- Ну, когда мне туда заглянуть?
- Вечерком, да не раньше девяти. Я за несколько раз все и перетащу.
Слышно, как повар, тяжко вздохнув, поднимается со стула, затем подходит к двери и открывает ее. Гейнц даже вздрагивает - так ярко вдруг освещается каюта.
- Дай-ка мне еще сигарету, - говорит повар и снова подходит к боцману.
- Пожалуйста, сигареты мне для тебя никогда не жаль.
Гейнц еще слышит, как чиркают спичкой. Наконец повар уходит. Медуза насвистывает себе под нос. Но вот и он покидает каюту.
3
Душно в спальне, и ребята в обеденный перерыв сидят на палубе или в трюме. Там - ниже уровня воды - немного прохладней. Небольшими группками в три-четыре человека они устраиваются на старых канатах между рассохшимися бочками и ящиками. На ящиках виднеются полустертые надписи.
Порой тут ведутся очень важные разговоры.
- Надо бы эту свинью отравить! - тихо предлагает Эрвин.
- Зашить в парусину, привязать кусок железа - и за борт! - говорит Куделек. - Собаке - собачья смерть!
- Брось ты ерунду городить! Мы же этого все равно не сделаем. Давайте лучше сообразим, что мы можем сделать.
Тихо. Ребята сидят, тесно прижавшись друг к другу, и думают. В темноте зубы Эрвина поблескивают, на лоб легли две глубокие морщины.
- Пусть Гейнц ему в койку кнопок набросает! - снова предлагает Куделек.
Эрвин не согласен.
- О Сосунке вообще нечего говорить. Это человек конченый!
- Не так уж он плох! И брюхо у него скулит так же, как твое. Ты ведь тоже стащил кусок мяса, - говорит Руди.
- Это совсем другое. Да я бы ни за что один не стал есть. А у Сосунка всегда собственное брюхо на первом месте. Вечно он подлизывается к Медузе. Нечего о нем говорить...
- А я не думаю, что он такой, - вставляет Руди. - Иной раз мне кажется...
- Чепуха! Это конченый человек!
Куделек спускает ноги с ящика. Он караулит.
- Тише вы! Франц из гальюна идет. Позвать его?
Эрвин, подумав, отвечает:
- Зови, если хочешь. Может, он нам чего подскажет.
От Франца несет табаком и карболкой. Он устраивается на ящике между Эрвином и Руди.
- Ну как, поедете со мной на берег? - спрашивает Франц. - Я скажу Улле, чтобы подружек привела.
- У нас дела поважней, - заявляет Руди. - Нам вот подумать надо.
- Может, ты со мной пойдешь, Эрвин?
- Да заткнись, тебе говорят! Надо обсудить, что с Медузой делать. И такое надо придумать, чтобы ему крепко запомнилось.
- Дайте-ка я подумаю! - говорит Франц.
Уже совсем темно. Над дверцами уборных горит тусклая лампочка. С жилой палубы на трап падает желтый свет.
Наверху поют.
- Скоро отбой! - говорит Руди. - Еще не придумали?
- А почему Сосунку нельзя участвовать? Кнопки в койке это хорошо! - повторяет Куделек свое предложение.
- Детские игрушки, - отмахивается Франц.
- А ты придумай получше!
Скрипит трап. Ребята прислушиваются. Кто-то насвистывает мелодию матросской песенки "Уходят в море корабли" - это тайный знак. Куделек не отвечает на свист.
На трапе слабо обрисовывается чья-то фигура. Снова ктото свистит.
- Да это Гейнц! - шепчет Куделек. - Никогда он не может мелодию запомнить.
- Тихо! - приказывает Эрвпн.- Толстомордик - предатель.
У ребят сразу делаются серьезные лица. На трапе снова свистят.
- Да отвечай же! - шепчет Руди.
- Тихо! - грозит ему Эрвин.
- Тогда я сам свистну! - упрямствует Руди. - И откуда ты знаешь, что ему здесь надо?
Трап скрипит. Тень становится больше.
- Свистни! - соглашается наконец Эрвин. - Но я с ним разговаривать не буду.
- Ребята, погоди! - шепчет Гейнц. Голос его звучит необычно. - Я тут принес кое-чего.
Только теперь ребята замечают у Гейнца под мышкой портфель. От любопытства они делают такие резкие движения, что сталкиваются головами.
- Да так мы ничего не увидим.