- Наверх, живо!
Ребята, как на соревнованиях, следят за каждым движением своего товарища. Им кажется, что Медуза успокоился. Он отдает ясные, четкие приказания, и на его лице снова появилась улыбка.
А Эрвин то лезет вверх, то спускается вниз, то вверх, то снова вниз...
- Внимание!
Эрвин останавливается и смотрит вниз на палубу.
- Так! А теперь ты громко крикнешь: "Я трусливая собака!"
Эрвин молчит.
И тогда все начинается снова. Опять он гонит Эрвина по вантам вверх, заставляет спускаться вниз, потом снова вверх. Вместе с его движениями медленно поднимаются и опускаются головы ребят на палубе. Эрвин ведь самый сильный из них, потому-то Медуза и избрал его жертвой.
Но постепенно движения Эрвина становятся медленнее, вот он один раз уже промахнулся, но, к счастью, схватил канат другой рукой. Опять ошибся... А Медуза все улыбается.
Эрвин безжизненно повисает на реях.
- Ну что? Ослаб уже? А ну, кричи, что я тебе приказывал!
Ребята на палубе слышат, как тяжело дышит их товарищ.
- Господин боцман! - кричит Руди. - Господин боцман! Он больше не может, и если он...
- Молчать! А ну, вверх! Марш-марш!
Эрвин из последних сил снова тянется вверх и вдруг застывает. Ребята не сводят с него глаз. Вот он чуть приподнялся.
- Я... - выкрикивает он и начинает громко рыдать. Он дрожит так сильно, что ванты начинают раскачиваться.
- Дальше, дальше! Давай дальше!
Эрвин начинает спускаться, но у него уже почти нет сил...
Боцман, размахивая руками, кричит:
- Вверх, вверх! Я приказал!
Но Эрвин медленно спускается вниз.
- А, черт! Вверх - я приказал!
Эрвин висит в десяти метрах от палубы. Руки его судорожно цепляются за просмоленные канаты. Вниз, вниз, скорее вниз!.. И вдруг все шестьдесят ребят вздрагивают.
Руди вцепился в руку Куделька. Раздается крик... Крик разом обрывается, как только Эрвин падает на палубу.
С белыми лицами ребята склоняются над скорчившейся фигурой товарища.
- Назад! - кричит боцман. - Двое вперед, остальные назад!
Но юнги стеной окружили Эрвина и не подпускают к нему Медузу. И, хотя боцман кричит, надрываясь, они словно не слышат его. Ужас охватил их, ужас и гнев.
Четверо юнг осторожно несут Эрвина к корме, туда, где помещается лазарет. Медуза плетется сзади и бормочет:
- Он не выполнил моего приказа... Я не разрешал ему спускаться!.. Он не выполнил моего приказа.
VI
Протест. - Длинный боцман не подведет! - Эрвина уносят.
Допрос. - Последняя ночь.
1
Сегодня юнги почти не ели. Разговаривают мало. Все собрались в спальне. Душно. Но никто не рискует в одиночку подняться на палубу и посидеть, выбрав тенистый уголок. Никто не спускается в трюм, чтобы забраться в огромный ящик. Нет, сегодня они должны быть все вместе. Они не сознают, откуда у них появилось это чувство, но каждый ощущает, что он тесно связан со всеми другими.
Все думают об Эрвине. А Эрвин лежит в лазарете со сломанной рукой и ключицей.
- Лучше всего больше не думать об этом. Помочь Эрвину все равно мы не можем.
А Руди тем временем думает: "Будь Эде здесь, он не позволил бы над собой так измываться. Он бы просто не подчинился". Да, Эде! И, хотя Эде учился в гимназии, он приглашал Руди несколько раз к себе домой, и Руди даже вместе с ним обедал.
- Прикажи он мне: "На ванты, живо!" - я бы не подчинился. Плевать я на него хотел! - говорит Латте, юнга из группы боцмана Медузы. - А как он издевался над нами! Вот гад!.. А почему?..
Тихо кругом. Слышно, как кто-то глубоко вздыхает.
Вдруг Руди громко произносит:
- Разве это был настоящий приказ?
Все поворачиваются к нему. Под ним, на койке Эрвина, сидят Гейнц и Зепп. А Куделек, как и некоторые другие ребята, вытащил из-под койки ящик для чистки ботинок и сел на него. Собрались все. Но одного нет среди них - Эрвина. Между Гейнцем и Зеппом осталось свободное местечко. Никто не сидит здесь. Все понимают: это место Эрвина.
- А я скажу, - говорит Зепп, разглядывая пол, - издевательство это, и все. Он к Эрвину уже давно придирается.
- Но приказ есть приказ! - вставляет Гейнц. - Вот ему и пришлось подчиниться.
- Ерунда это, - протестует Куделек. - А прикажут тебе: "Прыгай за борт!" Ты что, прыгнешь, что ли?
- Да этого Медуза и не приказывал, - возражает Гейнц.
- Сосунок ты, вот и все! - заключает Латте.
Соскочив с койки, Руди повторяет:
- Нет, это не был настоящий приказ!