Капитан вытаскивает из выдвижного ящика коробку с карточкамианкетами и начинает просматривать их. "Ничего не скажешь, - размышляет он, - многие уже попытали свое счастье в качестве воспитателей! А выдержал только Хеннигс". Года два назад капитан в Гамбурге натолкнулся на ефрейтора Хеннигса, который был у него денщиком а первую мировую войну. Предстоял первый набор на курсы корабельных юнг, и такой верный человек, как Хеннигс, показался капитану Вельксанде весьма подходящим. Да у него были и неплохие характеристики с разных судов торгового флота. Хороший моряк чегонибудь да стоит! А теперь из воспитателей первого набора уже никого, кроме Хеннигса, не осталось на борту "Пассата".
Капитан читает записи в анкете щербатого боцмана и улыбается. "И до чего же здорово мальчишки клички придумывают! - Ухмыляясь, он приписывает карандашом в графе Ашя, фамилия" - "Медуза". - Прямо ведь в точку попали!" Снова он перебирает карточки, вот остановился на одной - "Ганс Ламмерс" значится в ней. Перед глазами капитана вырастает боцман с густыми черными бровями. "Глотка", - пишет капитан вслед за фамилией боцмана. "И кто эти клички только придумывает?" - Капитан читает анкету: "...участник первой мировой войны (фронтовик). Плавал на подводной лодке (ИС48). Десант на Эзеле. Железный крест II степени. В 1924 году арестован. Ранение головы во время забастовки, затем выход из социалдемократической партии. 1928-1933 гг. - безработный. 1933 вступление в штурмовики. С 15.8.36 г. - на учебном судне "Пассат".
- Тоже скоро как год у меня, - бормочет себе под нос капитан. Он берет карандаш и записывает: "Исполнителен, знает службу, необходимо более активно включиться в политическую работу. Хороший моряк".
Капитан зажигает, потухшую сигару. Достает третью анкету. К ней прикреплен сложенный в несколько раз лист бумаги. На нем несколько печать. Капитан задумывается.
Выпятив нижнюю губу, он читает на карточке с красным ободком: "Генрих Иогансен". Сразу за фамилией отметка: "Два месяца - испытательный срок". Остальные графы не заполнены. Капитан медленно развертывает лист, попыхивает сизым дымком. В каюте тихо. На стене тикают круглые морские часы, из столовой доносится звон вилок и ножей.
Наконец капитан прячет анкеты в большой конверт.
Откинувшись на спинку кресла, он произносит:
- Что ж, придется с Иогансеном познакомиться поближе.
2
У каждого боцмана есть нечто вроде денщика. Парень обязан убирать каюту, застилать койку, чистить ботинки, одежду и, главное, быть под рукой, как только он понадобится. У Медузы денщики никогда долго не держатся. Теперь у него опять новый - Гейнц Шене.
Гейнц рад: каждый день он на целый час освобождается от занятий - ему надо убирать каюту "своего боцмана".
А занятия он еще меньше любит, чем другие ребята из его группы: боцман Ламмерс до сих пор не забыл, что Гейнц при всех обозвал его "Глоткой". Правда, Медуза никогда не бывает доволен Гейнцем, но юнга не очень-то близко принимает к сердцу его упреки. Он делает все, что велено, и, если Медузе этого мало, пусть берет себе другого денщика. Время от времени Гейнц приносит в спальную кусок колбасы и ломоть засохшего пирога. Одно злит его: товарищей как будто подменили. Не делится он, видите ли, с ними тем, что ему удается потихоньку стащить из шкафчика Медузы. Если бы они только знали, как ему всегда есть хочется!
Никто не знает, что Гейнц вчера вечером, уткнувшись в подушку, ревмя ревел, проклиная и себя, и Медузу, и свой вечно бурчащий желудок.
Сейчас Гейнц убирает каюту боцмана. Она невелика.
Скудный свет падает из иллюминатора. У стены - стол, два стула и шкафчик. Рядом с койкой - умывальник и сразу за ним небольшая ниша, закрытая занавеской до пола.
Здесь стоят чемоданы, картонки, щетки, ведра, старые ботинки, валяются всякие веревки и грязное белье.
Гейнц отвинчивает иллюминатор, распахивает постель, доливает воды в умывальник, чистит таз, моет кисточку для бритья, разбирает бритву. Вытаскивает из умывальника ведро с вонючей водой и выливает. Потом, открыв дверь, застилает койку, подметает, смахивает пыль, чистит ботинки.
Окончив работу, Гейнц убирает щетку в нишу. И вдруг слышит сперва шаги, а затем и голос Медузы:
- Заходи, парень давно уже ушел.
"Никак уже перерыв? - удивляется Гейнц. - Влетит мне опять!" В каюту входят двое мужчин. Гейнц слышит незнакомый голос:
- Я все-таки запру дверь.
Толстоморденький Сосунок ни жив ни мертв. Он спокойно мог бы отдернуть занавеску, выйти на середину каюты или просто кашлянуть, но он не решается.
За занавеской двигают стулья.
Медуза говорит:
- Вот, возьми сперва это. В субботу я тебе дам три марки.
- Да дело-то не простое!
- Знаю, знаю! Но марку-другую тебе заработать тоже не вредно. Верно я говорю?
- Да тише ты! - слышится чужой голос. - Выкладывай! Чего тебе?
У Гейнца затекла нога. Осторожно он поднимает ее - как бы не наделать шуму!
- Вот слушай! У меня на будущей неделе вроде праздник, мне хотелось бы получше что-нибудь.
- Что?
- Сам знаешь. Только побольше и покрепче, понял?
Чужак вздыхает:
- Сколько же?
- Ну, скажем, бутылки четыре.
- Ты с ума сошел? Четыре бутылки!
- Чего боишься-то? Я думал, ты рад, что иной раз можешь заработать. Или тебе не надо?
Чужак стонет:
- Не надо?! Сам знаешь - шесть голодных ртов дома.
- Ну, Одье, в субботу еще две марки добавлю, согласен? Я тоже ведь понимаю, что тебе тяжело.
"Так это повар!" - восклицает про себя Гейнц. Он слышит, как повар Одье тяжело отдувается.
- Нет, не пойдет это дело. Не хочу я больше шкурой рисковать.
- Добавлю десять сигар. Жемчужина Явы.
Повар чуть не плачет:
- Что я буду делать, если меня прогонят? Ведь это и в личное дело запишут...
Медуза смеется:
- Да, Одье, стоит только начать, потом не отвертишься. Чего ты мне только не перетаскал в каюту!..
- Да молчи ты!..
- Ну ладно, Одье! - снова заговаривает Медуза. - Знал я, что могу на тебя положиться. Только вот... нельзя мне слишком часто приходить к тебе в камбуз. Еще заподозрят. Нужно другое место. Думаю, ящик для спасательных поясов позади нашего гальюна подойдет.