Семья некромантов собралась в гостиной.
Теренций с удивлением понял, что отсутствие Матери сказалось на каждой мелочи. Кругом словно сгустилась тьма. Звуки сделались не такими, как обычно. С предметов исчез всегдашний блеск, а с лиц — выражение уверенности.
Даже маленькие небесные всадники, Терхаллоу и Каннах, сидели тихо, прижавшись к друг другу, как испуганные дети.
— Подведём итоги, — преувеличенно бодро сказал Первый Некромант.
С огромным усилием он стабилизировал свою сущность. После битвы ему было трудно воплотиться, потому что слишком много сил ушло на купол. Их хватило лишь на то, чтобы силуэт, выкроенный из тьмы, приобрёл человеческие очертания, да появились глаза на лице из дыма. Вполне живые и ясные.
— Я вижу, что вы все в сознании и в здравом уме. Раны?
— А где Омегыч? — спросил Теренций.
— Вернётся, — ответил Теро-Теро скрипуче. — Ему просто туговато пришлось.
— У Грей перебит хвост, — мрачно сказал маленький Странник.
У самого мальчика были кое-как замотаны тряпками ладони, а штаны на коленках изорваны в лоскуты и окровавлены. В самой последней схватке он пытался удержать одно из звеньев, и здорово рассадил руки и ноги.
— Я потеряла почти всю стаю, — хмуро сказала Анда и прикусила губу.
— Ушиб крыла и вывих запястья, — нехотя молвил Бессвет.
— Все деревья погниют — сливы, яблони, липы… рябины. Скорее всего, испорчен дёрн, — Део-ведун печально дёрнул тонкими нервными губами, отвернулся.
На лбу у него красовался след чьих-то зубов, словно кто-то пытался надкусить друида, словно яблоко.
— Это всё пустяки, — сказал Конрад. — Ушибы, ссадины, трещины, порезы, укусы. Меня беспокоят лишь два человека. Теренций и Каннах. Остальным — еда, питьё и крепкий сон.
Хелли и Упырёк мрачно переглянулись. На них места живого не было, как и на Тоби с Винни.
— Всем рекомендую выпить снадобье от воспалений и общее противоядное, потому что трупный яд и угроза столбняка, но эти двое…
Конрад подошёл к Каннах и легко поднял её на руки. Та словно ждала этого — тихо вскрикнула и потеряла сознание.
— Каннах нужен отдых, но снять с неё доспехи означает привести тело к полному параличу. Я даже не представляю, как быть.
— Я займусь этим, — сказал Ливендод.
К нему устремились сразу два ревнивых взгляда — цветочной феи и Терхаллоу.
Но чёрный рыцарь-лич оставил эти взгляды без внимания.
— Что с Ванил… с Теренцием? — спросил Первый.
— У него сильный жар. Думаю, кость была отравлена чем-то более серьёзным, чем простые яды. Потому что он уже выпил противоядие — и без видимых результатов.
— Я отлично себя чувствую, — взмолился Теренций. — Давайте уже действовать.
— Нет, — очень жёстко сказал Первый Некромант. — Она может потерпеть ещё немного, а вы — нет. Вы живые.
От этого неосторожно произнесённого слова у Теренция мороз побежал по коже.
— Но мама…
— Мама может потерпеть, сын, — повторил Первый. — Смотри!
Первый Некромант протянул руку и зажёг свечу — в чём не было нужды, так как в гостиной сияла большая лампа, наполненная светящимися огоньками с болот.
— Милая, погаси огонёк.
Свеча погасла.
— Это лишь фокус, — сказал доктор Конрад. — Или сквозняк!
— Милая… а теперь зажги её обратно.
И свеча послушно загорелась.
— Она здесь. Скажи, моя родная… ты ведь можешь подождать, пока дети немного восстановят силы?
Свеча погасла и зажглась, и ещё раз, и ещё.
— Поэтому сейчас все ложатся спать, — с нажимом произнёс Первый.
Теренций поплёлся за доктором, который уложил его в кровать и сел рядом с явным намерением сторожить больного всю ночь. Ванильный Некромант раза три попытался спорить, но всё, к чему эти споры привели — перемещение Конрада со стула в мягкое большое кресло.
— Посплю здесь, — заявил он.
Теренций закрыл глаза, но долго не мог уснуть. Длинный день, долгая тяжёлая битва, выматывающие душу волнения… «Ещё и Омегыч куда-то пропал, — с тоской думал Теренций. — И…»
Тут он сел. В ране на правом боку запульсировала боль.
Череп Гоша!
Он же помнил про Гошу, волновался, что череп остался там, в домике, а теперь забыл! Надо бежать, искать его среди останков Умрах или там, на кладбище!
Ванильный уже сел, чтобы одеться и побежать на поиски Гоши, когда бесплотная ладонь прикоснулась к его горячему лбу и слабым, но настойчивым нажимом заставила улечься назад.