Слышно, как команда глубоко вздыхает. Все смотрят на Старика. Что-то он теперь сделает?
Минута проходит, за минутой. Ногам становится жарко от раскаленной падубы. Матросами овладевает беспокойство. Капитан стоит в тени.
- Генрих! - вдруг зовет он.
Но Руди не двигается с места. Он стискивает зубы и чувствует, что стена, частью которой он стал, придает ему силы и мужества.
- Обоим юнгам нечего делать на баке! - говорит капитан уже совсем другим голосом.
Матросы переглядываются. "Что это? Почему он не кричит? Ведь срок истек!"
- Стой! - набрасывается Кнут на д'Юрвиля и толкает его в бок.
- Ладно, идите ко мне, боцман! - неожиданно предлагает капитан. - Давайте с вами поговорим.
Иогансен, взглянув на матросов, улыбается. Фите хватает его за руку:
- Не ходи!
- Да мне же надо теперь...
- Не ходи, говорю!
Матросы стеной стоят перед кубриком. Но боцман идет навстречу капитану. Матросы начинают шептаться. Они смотрят на капитана.
Оба штурмана стоят на мостике. Тюте, второй штурман, что-то записывает в блокнот. Боцман Иогансен медленно приближается к капитану. Расстояние между командой и капитаном примерно сорок метров. Когда боцману остается пройти еще несколько шагов, капитан начинает тихо говорить ему что-то, но так тихо, что команда не может его слышать. И вдруг капитан громко кричит:
- Последняя возможность: я все прощу!
Боцман испуганно оборачивается, поднимает руки, чтобы удержать стену, но прежде чем броситься назад, он один-единственный миг раздумывает, - и этот миг решает все. Стена еще стоит, но в том месте, где был боцман, зияет брешь и в эту-то брешь пытается прорваться толстяк Иохен. Фите и Гельге взялись за руки, чтобы прикрыть ее.
- Завтра придет пароход с запчастями, - раздается голос капитана. - Я сегодня получил радиограмму.
Матросы переглядываются. "Корабль! - думают они. Завтра придет корабль!"
- Может быть, он придет уже сегодня, - продолжает капитан. - У вас осталось мало времени на размышление. - К нему снова вернулась его уверенность. На боцмана он уже не обращает никакого внимания.
Толстый Иохен протиснулся вперед. За спиною Руди матросы громко и возбужденно переговариваются:
- Через четыре недели мы будем в Гамбурге!
Куда же девалась мощная стена? На баке стоит беспорядочная группа людей. Кто-то ворчит, кто-то перешептывается. А время бежит. Боцман Иогансен обращается к капитану:
- Мы не отказываемся от работы, но мы...
- Матросы! - прерывает его Старик. - Не давайте сбивать себя с толку! Через несколько дней мы отчаливаем домой, в Гамбург, и все останется позади!
"Ишь ты, как он вдруг заговорил! Неужели остальные не замечают, какой он фальшивый... Какой фальшивый этот капитан!" - думает Руди, закусив нижнюю губу.
И рухнула стена! Сперва от нее отделился Иохен. Потом еще три человека: Холлер и его друзья. Кнут посмотрел им вслед и опустил голову. Затем перешел на сторону капитана Коротышка, что-то фальшиво насвистывая, но все же насвистывая. И с ним ушел еще один матрос... И нет больше стены, нет больше и беспорядочной группы людей...
Здесь стоит кто-то, там - кто-то, не понимая, что все уже кончено. Матросы не смотрят друг другу в глаза, они растеряли свой гнев.
Черный Губерт говорит:
- А может, правда, завтра придет корабль?
- Ну и что?
- Все равно не позволим над собой издеваться.
- Э-эх! - отмахивается кто-то от Фите.
Тетье начинает заикаться, понять его невозможно.
- Сегодня проведем последнее шлюпочное учение, - слышится голос капитана, в котором уже снова звучит металл. Боцман! Вы пойдете на катере до устья. Кто первым увидит пароход с запчастями, получит от меня три пачки табаку. Ну, а как только пароход станет на якорь, я разрешу выдавать пиво.
Боцман Иогансен не отвечает. Он стоит словно парализованный. Несколько матросов проходят мимо него. Потом рядом с ним останавливаются Фите, Тетье и Гельге. Они качают головой и не могут понять, почему так быстро все рухнуло.
- Боцман, я надеюсь на вас! - И капитан уходит, даже не оглянувшись. Он знает, что команда будет ему повиноваться. Опустив руки, на палубе стоят несколько человек.
- Вот гад! - плюется Нейгауз.
- Ловко это он! Повезло ему! - говорит Черный Губерт.
Иогансен поднимает голову:
- Раньше надо было начинать! Забыли мы про корабль-то!
- Ну, а если он наврал нам? - И Губерт хватает Иогансена за руку.
- Он не такой дурак. Да это нам и не помогло бы.
- Вот проклятие! До чего же быстро он нас скрутил! ругается Гельге, ломая какую-то палочку, которую он держит в руках.
Боцман Иогансен молча уходит. Руди идет за ним.
Остальные провожают их взглядами.
- А может быть, это было и не плохое начало? - вдруг произносит боцман Иогансен вслух то, о чем как раз задумался.
На этот раз Руди не надо ломать себе голову над этими словами, он сразу понял боцмана.
3
По-прежнему в небе сияет солнце. Но его как будто подменили. Это уже не то солнце, которое висело над тропическим лесом, полыхая, словно огромный костер. Нет, это солнце над огромными морскими просторами, словно омытое росой, встает из сверкающих волн, распускается на глазах, будто прекрасный цветок, сияет во всю свою мощь, и к вечеру, точно зрелый плод, снова погружается в пучину.