Теренций Августус Восьмой по прозвищу Ванильный Некромант, также известный как Бледный Олух или просто Олух, шёл по наезженной и грязной дороге в город с лиричным названием Розамунда. Теренций ни разу не бывал в этом городе. Но он мог выбрать ближайший к нему перекрёсток — так учила бабушка.
Узнав от Матери, что в Розамунде когда-то жила некая мудрая женщина, давшая приют и начальное образование маленькому Омегычу, Теренций решил отправиться и посмотреть на неё. Разумеется, женщина давно лежала в могиле, но молодой некромант полагал, что его мастерство даст ему возможность побеседовать с её духом. Ванильного даже не смущало, что ему не известно имя наставницы — он рассчитывал выведать это у духов на кладбище.
Так и оказалось — духи знали. И четверти часа не прошло, как Теренций, сидя на полуразрушенном могильном камне, жёг свечу с ароматом ванили и апельсина, а над кубком с горячим глинтвейном вилась душа женщины, чьё имя при жизни было — Мада Гарард.
— Так ты — брат Альфреда Сто Восьмого? — с сомнением спросила душа. — Хорошо, что он наконец нашёл свою настоящую семью.
— Хорошо, — не стал отпираться Теренций. — Мы тоже рады, что он с нами, госпожа Гарард. Но я бы хотел понять, откуда он. И, быть может, выяснить что-то о его родне.
— Его родня давно погибла. Всё потому, что не следует людям и драконам создавать семьи. Полукровок, знаешь ли, редко ждёт что-то доброе в наших мирах. Одни лишь испытания да горечь утрат…
— Я читал о полукровках, — сказал Ванильный. — Но в жизни всё не так, как в книгах. Ты можешь рассказать о семье Оме… Альфреда что-то полезное?
— А что тебе было бы полезно? — спросила Мада. — Имена и фамилии ты можешь посмотреть в архивах города — бабушка, дед и родители его жили здесь очень долго. Только имена эти вымышленные — настоящие может узнать не каждый. В крови бабушки Альфреда текла драконья кровь, и их сын унаследовал её. Никто и никогда не видел, чтобы он перевоплощался, однако он происходил из этого рода. И его родители, мои друзья, просили меня и всех остальных наших знакомых сохранять в тайне их и его происхождение. Но потом всё усложнилось — когда отец Альфреда встретил девушку из заклятых драконьих недругов. Их семьи буквально встали на дыбы и устроили войну — на островах далеко на юге. Говорят, именно там когда-то погиб один из прародителей драконов, старый Трофнир…
— И тогда-то родители Альфреда и погибли? — спросил Теренций.
— Да. Двадцать три года назад. Уже почти двадцать четыре, — поправила Мада сама себя. — Говорят, именно тогда люди этого мира в последний раз видели драконов.
— Ага, — деловито сказал Ванильный. — И вы, госпожа Гарард, хранили происхождение моего брата в тайне всю его жизнь… так?
— Да, он считал, что происходит из семьи огненных магов, — прошелестела тень. — Вино остывает, мальчик. Спрашивай скорее, что ещё хотел.
— Как он может научиться превращаться в дракона, не утрачивая человечности?
— Этого я не знаю. Бабушка его делала это редко, но она постепенно теряла человеческий облик. С возрастом она даже покрылась чешуёй и прятала её под платком и одеждой. У неё гребень рос от темени и до лопаток… а дед — он был…
Душа Мады Гарард исчезла неожиданно, едва ли не на полуслове. Свеча моргнула и угасла, вино покрылось корочкой льда. Остальные духи, встревоженные жертвой, вдруг беспокойно закружились вокруг и зашелестели, словно прошлогодние листья. Ванильный встал и обернулся — от ворот кладбища шли стражники.
— А! Вот он, проклятый некромант! Стреляй, что стоишь, молодой?!
— Это не тот. Тот был чернявый и пониже, — сказал совсем юный стражник с ружьём в руках.
Его замешательство спасло Теренция — пока страж постарше снимал своё ружьё с плеча, Ванильный дал дёру.
Он бы с удовольствием исчез домой, но ему хотелось ещё посетить библиотеку и архив. Поэтому он просто отвёл страже глаза и понёсся по улицам, второпях даже не забрав с кладбища оловянный кубок. Жаль его, конечно, но на его плече болталась сумка с термосом, где оставалось ещё немного глинтвейна на всякий случай. А кубок большой ценности не имел.
— Давай!
Винни чувствовал, что он командует парадом.
Это доселе незнакомое ему чувство придавало всему торжественности и будило противоречивые чувства.
Во-первых, он сам от себя был в восторге.
Во-вторых — ужасно боялся, что всё пойдёт не так. Не удастся. Не получится.
Хелли и Сарвен приготовились управлять скелетом. Кажется, это было несложно. Единственная настоящая сложность была в том, чтобы такой огромной и когтистой лапой кинуть кости на возраст.
Но Сарвен действовал ювелирно. Лапа, словно рука, берущая со стола маковое зёрнышко, качнула кости и перевернула всего одну. Не зная, достаточно ли этого, Винни не выдержал — зажмурился. И только услышав восторженное аханье Хелли, открыл глаза.
Скелет уменьшился.
— Две единички, — гордо сказал Упырёк, бережно сложил кости на возраст в маленький кожаный мешочек и сунул в карман. — Я гений управления драконьими скелетами. Вот бы так же легко управлять Теро-Теро, уж я бы похохотал!
Хелли слегка пнула его по ноге.
Скелет-детёныш, размером не выше крупной собаки, правда, раза в два длиннее, скакал, словно котёнок, и играл с камешком. Камешек был не меньше головы Винни, так что паренёк с опаской на это дело поглядывал. Радовало только, что дракон двигался очень медленно и с некоторым скрипом.
— Ну вот. Теперь открывай портал, Вин, а мы протащим это чудо, — захохотал Упырёк. — А потом мы сделаем из него зверюшку не хуже нашей скелетины… и подарим его Гоше.
— А… а зачем? — удивился Винни. — Я думал, это просто… для тренировки.
— Конечно, для тренировки, — хлопнула его по спине Хелли.
Винни открыл портал. В отличие от Теро-Теро, который обращался с порталами как-то по-своему, накоротке, он не рискнул войти сразу в дом. К тому же ещё неизвестно, как магия дома подействует на скелет. И потому оказались они в саду.
Скелет дракона при переносе не пострадал. Но, оказавшись в саду, внезапно подрос — раза этак в три. Видимо, переход через портал подействовал на его возраст как-то по-своему, сложно сказать. Едва они появились в заснеженном саду, как откуда ни возьмись появилась Глазик. На лету она набирала оранжевый цвет и свет, и глаз начал прямо-таки искрить. За ней бежали Нот и Теренций. И чуть поодаль еще и Тобиас, который был толстоват и бежал медленнее.
— Глазик, стооооой! Я ещё не… — вопил Теренций.
Глазик налетела на скелет дракона, и они взметнули вихрь снега вокруг себя. Скелет врезался в ближайшую яблоню, что-то затрещало, Упырёк, волнуясь за свою работу, вскрикнул:
— Эй-эй!
— Оуууу! — взвыл Нот Уиндвард.
И все наперебой закричали:
— Дракон, дракон! Дракооооон!
Омегыч открыл глаза и с некоторым затруднением сообразил, что находится дома, в своей комнате, на своей кровати. Видимо, был день — светло, ясно, синеватые тени и солнечные пятна лежали на одеяле. Рядом на столике стояла огромная глубокая тарелка со следами еды, большая кружка, где ещё плескалось на дне молоко — Омегыч тут же его допил — и плетёнка, в каких обычно лежали пирожки, или пряники, или печенье.
Он не очень хорошо помнил, как добрался до дома, и кто принёс ему поесть. А может быть, он и сам это сделал в полусне… Голова у него была тяжёлая, веки слипались, но Омегыч всё-таки поднялся с кровати и добрёл до лестницы. Всё тело болело, руки и ноги плохо слушались.
В кухне никого не оказалось, кроме Бертины, которая мыла посуду, насвистывая какой-то весёлый мотив.
— Привет, — пробормотал Омегыч. — Осталось что-нибудь после обеда?
Девочка с удивлением оглядела его.
— Это куда ж в тебя столько лезет? — спросила она. — Вроде худой. Вон, на плите остался суп, наверно, ещё тёплый. И тушёная капуста с колбасками. Пойдёт?
Омегыч уже хлебал половником из кастрюли. Супа — наваристого говяжьего, с щедро покрошенными мясом, картошкой и луком — было довольно много, но он, к собственному удивлению, съел всё до капли.
— Если хочешь, я сам помою, — виновато сказал огнемаг.
Голод наконец-то перестал его терзать. Хотя и сытости он не ощущал. Отрезал себе хлеба и ветчины, и тут же съел.
— Где ты был? — спросила Бертина. — Мы с Теренцием и Нотом тебя искали!
— Я спал, — сказал Омегыч. — Кажется. Я вчера пришёл. И лёг спать.
— Ага, как же. Мать вчера вечером тебе еду носила. И сегодня утром тоже. Картошку с мясом, фасоль с грибами, печёнку, курицу… Ты всё это во сне ел?
— Кажется, — Омегыч совсем смутился. — Я не помню.
— А ещё у тебя кровь, — Бертина коснулась его плеча и тут же отдёрнула руку. — Ты совсем горячий. Иди-как ложись обратно. С таким жаром по дому босиком не ходят…
— А зачем искали-то? — спросил Омегыч.
— Мы нашли Глазика! Она как привидение, только интереснее. Или фантом. Она превращается в огненный шар или в маленького дракончика — прозрачного, с огоньком внутри.
— И… где… она? — широко распахнув глаза, спросил Омегыч.
— Не знаю. Где-то.
Неслышно ступая, вошла Мать Некромантов. Но Омегыч сразу обернулся к ней.
— Глазик? — спросил он. — Что за Глазика они там нашли?
— Сама не знаю. Но раз дом её впустил — она не несёт зла. Она похожа на часть чьей-то души, так давно оторвавшуюся и от других частей, и от тела, что уже не помнит своей сути. Боюсь, нам пока никак не узнать от неё хоть чего-то, но…
Речь Матери была прервана самым грубым образом. Что-то резко хлопнуло, и за окном, в сад, у взметнулся вихрем снег, затрещали деревья и послышались ужасные крики. Кричало сразу несколько голосов, и слово, которое они выкрикивали, заставили Омегыча ощериться, выпустить из пальцев струйки огня и прыгнуть к окну.
— Стой!.. Оуууу… Дракон, дракон, дракон!
Омегыч выскочил прямо в окно, высадив стекло голыми руками. Снег зашипел, тая под его босыми ногами, а с кончиков крыльев, едва пробившихся сквозь кожу спины и рубашку, упали чёрные капли. Но больше ни единого признака, что Омегыч превращается, не было. Его лицо казалось совершенно спокойным, а движения — размеренными.
— Стой! — дорогу огнемагу загородил Теренций.
Он смеялся.
— Это не опасно. Все в порядке. Ну, кроме Глазика и дракона, наверное…
Омегыч остановился и с трудом отдышался. В первую очередь он убедился, что с братьями и сестрой всё в порядке. И что Нот визжит не от страха или боли, а от восторга.
А костлявый дракон и полупрозрачная Глазик кружили по снегу, словно два хищника, улучающих момент, чтобы вцепиться друг другу в горло.
На шее скелета висела цепочка с перстнем Ливендода — видимо, сильно подзаряжённым, так как сапфир ярко светился.
— Что происходит? — спросил Омегыч у Теренция.
Тот лишь пожал плечами.
— Упырёк, Хелли и Винни перетащили сюда скелет, уменьшив его, — попытался пояснить Тоби. — А тут Глазик… Ой, вы только посмотрите-ка, они щас сцепятся!
Но они не сцепились. Подоспела Мать и небрежным движением руки притянула к себе перстень с сапфиром, отчего скелет рассыпался кучкой костей.
— Ну маааааам! — разочарованно крикнул Нот.
Глазик с беспокойством закружилась вокруг него.
— Иди сюда, — позвала сущность Мать. — Коснись меня!
От соприкосновения с рукой Матери Глазик заметно поплотнела, став похожей на белый с огненными прожилками женский силуэт, и обрела голос. Все услышали, как она ахнула.
— Кто ты? — спросила Мать. — Теперь ты достаточно воплотилась, чтобы говорить.
— Твой мальчик, — прошипела Глазик. — Пусть отдаст мою жемчужину! Это последняя часть души моей, что ищет битв…
— Кто ты?
— И вон тот, с огнём… пусть убирается, пока я не бросила ему вызов! Проклятое семя драконье!
— Кажется, я знаю, кто это, — спокойно сказал Омегыч. — Нот, поди-ка сюда, малец. Что ты опять стащил?
Мальчишка сунул руки в карманы и посмотрел в небо.
— Нооот, о чём мы договаривались? — спросил Теренций.
— Я не воровал, я нашёл, — маленький Странник показал ослепительно белую жемчужину на грязноватой ладони. — Кто ж знал-то, что она чья-то. Никого ж не было…
— Я привязана к жемчужине, — сказала Глазик. — О вы, некроманты, что вы знаете о разделённых на части душах умерших? Проклятие, чтобы не находить покоя и искать забвения в битвах, даже когда почти полностью исчезнешь…
Мать вздохнула.
— Ты погибла от лап дракона?
— Я убила его. Но умирая, он меня проглотил. Мы умерли в море вдвоем… но часть моей души осталась в его пасти вместе с жемчужиной с моей шеи!
— Ты убийца драконов Астранна Сто Вторая, — воскликнул Омегыч. — Я читал о тебе в той книге! Ты бросила вызов самому Рюйгги, когда он пребывал в теле дракона. Да?
Мать Некромантов посмотрела на Омегыча очень странным взглядом.
Затем она бросила жемчужину, отобранную у Нота, на снег, и сказала:
— Ты свободна, Астранна Сто Вторая. Слово Некроманта.
И Глазик исчезла.
— А ну-ка все живо в дом! — рявкнула Мать на своих детей. — Не хватало ещё сопли ваши лечить!
Она отчего-то пришла в раздражение. И Омегыч, слегка задержавшись, поймал её за руку.
— Ты тоже подумала об этом, — сказал он. — О Рюйгги. И потому злишься.
— Да, я очень зла, — процедила сквозь зубы Мать. — Но нет смысла делать что-то сейчас. Придётся ждать.
— Я не был уверен, что она хочет сделать именно это с ребёнком, — Омегыч сокрушённо покачал головой. — Но если и ты подумала, что она может… Ох, лучше бы мне остаться возле неё вечным рабом!
Мать посмотрела на него исподлобья и произнесла уже без раздражения:
— Нет, не лучше. Так нас есть время подготовиться и всё изменить. А иначе… возможно, тебя бы уже не было. А я ни за что не хотела бы потерять тебя.
— Конечно, — сказал Омегыч тихо. — Ты же мама…
Ему было не очень приятно босиком на снегу. И он исчез.