Офицер. Я не понимать. Ну, бистро! Дать хлеп, яйка, молёко!
Михайла (жене). Молоко у тебя есть?
Марья. Полно, господин, какое нынче молоко. Молока ведь без коровы не бывает, а наших коровушек всех ваши солдатики скушали.
Офицер (ругается). А доннер-веттер!..
Михайла (жене). Ну, чаю хоть согрей.
Марья. Чаю-то? Это можно. Пожалуйста. (Берет ведро, уходит в сени.)
Офицер (сидит за столом, пишет). И сделать мне скоро постель. Я должен скоро ложиться спать.
Михайла. Н-да. Где же прикажете, ваше благородие? На печи или...
Офицер. А-а!.. Все равно.
Михайла. На печи-то, я думаю, все-таки оно сподручнее. И тепло, и мешать никто не будет.
Марья (приоткрыв дверь). Михайла!
Офицер (испуганно). Кто? Что?
Михайла. Меня это, - старуха зовет. Ну, чего тебе? (Уходит в сени.)
Офицер пишет. С печи выглядывает Дуня. Офицер бросает
карандаш, поднимается. Дуня поспешно прячется. Офицер
ходит по комнате, ерошит волосы, снова садится, снова
вскакивает, подходит к печи, греет руки. Потом снова
садится за стол и пишет.
Возвращается Михайла. Он взволнован. Он только сейчас
узнал, что Дуня у него в доме. Он смотрит на печь, чешет
в затылке, качает головой. На одну секунду опять
показалось лицо Дуни Огарёвой.
Михайла (кашлянув). Гм... Ваше благородие...
Офицер. Да? Что?
Михайла. Извиняюсь... Этого... вам по каким-нибудь специальным делам пройтись не требуется?
Офицер. Что? Какой деля?
Михайла. Ежели что, так я провожу, покажу.
Офицер. Уходи, не мешать мне. (Поднимается, держит в руке бумагу.) Стой!
Михайла. Да?
Офицер (Смотрит на него в упор). Где женчин?
Михайла. Чего-о? Какой? Какая женщина?
Офицер. Ну... твой жена! Хозяйка.
Михайла. А-а-а... Жена? (Зовет.) Марья!
Марья входит с полным ведром.
Марья. Ну, что?
Офицер. Ты где быль?
Марья. За водой ходила.
Офицер. На дворе часовой стоит?
Марья (мрачно). Как же... стоит, ирод.
Офицер. Что?
Михайла. Стоит, говорит, ваше благородие.
Марья возится с самоваром.
Офицер. Слюшать меня! Будем иметь маленький разговор. (К Михайле.) Скажи мне, ты знаешь немножко, зачем я и мои зольдат приходиль в ваша деревня?
Михайла. Гм... Значит, уж дело есть, ваше благородие, коли пришли. Не гулять небось.
Офицер. Да, да. Гулять нет. Слюшать меня! Я и мои зольдат имейть искать в ваша деревня русский партизан! А? Что ты говоришь?
Михайла. Как? Не понимаю я чего-то, ваше благородие.
Офицер. Я знать, что ви не понимать. Ви добрий старый люди и ви не иметь никакой деля с партизан. Я хотел иметь ваш маленький зовьет. Слюшать, я буду читать один приказ, который я написал ваш мужик! (Читает.) "Воззвание! Командованию германской армии иметь бить известно, что в район деревня Ивановка опэрирует партизанский отряд и что выше... упо... упомятунотый партизански группа руководит русский женщина Еудокия Огарьёва, или, как ее имеют называть, товарищ Дуня". (Пауза.) Что? Ты знать о такой Дуня? Нет?
Михайла. Дуня? Гм... Чего-то я слыхал. Только ее, по-моему, ваше благородие, давно уж и в живых нет.
Офицер. О, нэт! Живое еще... (Вздыхает.) Очень живой. (Заглядывает в бумагу.) Дальше... (Читает.) "Командование германской армии объявляет: всем, кто имеет указать место нахождения русской партизан Огарьёва, а также кто иметь будет ее нахождению немецким войскам способствовать, иметь полючить от немецкий военный штаб награда: один тысяча рублей и живой корова". (Михайле.) А? Это хорошо?