…Сейчас они казались весьма похожими друг на друга. Теро-Теро в чёрных доспехах, которые он никогда не снимал, с султаном из собственных волос на шлеме, и Первый Некромант, обретший наконец материальное тело, хоть и ненадолго. Голубые, как чистое весеннее небо, глаза Первого смотрели в сапфировые очи лича без страха и сомнения.
— Ты уверен? — спросил Теро.
— Если на гомункула наложит отпечатки своей души каждый из нас, а потом в него войдёт душа Матери — всё получится просто отлично, — сказал Первый Некромант.
— Это и был твой план, отец? — спросил Омегыч.
— Мне всегда казалось, — подал голос Упырёк, — что в таких случаях воскрешение невозможно. И во всяком случае — нельзя обойтись без человеческих жертв.
— Не в этом случае, — покачал головой Теро-Теро. — Но когда используешь гомункула, всегда есть опасность отторжения душою искусственного тела.
— Но это же гадость! — воскликнул Омегыч.
Он вернулся вчера. Выспавшись и посвежев, огнемаг вместе с усталостью утратил и какую-то часть прежней неуверенности в себе.
— Гомункул! — с отвращением сказал огнемаг. — Вы хоть имели когда-нибудь дело с выращенным искусственно человеком? Это же мешок плоти и костей, и к тому же весьма сложно вылепить из имеющихся материалов достаточно приличное тело.
— Дух Матери будет не искусственным. И постепенно она сама сформирует себя, так что ты и не отличишь её от прежней, — заспорил Первый. — А иначе придётся собирать её по частице из воздуха, что возможно лишь теоретически.
Тогда Омегыч хлопнул об столешницу большой потрёпанной книгой без переплёта.
— Смотрите, — сказал он и открыл нужную страницу, заложенную рыжим кленовым листком. — «и тогда Ют Безмолвная и Эльвжанни-Без-Прозвища стали сзывать белопёрых чаек и пестрошеих уток, которые собрали повсюду останки Фафнарха, развеянные хитрецом Рюйгги по всему миру, и просеяли воздух с его дыханием на солнечных ситах, и соткали из его волос длинную нить. И из этой нити на полу святилища Ют Безмолвная выложила человеческий силуэт, а Эльвжанни наполнила его частицами Фафнарха, и его дыхание набрала в рот, и вдохнула в останки развеянного брата в силуэт из его же волос. Но он остался недвижен, хотя тело его, нагое и прекрасное, лежало целым и невредимым. В нём не было ни капли горячей крови. Тогда Ют Безмолвная взяла крови у всех его родичей — у матери, брата, отца, сестёр, и всех детей срединного мира, и взяла животворного огня из жил потомков дракона, и влила эту смесь в рот Фафнарха, и он встал, и жил, и победил Рюйгги в поединке, и заточил его…»
— Так, стоп-стоп, — Теро-Теро поднял костлявые руки без перчаток. — Это деяния богов, написанные лживыми карликами.
— Все деяния богов имеют под собой основу. Просто так их никто не опишет, — парировал Омегыч.
— По мне так, вырастить гомункула проще и практичней, чем просеивать воздух через солнечное сито в надежде найти там дыхание Матери, — сказала практичная Хелли.
— А мне этот метод больше понравился, — возразила Каннах. — Он светлый и красивый.
Она выглядела странно. Всё её тело было опутано хитросплетением из прутьев чёрного гибкого металла. Корсет, который поддерживал и руки, и ноги, и голову. Чтобы не натирать нежную кожу, корсет опутывал Каннах поверх бинтов, а поверх она надела сверху одно из детских платьев Бертины — зелёное с ромашками.
— Этот метод не столь противоестественен, как выращивание искусственного тела, — поддержал всадницу Терхаллоу. — В нём нет чёрной магии, которая так пугает нас, детей солнца и неба, принадлежащих к светлому племени, да простят нас приютившие нас тёмные прислужники Смерти, которую мы несомненно чтим, но боимся.
— Но мы — некроманты и решаем эти вопросы именно так! — молвил Теро.
— Почему бы не спросить у Вечно Недовольных богов? — встрял в спор Теренций. — В конце концов, у нас с ними неплохие отношения.
Все удивлённо посмотрели на Ванильного Некроманта.
И именно в этот момент в большой гостиной появилась богиня Ют Безмолвная.
Омегыч смущённо кашлянул и потянулся к книге, но она взяла его за руку. На какое-то мгновение присутствующим показалось, что богиня вот-вот поцелует Омегыча. Но она лишь посмотрела на него долгим испытующим взором и отпустила руку.
— Здравствуй, богиня, да пребудут в чистоте твои ноги, — сказал Первый Некромант, стараясь загладить возникшую неловкость. — Сядь с нами, пожалуйста, и поешь.
Богиня взяла кусочек хлеба, отломила и положила в рот. Запила терпким вишнёвым вином. И кивнула.
— Взгляни, что написано в книге, которую притащил мой сын, — Первый подвинул к Ют фолиант.
Безмолвная опустила глаза на страницу и улыбнулась. Ей не было нужды читать эти строки.
— Правда ли то, что здесь написано? — спросил Теро-Теро.
Все присутствующие с ожиданием и надеждой уставились на богиню.
— Отчасти, — сказала она низким и певучим голосом. — Здесь описано не волшебство, но божественное действо.
— Можешь ли ты со своей сестрой сделать то же самое для нас? — Теренций так разволновался, что забыл об элементарной вежливости.
— Нет, — ответила Ют. — И вам не советую.
— Почему?! — спросил Омегыч.
— Вы не справитесь.
— Но зато вы…
— У нас нет прежней силы. Наши жрецы предали нас. А новые так и не появились.
— Я готова быть вашей жрицей, — сказала Бертина.
— И я не против, — подал голос Тобиас. — Я вообще мастер организовывать культы! И я могу быть поваром-жрецом, такого вообще никто не видал! Пожалуйста, богиня! Помоги нам вернуть Мать!
— Я вернусь завтра, — ответила им Ют. — Завтра к закату. Те, кто согласен быть жрецами, должны омыться в трёх водах и молоке, надеть всё новое и приготовить много чистых простынь и полотенец. Перед рассветом вам надлежит пропахать во дворе борозду и устлать её белыми полотнами. Мне также понадобится алтарь, кровь четырнадцати кур и вино. Вам надо собрать по капле крови каждого родственника умершей.
Дети Матери Некромантов вскинулись, но промолчали. Да, она не умерла. Но объяснять это было слишком долго.
— Найдите её волосы, — добавила Ют. — И ещё нужен огонь, который течёт в крови у потомков драконов. Если вы не найдёте хоть что-нибудь — всё будет зря.
Она посмотрела прямо перед собой, хотя напротив богини никто не сидел, кивнула и добавила:
— Времени у вас — до новой луны. Три дня осталось. Но лучше поторопиться.
— А ты говорил — отдохните, придите в себя, — повернулся к отцу Омегыч.
— В мои планы богини не входили, а создавать гомункула лучше на свежую голову, — парировал Первый.
— Поверьте, свежие силы вам понадобятся, — Ют Безмолвная усмехнулась.
Она поднялась на цыпочки, и вокруг неё закружился лёгкий ветерок. Но до того, как исчезнуть, богиня обратилась к Омегычу:
— И не забудь вернуть книгу в библиотеку храма, маг.
Чайка бросила якорь возле дома-на-семи-ветрах поздней ночью. На сей раз Мать Пиратов вошла в дом тихо, укрыв огненные волосы светлым покрывалом. Теа, Кара, Морта и два молодых пирата безмолвно следовали за нею.
Затем у двери дома легли две страшные чёрные собаки размером с некрупного пони каждая. Бабушка Некромантов напугала маленького Странника тройной тенью, которую отбрасывало её худощавое тело. Отец Первого Некроманта вышел из небытия, и его бронзовый жезл со змеями приткнулся в уголке кухни — гостиные да спальни он не жаловал, любил держаться поближе к печке.
В кухне, на столе, накрытом белой скатертью, изрисованной рунами и зверями, стоял кубок, а рядом лежал кинжал. Всякий, кто появлялся в доме, брал его и наносил себе рану на руке, и кровь капала в кубок. Затем пришедшие делали глоток вина и отходили в сторонку, чтобы не мешать другим. Даже Нот Уиндвард подошёл к кубку, чтобы оставить в нём каплю крови из глубокой раны на ладони. Анда молча перевязала ему порез, не спрашивая, как и когда он так вспорол себе руку.
Заморозки кончились, из неба сочился дождь. Пятый ветер, западный, склонный как к истерикам, так и к затяжному унылому нытью, болтался в голых кронах деревьев и стонал, словно плакал. Бертина и Хелли в белых рубашках до пят уже изгваздались в грязи и замёрзли, но продолжали толкать маленький плуг, который тащили Тобиас и Винни. Они тоже нацепили белые рубахи, но — поверх обычной одежды, и теперь совсем взопрели.
— Полотно предлагаю стелить ближе к вечеру, — сказал Тоби, поглядывая на пасмурное небо. — Что там говорит по поводу погоды Део?
— Что на закате мы увидим багровое солнце, — сказала Бертина, постукивая зубами. — Идёмте в дом. Я хочу в ванну.
Теренций сидел в своей спальне в большом мягком кресле, держа в руках безмолвный череп с погасшими огоньками в топазовых глазах. Умрах подхватила Гошу в домике на краю кладбища. Вовлечённый в многосуставчатое тело цепоглотки, лишённый воли и возможности кричать, он прибыл к дому-на-семи-ветрах, а затем некроманты в спешке и суете разлучили его дух с последним пристанищем. Что и говорить, в этом мире Гоше не сильно везло. Сначала он заболел корью и умер в восьмилетнем возрасте, затем у какого-то горе-некроманта его не получилось воскресить, потом Ванильный Некромант, раскопав череп и обнаружив, что с ним соединён дух ребёнка, сделал себе из него фамильяр. Потом он проспорил Теренцию и стал копилкой… А теперь дух Гоши наверняка улетучился и пребывает там, за Вратами, куда живым нет пути.
Но сейчас у Теренция был ещё один повод переживать. Он единственный не добавил каплю своей крови в кубок. Конрад сказал, что незнакомый яд ещё не покинул тело Ванильного. Он и сам это чувствовал: его часто знобило, он плохо спал, кости ломило, а рана постоянно пульсировала и не заживала несмотря на все старания доктора.
Как можно добавить отравленную кровь в кубок, призванный воскресить Мать?
А если именно капли его крови не хватит, чтобы это сделать — тогда как быть? «Если не найдёте хоть что-нибудь, то всё будет зря!» — так ведь сказала Ют Безмолвная?
В доме-на-семи ветрах нынче было много людей, и всё же никто не смеялся, не толкался на кухне, чтобы сварить кофе, да и вкусной едой не пахло. Пасмурное утро постепенно перетекало в тихий безветренный день, и в спальне Матери и Первого Некроманта на столе лежало пятно солнечного света — луч, упавший в единственную прореху между тяжёлыми, набухшими влагой тучами. В луче плясали пылинки, двигались, будто живые. Чьё-то дыхание заставляло их кружиться в хороводе.
Всё было готово — оставалось лишь дождаться вечера.
Чёрная и белая фигуры явились в час заката, когда багровое солнце уже медленно ложилось в облака, и всё вокруг пылало.
Белая и чёрная фигуры ступили на белое полотно, лежащее на вспаханной чёрной земле, и кровь четырнадцати кур пролилась на них из двух кувшинов, которые держали Бертина и Хелли.
Ют Безмолвная, в белых одеждах, и Эльвжанни-Без-Прозвища, в чёрных, протянули руки к кубку.
Омегыч подмигнул Теренцию и добавил в кубок каплю крови Ванильного, извлечённую им из зелья левитации — чистую, без примеси яда.
Анда и Первый Некромант положили тонкую нить, свитую из длинных рыжих волос, по небрежности оставленных Матерью на расчёске, выбранных с её одежды, снятых с её платка. Эльвжанни, легла справа, а Ют — слева от силуэта, и велели лить кровь из кубка на землю, очерченную рыжей нитью.
И их песня повисла в воздухе, похожая на туманное покрывало, а в небе тем временем угасала вечерняя заря, рыжая, как волосы Матери.
— Теперь нам нужен огонь, — сказала Эльвжанни.
— Но у нас нет потомка дракона, — помертвевшими губами молвил Теренций.
Но Ют ответила:
— В крови одного из вас течёт огонь. Пусть он сделает то, что должен. Нам нужна его огненная кровь!
Омегыч стиснул зубы, коротко замахнулся кинжалом и отворил вену на левой руке. Огонь не хотел течь вниз, он рвался к небу, но богини потянули его к себе, вобрали в себя, и повернулись к силуэту и кровавому пятну на земле лицами, выдыхая пламя.
Первый Некромант стоял в изголовье, а по обе его стороны — небесные всадники, Терхаллоу и Каннах. Втроём они держали в руках неуловимое, похожее на солнечный зайчик, пятно света, пойманное этим утром. И когда из уст богинь потёк усмирённый огонь, они выпустили дыхание Матери, и оно на вдохе Ют притянулось к земле, а на выдохе Эльвжанни дрогнуло и пропало.
Бертина и Хелли накрыли силуэт покрывалом, пряча то, чего ещё не было, от взглядов семьи.
Спустя несколько томительных мгновений покрывало дрогнуло, зашевелилось, и Мать Некромантов села, прикрываясь им, и сказала:
— Вы чего… холодно же.
Вот тут-то семья и поняла, почему Ют говорила, что им понадобятся силы. Каждый, кто отдал Матери каплю крови, ощутил, что от него оторвалась частичка и ушла к ней, и слабость разлилась по их телам. Она отдавала им себя понемногу, но теперь пришла пора, когда ей пришлось взять отданное назад. И оказалось, что это не так уж мало. Некоторые даже пошатнулись от недомогания.
— Ты вернулась, — сказал Первый Некромант, накидывая на Мать Некромантов тёплый плащ и подхватывая её, закутанную, на руки.
— Угу, — кивнула Мать. — Вы уверены, что не прилепили ко мне десяток лишних фунтов? Омегыч, если ты не в курсе, сын, у тебя из руки всё ещё течёт огонь. Ты бы перевязал её, что ли. Бертина, Хелли, вроде бы не май месяц, босиком-то ходить…
Так все поняли, что Мать действительно вернулась.
Она окликала всех по очереди, пока отец нёс её к дому на руках, и вся семья шла за ними в дом-на-семи-ветрах.
Только Бабушка Некромантов ненадолго задержалась возле богинь, которые сворачивали окровавленные полотна, лежавшие на земле. И спросила:
— Вы хоть понимаете, что сделали?
Ют и Эльвжанни переглянулись.
— Ну а то, — коротко сказала Ют.
— Иначе с чего бы в книге было сначала написано, что Фафнарх наш брат, а спустя несколько глав — что он наш сын? Да и где это видано, чтобы сын родился у двух матерей? — усмехнулась Эльвжанни-Без-Прозвища. — Хотя нынче никто не читает старых книг полностью, а ищут только то, что на их взгляд, нужно прямо сейчас…
Они все вместе посмотрели на семью, которая уже почти вся длинным хвостом втянулась в дом.
— Хорошо, что понимаете, — сказала Бабушка. — И ещё хорошо, что эта история кончилась достаточно неплохо.
— Истории не кончаются никогда, — пожала плечами Ют.
— Они перетекают одна в другую, как ручьи впадают в реки, а реки в моря, — добавила Эльвжанни. — Вам ли не знать?
— Так она теперь вам вроде как дочь? — хмыкнула Бабушка.
— Нет, — качнула головой Эльвжанни. — В ней нет нашей крови.
— Я бы предпочла не родниться с людьми, — добавила Ют, провожая взглядом Омегыча.
Омегыч задержал Теренция на пороге кухни. Он протянул брату серебряную монету с чёрным пятнышком на гербе неизвестной страны.
— Мне кажется, это твоё, — сказал он.
— Нет… это…
Теренций запнулся. Он хотел сказать, что никогда не видел этой монеты, но вдруг понял — что это такое. Взгляд его просветлел, и Ванильный стремглав кинулся в свою спальню.
Омегыч, не обращая внимания, что из кое-как перевязанной руки сочится горячая, словно лава, кровь, задумчиво смотрел, как в кухне за огромным столом собираются все вместе друзья и семья некромантов. Как Мать, уже одетая, выходит ко всем, и её радостно приветствуют.
— Кто и когда инициировал тебя, потомок дракона? — коснувшись его локтя, спросил Теро-Теро, внезапно и очень тихо подойдя сзади.
Омегыч перехватил рану на запястье и удивлённо уставился на обугленное полотенце, которым перемотал руку.
— Я огнемаг, и к тому же недоучка, — сказал он. — Пока Ют не сказала, что нужна огненная кровь, я и не думал о своём происхождении.
— А, понятно, — кивнул Ливендод и подтолкнул Омегыча к кухонной двери. — Иди-иди, не думай, что твою заслугу никто не оценил. Твоё место за общим столом, брат.
Омегычу, в отличие от лича, ничего понятно не было. У него на языке вертелись вопросы, но их, кажется, было больше, чем ответов.