучше не надо, если ты не хочешь.
Разговор переходил в интересное русло.
— А как надо? — осмелела я.
— Как хочешь, — туманно, вкрадчиво произнёс он, глядя прямо на меня.
— А если не можешь? — спросила я, тоже глядя ему в глаза.
— Тогда подожди немного и сможешь, — ответил он смело, беря бутылку вина, стоящую рядом со мной.
— Пойдём отмечать, здесь закуски нет.
— А может, здесь посидим? Без закуски?
— Ты думаешь?
— Я хочу, — коротко ответила я.
Он пожал плечами и глотнул из бутылки вина.
— Как хочешь — твой день рождения.
Я взяла у него бутылку из рук и тоже сделала два глотка.
— Давай выпьем за то, чтобы ты всегда оставалась такой же юной и красивой, как сейчас, — вдруг сказал он.
Я не смогла даже ничего сказать в ответ, так он меня удивил.
— Спасибо, — запоздало опомнилась я.
— В красивое время года ты родилась, весна, тепло. Вот я — зимой.
— Когда?
— 11 февраля.
— Надо запомнить.
— Я тебе напомню, не переживай, — весело сказал он.
Мы ещё раз сделали по глотку и замолчали.
— Стас, я нравлюсь тебе? — неожиданно даже для себя спросила я. Знала, что если задумаюсь хоть на секунду, то никогда не скажу этого.
— Конечно, ты хорошая, умная девчонка, незаменимый человек, ты же знаешь, — быстро сказал он.
Я спрашивала его, имея в виде другое, думала, он поймёт, но не понял. Или сделал вид.
Я сникла. Больше я никогда не решусь спросить такое.
Мы ещё долго сидели, долго говорили, но я чувствовала, что сегодня ночью опять не усну.
Весь вечер он провёл со мной, мне было интересно с ним, хорошо, но он не воспринимал меня, как женщину. Друга — да, но не женщину. От этого было горько.
Потом он проводил меня до двери комнаты, а я, когда легла в постель, не смогла долго сомкнуть глаз.
* * *
Время шло, я увлеклась библиотекой, и дни проводила там, сидя на диване, читая. Больше там не было никого. Стаса я видела редко, он уезжал с Вадимом в Москву на две недели. А ещё через неделю приехала Кристина.
Стояла середина июня, но жары ещё не было. Она же приехала совершенно раздетая, в ярко-розовой майке с открытой спиной и короткой юбке. Я ждала её весь день, но она, конечно, зашла ко мне только после, как побывала у Вадима. Влетела, как ветер в комнату, дыша французскими цветочными духами.
— Привет, подруга, — мы расцеловали друг друга в щеки, обнялись.
Я была рада её видеть, за время отсутствия я поняла, что у меня нет здесь, в этом доме, больше никого из друзей. Стаса я другом не считала. Думаю, что мужчины друзьями женщинам быть не могут, рано или поздно выяснится кой-какая симпатия или наоборот.
— Как ты тут, я надеюсь, не слишком веселилась? — спросила она.
— Да нет, было ужасно скучно. Одиноко.
— И Стас не скрасил твоего одиночества?
— Нет.
Она поджала губы в своей манере.
— Вот в этом он тебя точно заметит, — протянула она мне два больших бумажных пакета с логотипом какого-то парижского бутика.
— Это мне? — растерянно спросила я.
— Примерь, твой цвет.
Я достала из пакетов коробки. В большой был костюм немыслимо-голубого цвета. Шортики с перламутровым поясочком и маленькая, на двух пуговицах, рубашка.
Всё это я быстро надела в ванной и вышла.
— Как я угадала с размером! Просто умница!
Посмотрев в зеркало, я понравилась себе. Сейчас я не была похожа на скелет. За это время я поправилась, бёдра округлились, появилась маленькая, но отчётливо видная в этой рубашке, грудь. Меня сильно смущали легкомысленные пуговицы и длина блузки. Она была выше пупка, да ещё и выяснилось, что вторая пуговка только имитировала застёжку, на самом деле грудь прикрывалась только благодаря одной крошечной пуговице. Таким образом, низкий вырез оставлял немного места для полёта фантазии. Воротник «стойкой» — это придавало ещё большую непринуждённость и сексапильность.
— Кристина, ты с ума сошла! — только и смогла сказать я.
— Я хотела, чтобы ты надела это на байкерскую вечеринку, которую устраивает Стас через пару недель. Помнишь, я тебе рассказывала по молодости?
Я улыбнулась не очень весело.
— Чтобы привлечь внимание ещё одного Миши?
Кристина закатила глаза к потолку.
— Девочка, ты посмотри на себя в зеркало, Стас должен задуматься. По-моему, ты выглядишь, как Королева. И это — тоже к костюму.
— Королева? Это слишком, — усмехнулась я.
— Ты не поняла, у Стаса было прозвище, когда он был байкером — Король.
— Почему Король?
— Точнее — Король дорог. Коротко — Король. Почему — не ведаю, — легко пожала она одним плечом.
Во втором пакете были босоножки на высоком каблуке с кожаными шнурками, которые завязывались под коленом. Кристина угадала и с размером ноги.
— В Париже тебе бы легче было найти обувь, — улыбнулась она, имея в виду мой 34-й. — Вот мой сорок первый — проблема.
Я была, как настоящая звезда стриптиза, и жалко, что всё это зря.
Я повернулась к ней.
— Спасибо, Кристина. Мне очень нравится.
— Нет, ещё это. Она вынула из большого пакета синюю коробку.
Это оказалось кружевное бельё. Я смутилась.
— Думаешь, что оно понадобится мне?
— Думаю, да, — уверенно сказала она.
Я села на постель. Мы обе понимали, что имели в виду.
— Расскажи лучше, как съездила.
Она поиграла бровями, широко улыбнувшись.
— Хорошо там, всё совсем по-другому, но здесь лучше.
— Как Вета? Ты ей рассказала обо мне, дурочке, влюбившейся в Стаса?
— Рассказала. Она пожелала большой удачи, сказала, что с этим мужчиной она тебе понадобится.
— Спасибо.
Мне почему-то хотелось плакать, я чувствовала, что отчаялась уже надеяться быть любимой им.
Мы решили спуститься поужинать, а потом Кристина убежала к себе — её ждал Вадим. Она рассказывала о Вете, о том, как та шикарно, самостоятельно живёт, ни от кого не зависит, учится и работает в известной фирме. Я представляла себе какую-то неземную жизнь, девушку, совсем другую, не то, что я, а красивую, умную, многого достигшую в своей жизни. Я же была никем, молодой девочкой с мечтами и амбициями. И ещё я сильно сомневалась в том, что буду хотя бы частью того, чем является Вета.
Кристина рассказывала, что у неё есть мужчина, с которым она полгода живёт — приятный и благополучные Алекс. Мне так хотелось хоть одним глазком посмотреть на эту девушку, хоть представить её — она стала идеальным образом для меня. Наверное, таким и останется.
Вечером я осталась одна, читала книгу в постели и мечтала о Стасе. Мне приходили в голову радикальные мысли: «Если вот так сидеть и просто мечтать, ничего не получишь». Кристина была права. Пора действовать. Я сегодня ничего не сказала о моём дне рождении, о том, как я его отмечала со Стасом, как мы сидели на лавочке и разговаривали. Решила, что не стоит — это было чем-то сокровенным и стыдливо-невинным. Я боялась, что, услышав это, подруга окончательно разочаруется во мне и скажет, что я действительно его никогда не смогу привлечь.
С этими противоречивыми мыслями я легла спать.
Утром Кристина разбудила меня ни свет ни заря и потребовала, чтобы я шла с ней в спортзал, а потом — в бассейн. Я сначала сопротивлялась, но перечить такому воодушевлению было трудно.
Натянув шорты и майку, поплелась за ней. Она же энергично пружинила и болтала всё время. Через плечо у неё деловито было переброшено полотенце, будто она собралась заниматься до седьмого пота.
— Мы с Ветой каждое утро начинали со спортзала, знаешь, какой заряд на весь день! Можешь хоть пол-Парижа пройти — не почувствуешь.
— Могу себе представить, — угрюмо сказала я, смутно чувствуя, что раздражаюсь от разговоров об этой Вете.
— Нам нельзя расслабляться. Немного расслабишься — всё. Фигуры нет.
Я подумала, что мне это не грозит лет двадцать, тем более, и нечего было терять пока.
Мы вошли в пустой спортзал — большую комнату с широкими окнами по двум стенам и зеркалами — по противоположным. Тренажёров было много, и мне стало скучно и страшно одновременно. Я никогда на них не занималась и не знала, как это делается. В школе на уроке физкультуры я занималась в фитнес-группе, а на тренажёры не ходила.
Кристина включила музыку, начала смело и быстро двигаться перед зеркалом — разминаться. Я села на длинную низкую лавочку и наблюдала за ней. Глянув на часы, висевшие над зеркалом, увидела, что было девять утра, но я не выспалась, читала Ремарка до двух ночи и рыдала в конце романа «Три товарища».
Кристина повернулась ко мне и принялась агитировать. Я вяло согласилась.
Она научила меня обращаться с тренажёрами. Мне понравилось — это и, правда, разбудило. Занимались мы до десяти. Наверное, мы переборщили, но время как-то быстро пролетело. После мы пошли к бассейну.
Я его ни разу не видела — это было в противоположной стороне от сада, где я любила сидеть на лавочках. Двор вокруг дома был огромный.
— Сейчас свежо, как раз хорошо. Вода должна быть горячей, — почти пела Кристина от льющейся из неё силы. Она была очень разгорячена и сейчас, наверное, и снегом бы растёрлась.
Я тоже не ощущала утренней прохлады, неслась по выложенным дорожкам двора. В какой-то момент мне показалась знакомой та местность, где мы проходили, но это было, как дежавю — сразу исчезло.
Кристина и я переоделись в купальники, и пошли к бассейну. На ней был бледно-розовый, на мне — голубой, вернее сказать, бирюзовый.
Подруга с шумными криками, разбрызгивая воду, плюхнулась в бассейн с разбега. Я, почувствовав прохладу брызг на коже, взвизгнула и осталась стоять. Подумала, что если зайду в воду, то от меня пойдёт пар, и так и стояла в нерешительности, глядя на Кристину, пока не услышала у себя за спиной голос:
— Привет, девочка-подросток, — насмешливо произнёс он.
Я обернулась, хвост, завязанный у меня на макушке, тяжело метнулся вокруг. Рядом со мной стоял Патрик с тем самым парнем, который держал пистолет и собирался «убрать» меня в 104-й квартире. Я как-то машинально втянула голову в плечи, испугавшись. Его лицо, смуглое, худое, такое жестокое за стёклами тёмных очков, казалось мне страшным.
Он смотрел на меня в упор, сложив руки на голой волосатой груди. Оба они были в плавках. Тоже, видимо, хотели поплавать утром.
— Ты помнишь её, Свен? Стас прикололся над ней, а она, как собачонка за ним ходит везде.
Тот самый Свен чуть улыбнулся, мне казалось, что он не умеет это делать. Настоящий хладнокровный убийца.
Я стояла у самого края бассейна — всё произошло быстро, я не успела отойти хоть немного. Кристина что-то прокричала им, вынырнув, но они не обратили на неё внимания.
— Умеешь плавать? — быстро спросил Патрик.
Я молчала, испуганно глядя на этого Свена.
— Ща научим, — весело прокричал он и кивнул другому мужчине привычным жестом.
Тот шагнул и сильно толкнул меня в бассейн. Я не успела закричать — полетела в воду.
Они прыгнули следом, громко крича. Я вынырнула, судорожно хлебнула воздуха, но чьи-то грубые руки надавили мне на голову. Не успев закрыть под водой глаза, я увидела каштановое облако своих волос вокруг.
Мне стало страшно.
Хотелось вздохнуть, паника накрыла с головой глубже, чем пытались затянуть на дно. Я дёргалась, пыталась выплыть, вырваться, но движения были какими-то медленными, как во сне. С глубины я слышала смех, крики, возгласы. Потом меня потянули за волосы, дали вдохнуть.
— Неплохо ты плаваешь, как топор, — в лицо мне прокричал Патрик, — агент 007, блин, решила заделаться? А Стас шутник большой, ты не знала? Он любит пошутить.
У меня перед глазами мелькали алые круги, я плохо понимала, что он говорит.
— Я тоже люблю шутить, запомни это. И ещё — ты мне не нравишься!
Где-то за кадром моего восприятия я услышала обрывки криков Кристины. Её не подпускал ко мне Свен, догадалась я позже.
Патрик сгрёб мой мокрый хвост и надавил на голову. Мои руки скользнули по его мокрым плечам, я хотела задержаться, но он был много сильнее. Я только царапнула его длинными ногтями, но он ещё больше ожесточился, глубже погружая мою голову в воду.
Отчаянная мысль мелькнула у меня.
Конец. Вот теперь — конец.