Артём
Что я ценю больше работы, так это уединение. Спокойствие тела и мыслей, когда не нужно куда-то спешить, о чём-то думать. Решать, планировать, анализировать… Я очень устал. От любимой работы. Так, наверно, впервые за несколько лет. И как следствие я два дня уже отдыхаю дома, заблокировав телефон от звонков и предупредив близких, что на Новый год я занят. Так было проще, чем объяснять, что хочу побыть один.
Отец приглашал меня на корпоратив, после — всей семьёй отметить Новый год, а я был против. Сослался на занятость и распланированный с друзьями праздник, избежав лишних вопросов и предложений.
Антонина Николаевна на праздники со мной тоже давно не оставалась. Тактичная женщина не хотела мне мешать устраивать личную жизнь или вечеринки. Она наготовила для меня с запасом и вчера уехала на все новогодние праздники к своей сестре.
Второй вечер я провожу в кресле возле камина. Потрескивание дров меня успокаивает, поглощает ненужные мысли и умиротворяет. Огонь дарит немного тепла, того что дарила мама в детстве. Того единственного, что сейчас мне по-настоящему не хватает. Я давно на неё не злюсь. Понимаю — она хотела снова научиться жить. Уже без отца. И не здесь, где каждая улица, каждое здание, не говоря уже о вещах, пропитаны им и напоминают ей о нём. О том, что она навсегда потеряла. Она смогла. Уверен, отец бы ей гордился. Хотя, куда уж больше. Он только ей дышал. И я тоже.
Не скажу, что у Виленских я чувствовал себя чужим, наоборот — я был как дома. Как дома пока рос. После мне захотелось быть дома, у себя. Но вот дом есть, я здесь, а тепла нет. Есть холод. Я одинок, хоть это не совсем так. Меня окружает масса людей, но нет того, в лучах которого хочется согреться. Думая об этом, почему-то в который раз всплывает образ незнакомки. Если она тот человек, то почему я остаюсь в стороне? Я знаю как её найти, но боюсь ошибиться? Скорее да, чем нет. Вдруг, она — мираж. Образ, дополненный мыслями, а не тот человек, каким однажды мне показалась.
Громкая трель звонка домофона выдернула меня из мыслей. На часах без десяти минут двенадцать, на календаре тридцать первое декабря и не встретить мне Новый год в тишине. Просил же… Подойдя к экрану охранной системы, невольно расплываюсь в улыбке. Чего-то подобного стоило ожидать. Бедолага. Стоит, шатаясь и держась за стену одной рукой, второй умудряется колотить в дверь. Включаю звук и слышу не только родной голос, но и бойкое постукивание.
— Тёмыч, твою мать! Последний раз предупреждаю: открой или я тебе все праздники испорчу. И не только в этом году!
— Заходи, паршивец! До курантов успел, — открываю кнопкой дверь, запуская брата. Надо же! На ногах еле стоит, а язык даже не заплетается. Речь чёткая. И только Игнат переступает порог, моя улыбка сразу исчезает. Смотрю и понимаю, что он трезв.
— Дай выпить! — хромает брат к моему креслу и падает, чуть скривившись в лице.
Кстати, о нём. Чей-то кулак красиво прошёлся по скуле брата, оставив на щеке красно-синий след. К утру на этом месте нальётся огромный синяк, чего давно с нами не случалось. Нижняя губа разбита, как и костяшки на правой руке. В остальном из заметного пострадала только нога.
— Ты с кем подрался? — с удивлением спрашиваю любителя ночных приключений. Надо иметь особый талант, чтобы в такое время найти желающего помахаться вместо того, чтобы весело встречать праздник.
— Не важно, коньяка налей, — Игнат расслабляется в кресле, раскинув руки по подлокотникам, а голову откидывает на спинку, прикрыв глаза. Иду к бару, исполняя его просьбу, и машинально ставлю перед собой два стакана. Но внезапно прихожу в себя, подумав о последствиях его авантюры, и на треть наполняю янтарным напитком один стакан. Брату может понадобиться больничка, и мне придётся сесть за руль.
— Может, в травму доедем? Что с ногой?
— Нужен я им там за новогодним столом, — выдохнув, устало отвечает и протягивает в мою сторону руку. Я не тороплюсь отдать ему целебное средство, и Игнат, повернув голову, открывает глаза. — Обойдусь.
— Тебе коньяк — мне история сего приключения, идёт? — ставлю условие, пытаясь в целом оценить масштаб и прикинуть план действий на любой случай.
— Давай! — почти вырывает у меня стакан и мгновенно осушает его. — Я, правда, в порядке. Рассказывать почти нечего. По городу гулял, а тут толпа пьяных пацанов. Словами зацепились чутка. Не смотри так, я дрался с двумя, остальные пытались нас разнять.
— По тебе не похоже, чтобы у них это сразу получилось, — намекаю на его лицо.
— Те два здоровые были, как шкаф. Другие — нет. Нормально я их потрепал. И они меня, — Игнат ощупывает свои повреждения и делает выводы. — Лицо, кстати, не ноет, вскользь зацепило. Рёбра целые. А вот по ноге пнули неудачно. Болит, зараза. Поэтому, если позволишь, я зависну у тебя, пока синяки не пройдут. Не хочу, чтобы мама напрасно за меня переживала.
Пока брат говорит, я приношу бутылку и свой пустой стакан к нам на журнальный столик. Сам располагаюсь на соседнем от брата кресле. Я совсем не против его общества, к тому же через день парни собираются у меня, и на несколько дней моя обитель превратится в штаб шумной мужской вечеринки. Игнату я всегда рад, он как часть меня. Та задорная, что осталась в детстве. Тогда я резко изменился, повзрослев и забыв о ребячестве. А он до сих пор иногда позволяет себе проявлять юношеское безрассудство. Понимая, что к врачу мы точно не поедем, наливаю нам выпить.
— С Новым годом! — тянусь стаканом к брату.
— За милых дам! — поднимает в ответ и ударяет по нему с легким звоном. Выпив, интересуется. — Закуска есть?
— Секунду, — приношу с бара оставленную до этого тарелку с креветками. Знаю, он их не очень любит, в отличие от меня, но это всё, что я могу предложить быстро.
— Боже, что это? Так ты встречаешь брата? — и всё же закидывает несколько штук в рот. — Холодные, блин. А где новогодние изыски Антонины Николаевны?
— Тебя давно всё ждёт в холодильнике. Тоже холодное. Я не планировал сегодня застолье, но можем переместиться на кухню.
— Идём! — брат сразу подхватывает инициативу, поднимается с кресла и, прихрамывая, движется в сторону кухни. — Давно не ел домашней женской стряпни.
Мы всегда обожали приготовленные бабой Тоней блюда. Из сладкого на праздники Игнат особенно любил хворост посыпанный сахарной пудрой. И с детства это было неизменно. Сейчас он точно знал, что помимо вторых блюд, салатов, солений и прочего, обязательно найдёт любимое лакомство, приготовленное специально для него. Уже на кухне я вспоминаю его внезапный тост, от которого он меня умело отвлёк.
— Только не говори, что ты нарвался из-за дамы, которая надо полагать тебе не по зубам!
— Хм, — лукавая ухмылка появляется на лице. — Да, брат, теперь я тебя понимаю. В моём сердце тоже поселилась некая «Ника».
— Я давно к ней остыл, — равнодушно ему отвечаю, признавая для себя очевидное. Всё прошло, угасло и забылось.
— Да ну! — не верит.
— Да. И мои мысли занимает совсем другой образ.
Образ, окутанный запахом фруктов, с нежной кожей и шелковистыми волосами. С голубыми омутами, в которые я часто погружаюсь во сне.
— Я её знаю? Расскажешь?
— Обойдёшься!
Немного перекусив, мы возвращаемся к камину и до утра проводим время за приятной беседой.
А день спустя меня увлекают заботы. С утра подтверждаю заказ еды из любимого ресторана, где не в первый раз заранее его оформляю для мужских посиделок большой компанией. Мы планируем собраться группой из тридцати парней без своих половинок или просто приглашённых девушек, но как обычно приедут не все, а человек двадцать. Для такой компании Антонине Николаевне приготовить было бы сложно, и я никогда не обременял её этими вечеринками. Она стряпала только для меня с братьями, поэтому своими домашними запасами я делился лишь с ними. Я подготовил для друзей бассейн и баню, без чего не обходится ни один их визит ко мне. В моём доме всё автоматизировано, и это не требует от меня больших усилий.
Игнат сегодня выглядит бодрее, несмотря на внешний вид, и пока не жаловался на ногу, но хромать не перестал. Он со стороны наблюдает за суетой и комментирует мои действия в своей привычной манере. Видимо, настроение, как самочувствие, у него хорошее. Или настраивается на подколы друзей, которые непременно оценят его предновогоднее приключение.
Как я предполагал, компания собралась не в полном составе, но к этому мы привыкли. Первыми приехали Стас с Андреем и Дима, восхитившись подвигами и физиономией Игната, чем немного подпортили ему веселье. Следом появился Пажнёв Витёк с партнёром по бизнесу — Керемом. И часом позже подтянулись все ребята. С кем-то мы виделись накануне праздника, с кем-то не виделись пару месяцев, но здоровались со всеми как после нескольких лет разлуки.
— Я хотел бы узнать о той девушке. Возможно, у тебя есть её номер, — начинаю интересующий меня разговор, когда брат совершает удар кием по шару, загнав другой в лузу. Мы играем вдвоём, парни находятся рядом, но среди гула голосов и смеха наш разговор никому не слышен. Андрей переводит своё внимание с игры на меня и сосредотачивается на словах, замерев над столом и упираясь руками о его борт. На мгновение мне кажется, что он теряется, не зная что сказать или не желая говорить. Выражение лица становится хмурым. Брат выпрямляется и, обернувшись, смотрит на кого-то из толпы.
— Что-то захотелось покурить, — откладывает кий в сторону и достаёт из кармана пачку, возвращая себе былое настроение. — Пойдём, подышим свежим морозным воздухом!
Что у меня дома не курят, брат помнит. Это правило для всех без исключений. Поэтому мы выходим на террасу, расположенную позади дома. Рядом находится беседка с летней кухней и встроенным мангалом, соединённая с русской баней. Мы успели накинуть на плечи куртки, и десятиградусный мороз не пробирался под кожу. Ветер практически не ощущался. Только снежинки, падая, кружились в собственном танце. Для зимы это была довольно тёплая погода. Хорошо, что снега выпало в этот раз достаточно. И он не растаял перед Новым годом как в прошлом году. Значит, после бани Серый с Кольком смогут нырнуть в сугроб.
— Не думал, что ты вспомнишь, — прикуривая, нарушил молчание Андрей. — Забудь мой совет, Тём.
— Ну? — тороплю брата, не в силах ждать подбора красивых слов.
— Занята она.
— Договаривай, что знаешь, — неужели клещами надо всё из него вытаскивать?
— Тебе не понравится, — выдыхает дым, а я уже почти рычу.
— Я сам решу.
— Тём, — пытается взглядом убедить отступить от расспроса, но на меня это не действует. — Она с отцом.
— А тогда? — вопрос вырывается сам собой.
— После, — кратко отвечает Андрей. Моя ладонь снимает с перил террасы пушистый снег, что продолжает блестеть и при лунном свете. А я сминаю его в кулаке, превращая в уродливый слипшийся комок. Единственные эмоции, что я могу себе позволить.
— Ясно.
— Это не всё, — будто издеваясь, заявляет брат. — Игнат знаком с девушкой дольше. Ухаживал, но безрезультатно.
Оборачиваюсь к двери, ведущей в дом, и вспоминаю. Я же слышал его признание. В голове сразу всплыли слова.
«В моём сердце тоже поселилась некая „Ника“».
«Ника», брат? «Яблоко раздора», не меньше. Чтоб тебя, Игнат!.. Бросаю со всей силы комок вдаль, задевая ветви яблони, что растёт у беседки.
Словно прочтя мои мысли, Андрей удивляет своим откровением.
— Пока не время, Артём. Сейчас действовать нельзя. Надо ждать.
— Пока наиграется? — это я про отца.
Терзающие меня ещё пару дней назад сомнения относительно девушки растворяются. Я не только сам себе, я и брату готов доказывать, что их у меня нет.
— Ты знаешь! — брат кладёт ладонь на моё плечо и сжимает, выражая свою поддержку. Конечно, я знаю. Давно вижу окружающий мир таким, какой он есть, не питая напрасных иллюзий. — В любом случае я рад, что ты её встретил и окончательно забыл мою жену.
— Я не… — проглатываю слово «любил», заставляя себя замолчать, но отрицать, что некоторое время болел этой женщиной, не могу. — Когда догадался?
— Сразу. Ты свои глаза щенячьи видел? — с ехидной улыбкой Андрюха ждёт моей реакции, и я, молча, мотаю головой. — А я — да, в том числе в зеркале. Сам по ней с ума сошёл. И о твоей симпатии к Нике знал. Но тут уж извини! Я бы её тебе не отдал.
Если быть с собою честным, мне было немного стыдно перед братом. Все чувства к его — тогда ещё будущей — жене я держал при себе. Но ощущалось всё, словно я с ней спал втайне от него. Теперь же он будто камень снял с моей грудой клетки, позволив сделать такой желанный глоток воздуха.
— Почему молчал?
— Ты на моём пути не стоял. Она тобой не интересовалась. Какой смысл? Я тебе благодарен за это, брат. Когда встречаешь свою…
— Вооот! — тяну, перебивая речь брата, и собираюсь вернуться к игре. Андрей хватает меня за плечо, останавливая.
— Только не смей идти против отца! Я видел вас танцующими и могу точно сказать — ему видеть вас вместе не желательно. Не делай глупости, Тём.
— Ничего, что я вам помешаю? — на террасе появляется Камиль, брат моего бакинского друга, прерывая наш спор. — Там ребята спрашивают, будете ли вы доигрывать или они могут занять стол.
— Доиграем до лучшего стечения обстоятельств. Да, Тём? — только Андрей может дать один ответ, вкладывая в него для каждого свой смысл. Меня же он просит ждать.
— Зараза! Снова ты выиграл! Расскажи, как ты блефуешь? — не унимается Лёха, наш старый друг. После переезда в Саратов мы с ним видимся редко, но сегодня он приехал к нам, оставив на пару дней семью. Игнат вспомнил былое, уговорив Лёху, Серого, Кольку, Витька и Керема сыграть в покер, и предсказуемо выиграл.
— Это чистой воды моё врождённое везение, — собирая фишки, отвечает победитель.
Играют они, разумеется, не в серьёз. Получается очень иронично, если учесть, что сидят игроки за настоящим покерным столом у меня в обустроенном под игры подвале, где по соседству расположены два бильярдных стола, за одним из которых мы с Андреем продолжили игру. Игровую реликвию с соответствующей атрибутикой передал нам отец. А ему в своё время предложил выкупить за бесценок один горе-предприниматель, чью лавочку быстро прикрыли.
— Подтверждаю, в техническом плане игра была «чистой», — соглашается дилер, в роли которого выступает мой бакинский друг и партнёр Адиль.
Этот спор для нас привычен. Он возникает всегда, когда играет Игнат. Потому что выигрыш неизменно остаётся за ним. И не важно, что игра не имеет реальный банкролл. Мы от деда чертовски везучи, потому и не играем. Нет азарта. Если только немного у Игната.
— С такой удачей я бы на твоём месте ездил на турниры, а не торчал в агентстве, — рекомендует Серый. — И приезжал всегда с кушем. Классно, да?
— Ага, и не выпустили бы тебя оттуда, — потешается Андрюха, загнав очередной шар в лузу. — Если только вперёд ногами.
— Это почему? Ты же говоришь не блеф, — вступается за друга Лёха.
— А ты попробуй доказать! Никто не захочет заведомо проигрывать, — отвечает Игнат. — К тому же своё агентство я люблю.
— Что? Ни разу не проиграл? — интересуется Керем, улыбчиво прищурив глаза.
— Проигрывал. Им, — указывает в нашу с Андреем сторону. — И они мне. А ещё ведьме твоей турецкой. Ни работать с ней не возможно, ни выиграть. Она точно мухлевала. Кто вообще учил её азартным играм?
Керем пожал плечами, продолжая смеяться над братом.
Устав от игр, мы вернулись к праздничному столу. Устраивая вечеринки в большом зале, я располагал стол с закусками и выпивкой у стены, чтобы не мешал веселью и танцам. Но когда мы собирались чисто мужской компанией, как сейчас, сервировка стола напоминала семейное застолье. В основном мы знали друг друга с детства или юности, и давно не стремились что-то друг другу доказать. Мы отдыхали и наслаждались общением. И с каждым годом наша дружба и такие встречи ценились всё больше.
Из нашей компании любители попариться ушли в баню, остальные — рассказывали истории из жизни, смеялись над анекдотами, а между делом звучали тосты за новую встречу. Завтра к бане и бассейну переместится вся компания. Так сложилось, что второй день у нас всегда банно-шашлычный. Правда в летнее время веселее.
— Интересно получается, — рассуждал захмелевший Лёха. — Из присутствующих, пятнадцать — холостяки, и только пятеро женаты. Нас — счастливых — меньшинство. Это надо исправлять.
— Стас теоретически свободен, — поправляет Андрей, на миг оторвавшись от своего собеседника.
— Но на практике я занят, — Стас поднимает сотовый, показывая на нём заставку со временем. — И если через пару часов не вернусь домой, вы сможете в этом убедиться.
Комната взрывается мужским смехом, и друзья наперебой приводят в пример плюсы холостяцкой жизни.
— Мы с Андрюхой тоже не на долго, — улыбается Диман, соревнуясь с братом в еде. Сегодня наши несвободные собратья — трезвенники, кроме Лёшки, отсюда и взялся их внезапный гастрономический интерес.
— А я еле выбрался к вам. Ревнует меня моя Варвара. Я бы с ней приехал, но в дорогу с малышом ещё рано, — Лёха разворачивается корпусом к сидящему слева от него Пажнёву. — А ты, Витёк, что с нами и без жены? С этими-то всё понятно, а у вас, насколько знаю, детей пока нет. С женой надо в новогодние праздники быть! Кстати, как Алинка поживает?
Лёшка не был здесь примерно полтора года, поэтому не знал, что задал неудобный вопрос. В зале все притихли и ждали какой прозвучит ответ. Виктор внешне не смутился под направленными на него взглядами, но все знали, что это напускное.
— Не знаю… Хорошо, наверно, — берёт со стола Лёшкину налитую до краёв рюмку и одним глотком осушает. — Тебе уже хватит. Она была лишняя.
— Это как? — игнорирует Лёха последние слова и оставляет без внимания его выпад, учитывая, что Пажнёв и спиртное пересекаются крайне редко.
— А это так, что развёлся он, кретин! — не выдержав, вмешивается Игнат.
— Давно? — друг ошарашен, как и мы, когда узнали. Ведь их пылкий роман, что привёл к браку, развивался на наших глазах.
— Год назад, аккурат под Новый год, да? Кстати, ты отмечал? Упустить такую девушку, — брат явно напрашивается на неприятности.
— Какую? — злится Виктор.
— Любимую и любящую. Но на этом он не остановился, связав себя узами брака с женщиной, к которой абсолютно безразличен.
— Спасибо тебе, Игнат!
— На здоровье! Это тебе за Стамбул!
— О чём это они? — обращается ко мне друг, находясь под впечатлением от услышанного и их спора.
— Как дети малые не найдут общие точки соприкосновения. Оставь их, Игнат сегодня особенно в ударе.
Какая именно муха укусила Игната я не знал, но брату было известно, что о своём втором браке Виктор не распространяется. Озвучивать при всех личное было не правильно. А про Стамбул я понял не сразу. Лишь посчитав по времени, до меня дошло, что из-за этой поездки Игнат упустил Валерию.
Ближе к полуночи, попрощавшись с друзьями, Андрей, Дима и Стас двинулись в сторону двери.
— Этих, — указав рукой на брата с другом, Игнат облокотился плечом о дверной косяк и преградил выход на улицу. — Дома жёны ждут, но ты-то, Стас, куда?
Переглянувшись, мы с парнями дружно захохотали и, похлопав Игната по плечу, они продолжили путь.
— Считай, что к жене! — ответил Стас, расплываясь в улыбке.
— Опять минус один? Шучу я, шучу! Счастлив за тебя с твоей шатенкой, друг! — и повысив голос, крикнул Витьку. — Не то, что за Пажнёвых!
— Да иди ты! — отозвался издалека голос Виктора.
— Когда он уйдёт от этой ненормальной?
Мысли брата разделяли все и сочувствовали другу, но эта глупость — его рук дело. Ему и решать: исправлять или оставлять всё так как есть.
— Отстань от него. Он сам всё понимает, но это его забота, — одёрнул Игната Стас и уехал.
Ещё минуту брат жаловался, что мы поступаем неверно. Что друг сам себе помочь не хочет. И застыл с хмурым лицом, повернув голову в сторону входной двери со стеклянной вставкой.
— Принесла нелёгкая! — комментирует брат в тот момент, когда я вижу своего приятеля, поднимающегося по ступеням крыльца. — Я, пожалуй, пойду.
Арефьев открывает дверь, когда брат уже ушёл. С серьёзным и хмурым выражением лица, точно как сейчас я наблюдал у Игната, Никита предстаёт предо мной.
— Нужна помощь, Барс!
Я не сомневался, что его внезапный визит — дело важное и срочное. Он не любитель сюрпризов и случайных встреч, потому что мимо проезжал. И всегда звонит, если только дело не требует неотложного вмешательства, как сейчас.
С Рефом мы привыкли выручать друг друга. И я уже знаю, что у меня есть пару минут для того, чтобы собраться и оставить ребят на Игната.
Мне пришлось исчезнуть на пару дней.