— Счастливого пути тебе, девочка, и вам, господин Сиршехур, — Дафна не переставала улыбаться, провожая нас в дорогу.
Её небольшой бизнес рухнул, но расстроенной она не выглядела, и я даже знала почему. Случайно подслушала полуночный разговор двух интриганов, сумевших договориться о сотрудничестве. В результате достигнутого соглашения, Дафне предстояло круто изменить свою жизнь, чему она была так рада, что даже помолодела на несколько лет. Такова была специфика ведьминского дара. Сильные эмоции сказывались на внешности ведьмы определённым образом: негативные её старили, а позитивные возвращали молодость и красоту.
Я же пока не знала, как относиться к решению Сиршехура приютить у себя всех ведьм королевства. Согласна, тут им жилось не сладко. Однако многочисленные ограничения и запреты возникли не на пустом месте. Они стали вынужденной мерой в ответ на бесчинства, учинённые одарёнными женщинами полвека назад.
Тогда королевские суды оказались завалены многочисленными жалобами на ведьминский произвол, что, в общем-то, соответствовало действительности.
В период смены власти, когда молодой король ещё не набрал силу и вес, ведьмы и впрямь распоясались. Почувствовав слабину, они предпочли забыть о том, что закон един для всех. Вдруг возомнили, что наличие дара освобождает их от ответственности за совершённые преступления.
Король, вопреки распространённому о нём мнению, оказался скор на расправу. Несколько показательных казней заставили ведьм поутихнуть и, скрепя сердце, принять установленные законом ограничения.
В первую очередь под запрет попали приворотные зелья, являвшиеся основной статьёй дохода всех ведьм без исключения. Та же участь постигла зелья, способные лишать человека памяти и заставляющие жертву произвола впадать в летаргический сон. Этими средствами в основном пользовались молодые женщины, выданные замуж по принуждению. Пока мужья оставались живы, их жён невозможно было обвинить в убийстве, как и назначить опекуна, чем преступницы бессовестно пользовались, превращая опостылевших супругов в живых мертвецов.
Ситуация мерзкая, с какой стороны не посмотри. И далеко не всегда пострадавшие мужчины заслуживали той участи, на которую их обрекали супруги.
Общество, как обычно разделилось на тех, кто готов был стоять за ведьм горой, и тех, кто призывал предать их тела очистительному огню. Понятно, что без жертв не обошлось. И не все погибшие ведьмы были виновны в приписываемых им злодеяниях. Даже Дафна, не смотря на репутацию доброй колдуньи, никогда не чувствовала себя в безопасности.
Появление Сиршехура подруга восприняла, как ответ Всемилостивой на её молитвы. Расчёт Дафны был прост. Ведьминские зелья для змеелюдов всё равно, что родниковая водица, а значит, и соседство с ведьмами не покажется им опасным. Чем не выход из положения? Торговать же своими снадобьями можно и через представительства, хуже от этого зелья не станут, а порядка всяко будет больше.
Выслушав доводы подруги, я с ней согласилась. А мысленно ещё и порадовалась тому, что она будет рядом. Так что прощались мы ненадолго.
Дорога в столицу против обыкновения заняла вдвое меньше времени, и всё благодаря новому способу передвижения. Мне всё больше нравились произошедшие со мной изменения. До чего же удобно пользоваться тремя ипостасями попеременно. Правда, пока я использовала лишь две из них, не видя особого смысла в переходной форме, которую так любила Сайясхари. К слову, Сиршехур как и я предпочитал крайности, становясь либо змеем, либо человеком.
Он удивительно спокойно отнёсся к моему первому требованию, не выказав и тени недовольства. Кивнул головой, соглашаясь, и только. А у меня закрались подозрения, что я неведомым образом действую в соответствии с его планом.
Чушь полная, конечно, но всё равно как-то не по себе от его чересчур довольного вида.
И теперь мы вдвоём направляемся осматривать мои владения. Мне оставалось лишь надеяться на то, что дворецкий не забыл, как выглядит его нанимательница. Не хотелось бы ударить в грязь лицом перед Сиршехуром.
Я ведь, когда выдвигала это условие, преследовала две цели.
Во-первых, дом действительно следовало проведать. Не известно, когда я ещё окажусь в этих краях. А тут совсем близко. Всего-то полдня пути.
Во-вторых, и это самое главное, я хотела показать Сиршехуру, что являюсь весьма состоятельной особой, а не какой-нибудь голодранкой. Пусть не думает, что делает мне одолжение, беря в жёны. Я и без него смогла неплохо устроиться в жизни. Мне и впрямь есть, чем гордиться. Разве не так?
В столицу мы въезжали, как обычные люди. Сиршехур легко решил проблему с лошадьми, незадолго до окончания пути прикупив в одной из деревень кобылу и мерина, не самых чистых кровей. И это ещё мягко сказано.
Мне то было без разницы, на чём ездить, а вот Сиршехур явно нервничал, чувствуя, что конь не соответствует его высокому статусу.
— Да не переживай ты так, — в сотый, наверное, раз подбодрила я змеелюда. — Зато у твоего мерина спина широкая и походка плавная. Можешь вообще на нём улечься и проспать всю дорогу.
Сиршехур недовольно сверкнул глазами, не оценив мою доброту. А я приготовилась к развлечению. Стражники на воротах наверняка не преминут пройтись по статям толстобокого мерина насмешливыми языками, а заодно достанется и его хозяину. Надеюсь, у моего спутника хватит выдержки, и он не поотрывает головы этим недотёпам.
Как ни странно, выдержки у Сиршехура хватило, хотя повеселились стражники знатно. А вскоре я поняла, откуда он черпал силы. Стоило нам подъехать к моему дому, как всё встало на свои места.
Предчувствия и на этот раз меня не обманули. В действительности Сиршехур с самого начала следовал намеченному им плану, а я со своими требованиями всего лишь успешно в них вписалась.
— Посольство! В моём доме! Не бывать этому! — орала я во весь голос, бегая по этажам и расталкивая змеелюдов, деловито обустраивавшихся в моём доме.
Сиршехур следовал за мной по пятам, нагло ухмыляясь, и с притворным участием предлагал мне остановиться, чтобы хоть немного перевести дух.
— Дорогая, не стоит так волноваться. В твоём распоряжении целый дворец. К чему эти сожаления, если ты будешь тут появляться не чаще, чем раз или два в год? Не понимаю. К тому же, под наши личные покои отведён целый этаж. Восемь комнат, родная. Разве тебе этого мало?
— Это. Мой. Дом. — Проговаривая каждое слово в отдельности, произнесла я, глядя хвостатому манипулятору прямо в его бесстыжие глаза.
— Это. Наш. Дом. — Так же, разделяя слова, произнёс он в ответ. И пояснил: — Мы ведь почти женаты, милая. Ты же помнишь, что дала мне слово? И потому, всё моё принадлежит тебе и наоборот. Чудесно, не правда ли?
— А главное, удобно. Не нужно прилагать никаких усссилий, чтобы приссспосссобить мой осссобняк под сссвои нужды, — зло прошипела я.
— Под наши нужды, родная, — уточнил Сиршехур, — не забывай, что ты теперь не простая наёмница, а официальное лицо и должна мыслить в масштабах государства.
— Да пошёл ты, — огрызнулась я устало и поплелась на третий этаж, где меня поджидала горячая ванна, вкусный ужин и мягкая постель.
Мне действительно нужно было отдохнуть. В конце концов, десяток змеелюдов в своём доме я смогу потерпеть. Просто представлю, что наняла дополнительный штат прислуги, которой к тому же не надо платить. Выходит, я ещё и в выигрыше от самоуправства золотоглазого гада. Не забыть бы сказать ему спасибо.
Улыбаясь своим мыслям, принявшим столь причудливые очертания, я не спеша, разделась и погрузилась в ванну. А через минуту почувствовала, что уже не одна. Кое-кто не в меру шустрый пробрался не только в мою жизнь, в мой дом, в мою комнату, но и в ванну залезть не постеснялся.
— Да как ты! Да что ты! — От возмущения я не знала, что сказать.
А этот гад довольно бесцеремонно обхватил меня за талию и пересадил к себе на колени, прошептав на ушко:
— Не шуми, дорогая. Ты же не хочешь, чтобы на твой крик сбежались все, кто находится в доме? С другой стороны, — продолжил он задумчиво, — если присутствие зрителей тебя заводит, мы можем попробовать. Я не против экспериментов.
Вероятно, на моём лице отразилась вся обуревавшая меня гамма чувств — от негодования, до стыда. Я даже попыталась прикрыться ладошками, а потом бросила эту затею и приняла боевую форму, в очередной раз радуясь её обретению.
А потом одарила нахала высокомерным взглядом, как бы говоря: «Ну что, хвостатый, съел?»
— Какая же ты у меня ещё маленькая, — со странной нежностью в голосе произнёс Сиршехур, выбираясь из ванной и вытаскивая меня за собой. — Неужто и впрямь решила, что я позволю кому-то увидеть тебя обнажённой, глупенькая моя?
«И чего сразу обзываться?» — обиделась я и, свернувшись клубком на подушке, прикрыла глаза кончиком хвоста.
— Обиделась что ли? — догадался Сиршехур, перекладывая меня к себе на грудь и осторожно поглаживая по голове.
Было тепло и приятно. Я решила не отказывать себе в удовольствии и прижалась к нему плотнее, буквально вдавливая себя в мужское тело. Ничего, что тяжёлая, пусть терпит.
Сон наступил мгновенно. А я и не подозревала, что настолько устала. Зато, когда проснулась, ощутила неимоверную лёгкость во всём теле. Давно мне так сладко не спалось. Пожалуй, что никогда. Я старалась всегда оставаться начеку, ежесекундно ожидая нападения. И лишь этой ночью позволила себе полностью расслабиться.
Повалявшись ещё немного, я наконец вспомнила, что засыпала не совсем одна. Остатки сна, как рукой сняло. Подскочив на кровати, я огляделась. В комнате, кроме меня, никого не было, зато на соседней подушке лежала синяя папочка с золотым тиснением.
Разумеется, я не удержалась и сунула в неё свой любопытный нос, обнаружив там стопку документов.
Самым первым на глаза мне попался договор аренды сроком на девяносто девять лет, судя по которому мне ежегодно будет выплачиваться весьма внушительная сумма за право пользования моим домом. Что особенно меня порадовало, так это то, что деньги будут зачисляться на мой личный счёт.
Потом следовала копия брачного договора на трёх листах и, разумеется, в трёх экземплярах, переработанная в соответствии с моими пожеланиями. Единственное, с чем категорически не согласился Сиршехур, так это с продолжением моей наёмнической деятельности. Эта строчка в контракте была подчёркнута красным и не вызвала у меня ни малейшего протеста. Ведь на самом деле я настаивала на этом из вредности. Просто хотелось, чтобы жених меня поуговаривал, проявил заботу так сказать. Нам, слабым девушкам, бывает приятно, когда мужчины о нас волнуются.
Пока я знакомилась с документами, невесть откуда появившаяся служанка шустро накрыла на стол, а потом ещё и постель застелила, и одежду чистую разложила на покрывале.
Вот это я понимаю, жизнь.
Единственное, что меня насторожило, так это россыпь чешуек у неё на висках. Это означало, что мне прислуживает представительница расы змеелюдов, причём из тех, что занимают в их обществе довольно высокое положение, потому что обладают человеческой ипостасью. То есть, мне в услужение отрядили одну из тех девиц, что привыкли кичиться перед другими своими возможностями, а таких как я — с каплей крови Великого Змея, вообще за людей не считают. Ну то есть, за змеелюдов, конечно.
Я присмотрелась к девушке получше и с завистью отметила присущие ей грацию и красоту. Что и говорить, посмотреть там было на что. Такие формы не скроешь даже под мешковатой одеждой. Налитая грудь, крутые бёдра, яркая внешность. Сайясхари бы сдохла от зависти, обнаружив среди своих придворных такое чудо. А, скорее всего, извела бы эту красавицу в один миг, чтобы не портила своим видом ей настроение.
Я же ничего, не комплексую, и почти не завидую, разве что самую малость.
— Как тебя зовут? — обратилась я к девушке, решив проявить дружелюбие.
— Моё имя Миасари, госпожа, — ответила та, сверкнув на меня золотыми очами из-под длиннющих ресниц. У меня аж сердце захолонуло.
Честное слово, была бы я мужчиной, немедленно позвала бы эту красавицу замуж, а заодно бросила бы весь мир к её ногам.
На душе стало как-то неспокойно. Носом чую, не просто так Сиршехур приволок эту змеюку в мой дом. Что он там говорил о второй жене? Уж не её ли прекрасный лик я имею удовольствие лицезреть в столь ранний час? И как бы это поаккуратнее выяснить? Вот ведь ещё незадача. Вечно у моего жениха всё шиворот-навыворот. Нет бы рассказать обо всём, как есть. Он же пытается хитрить и изворачиваться, змей подколодный.
Бумажонки эти подсунул, не иначе, чтобы внимание моё отвлечь. Видно решил постепенно меня приучать к тому, что вот эта красавица отныне будет отираться рядом с нами, причём постоянно.
Только настроение испортил, гад. Я ведь и сама могу постель застелить, если надо. А с пропитанием так вообще никогда не заморачивалась. Жизнь приучила довольствоваться тем, что есть, лишь бы не умереть с голоду.
Я вновь взялась за бумаги, решив отыскать то место в контракте, где говорится о супружеской верности. Ага, вот оно, написано мелкими буквами, как и ожидалось. Ну да у меня зрение отличное, а выискивать ловушки в контрактах я умею, как никто другой.
Итак, за измену супругу мне полагается отрубание хвоста по самые уши. Ясно, что после такого не выживают. А вот про самого Сиршехура тут не сказано ни слова. Непорядок.
Я не поленилась и внесла дополнительный пункт в контракт, во всё три экземпляра. Причём не стала его как-то особо выделять, авось не заметит. Миасари в это время готовила мне ванну, которой я, ясное дело, пользоваться не собиралась. Кто знает, какой гадости она в воду подмешала? Сама я бы точно так поступила. Не терплю, когда покушаются на то, что считаю своим.
— Могу ли я быть ещё чем-то полезна моей госпоже? — проворковала красавица, появляясь в дверях ванной. Я же подивилась её выдержке. Даже не пришепётывает, хотя в глазах всё же посверкивают молнии. Теперь то, когда мне стал ясен расклад, на это трудно не обратить внимание.
— Спасибо, дорогая, — ответила я не менее ласково и тоже обошлась без раздвоённого языка, — можешь быть свободна.
Вот ведь, не зря в народе говорят, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Если так пойдёт и дальше, лицемерие станет моей второй натурой. Или я всё же научилась сдерживать праведные порывы своей второй половины? Хотелось бы в это верить.
Сиршехур явился к обеду. Сияющий, что тот медный самовар, что стоит в гостиной матушки Эдны, и с порога заявил, что уже договорился о церемонии в храме. Ему, видите ли, пришло в голову, что наш брак следует оформить по законам обоих королевств.
Вряд ли этим поступком он хотел сделать мне приятное. Скорее всего, хитрый змей решил подстраховаться со всех сторон, чтобы я уж точно никуда от него не делась. Да мне уже и не хочется, если честно. Теперь в моей жизни появилась другая цель — переиграть Сиршехура. Он ведь даже не догадывается о том, что мне стали известны все его планы.
— Благодарю за подарок, — сказала я, потупив глазки и сжимая в руках ту самую синюю папку.
И пусть это никакой не подарок, а всего лишь честная сделка, но почему бы не подыграть мужчине, если это послужит достижению моей цели?
— Не стоит благодарности, змейка моя, — добавив в голос бархатных ноток, произнёс Сиршехур, а сам придвинулся ко мне почти вплотную.
В общем-то, я была с ним согласна, в наше время честность стоит несоизмеримо больше, чем простое спасибо, потому как встречается крайне редко.
— Я подписала контракт, — произнесла я одними губами, протискивая папку с документами между нами.
Сиршехур выхватил из неё бланки контракта, глянул мельком на то место, где алели его пометки и, схватив перо, поставил под моими изящными завитушками свою размашистую подпись. Заметьте, на всех трёх экземплярах.
Тут уж и на моём лице отразилось сияние. К счастью, Сиршехур понятия не имел, чем оно вызвано, а потому по привычке принял его на свой счёт. И конечно же полез целоваться. А я подумала немного и ответила на поцелуй. Раз уж решила сделать этого мужчину своим, так не стоит его отталкивать, пусть привыкает.
В храме Всемилостивой собралось столько народу, что нам с Сиршехуром пришлось воспользоваться проходом для служителей, чтобы подойти к алтарю.
Священник, облачённый в парадные одежды, поглядывал на нас по-отечески снисходительно.
Я робко улыбнулась ему из-под фаты и перевела взгляд на жениха.
Сиршехур, как всегда выглядел великолепно. Чёрный камзол, расшитый чёрными же бриллиантами производил ошеломляющее впечатление на всех, кто был способен распознать реальную стоимость этого наряда.
Впрочем, моё платье тоже было не из дешёвых, хотя я бы предпочла что-то попроще, не настолько отягощённое весом драгоценных камней. Не так-то легко удерживать на себе всю эту тяжесть в течение долгого времени, а ведь мне предстояло провести в нём весь день.
Священник поднял руку, призывая всех к молчанию. Слова брачной клятвы тихо и торжественно зазвучали под сводами храма. Мы послушно повторяли их за служителем, стараясь не ошибиться. Сиршехур слегка замялся, когда речь зашла о супружеской верности, но отступать было некуда, и ему пришлось произнести эту клятву перед ликом Всемилостивой. Выглядел он при этом слегка напряжённым, отчего моё настроение резко скакнуло вверх. Знать, не ожидал мой предусмотрительный жених такого подвоха, иначе не стал бы настаивать на этой церемонии.
Губы сами собой растянулись в улыбке. Глядя на мою довольную физиономию, Сиршехур криво усмехнулся. Я же совершенно растерялась, не зная, что и думать. Быть может, я ошиблась в своих предположениях, и для моего новоявленного супруга текст клятвы не являлся секретом?
Пока я терялась в догадках, церемония завершилась. На наших запястьях защёлкнулись брачные браслеты, и пути назад были отрезаны окончательно. Плохо это или хорошо, мне оставалось только гадать, как и о том, что ждёт меня впереди. Матушка Эдна часто повторяла, что отношения между супругами во многом зависят от женщины. Но ей легко говорить, имея такого мужа, как папаша Нейл. Подозреваю, что с Сиршехуром мне придётся ещё помучиться, прежде чем в нём проснётся человечность. Должно же было змеелюдам передаться что-то и от людей.
В это мгновенье я пожалела, что со мной рядом нет ни одного близкого человека, с которым я могла бы разделить переполнявшие меня чувства и мысли. А их было так много, что справиться с этой лавиной в одиночку, не представлялось возможным.
И вдруг на меня обрушился гвалт голосов, за которым последовали крепкие объятия. Они все были здесь — и матушка Эдна со своим многочисленным семейством, и мои неугомонные напарники, и Дафна, и даже Ярик — все те, кого я безмерно любила и считала своей семьёй, и кому была обязана очень многим в своей жизни.
Глаза заволокло пеленой, стало трудно дышать, так сильно сдавило в груди. Я и мечтать не могла о том, чтобы увидеть их всех в день своей свадьбы. Это безусловно самый лучший подарок, который я получала в жизни. И кажется, я даже знаю, кого стоит за него благодарить.
Сиршехур стоял в нескольких шагах от нашей шумной толпы и смотрел на меня с неожиданной грустью. Мне же стало вдруг жаль этого сильного мужчину, обладающего богатством и властью, но лишённого самого главного в жизни — душевной теплоты и привязанности. Проще говоря, он был одинок. И даже обзаведясь супругой, не верил в то, что в его жизни что-то изменится.
Глупый. Да разве я теперь оставлю его в покое? Плохо же он меня знает, если надеется на то, что по-прежнему будет сам по себе. Это только кажется, что одиночество дарит свободу. На самом деле оно лишает нас радости жизни. Уж я то знаю, о чём говорю.
Я ведь и сама была лишена любви близких, пока не встретила на своём пути балбеса Ярика, вздумавшего покорить пустыню. С тех пор у меня появилась настоящая семья, любящая и принимающая меня такой, как есть. Благодаря этим людям, я смогла обрести друзей. Пусть их немного, но в каждом из них я уверена, как в самой себе.
— Не стой в стороне, Сиршехур, — окликнула я супруга, смахивая слёзы счастья и радости с ресниц. — Отныне это и твоя семья. Так что смирись и позволь им тебя обнять.
Гордый змеелюд ещё сомневался, стоит ли поддаваться простым человеческим эмоциям, а мои друзья уже втянули его в свой круг, горячо поздравляя с обретением второй половины. Эти люди не привыкли иметь дело с сильными мира сего, а потому не испытывали никакой неловкости, тиская принца змеелюдов в своих объятиях. И кажется мне, что ему это нравилось, хоть он и старался не подавать виду. Со временем Сиршехур к этому привыкнет и забудет о том, что испытывал в самый первый момент единения с настоящей семьёй, но сейчас он с трудом сдерживал эмоции, ибо не пристало сильному воину лить слёзы.
Думаю, именно в этот момент броня, в которую было заковано его сердце, дала трещину и Сиршехур подарил мне первую настоящую улыбку, исходящую из глубины его души.
Я же, лицезрев его искреннюю радость, тайком перевела дух, окончательно уверовав в то, что всё у нас будет, как у людей, а совсем не так, как принято у змеелюдов.