«О, Дороти», - отвечает мистер Х., открывая дверь и жестом показывая ей, чтобы она пошла первой, безупречный джентльмен, хотя ему все равно приходится держаться за нее, пока она берет на себя инициативу. 'Худшее еще впереди.'
Дверь закрывается.
И я один.
«Нет, боже мой!» - кричу я, оглядывая кухню в поисках чего-нибудь, что могло бы развеять мое разочарование. Я усаживаюсь на стол и подхожу к нему, крепко шлепая его, воображая, что это лицо Беккера. Что это вообще значит? Меня уволят? Отправить мне вещи, пока не случилось худшее? И что они имели в виду, когда сказали, что худшее еще впереди?
Гав!
Я оборачиваюсь и вижу Уинстона у моих ног. Если бы я не был полностью вменяемым, я бы заподозрил, что его радостное недовольство сейчас - это его согласие с двумя стариками . «Не начинай, - предупреждаю я. Совершенно вменяемая? Я говорю с собакой.
Гав!
'Что?' Я спрашиваю, как будто он ответит. Как ни странно, он этого не делает, но он все же бегает по комнате и вытыкается носом в кожаный поводок, свисающий с задней стороны двери. - Хочешь прогуляться?
Он лает и тычет носом в снова вести, его хвост виляет хорошо и правильно. Я приседаю и чешу его за ухо. «Просто позволь мне почистить немного моркови для миссис Поттс», - говорю я ему. «Тогда пойдем гулять». Я мог бы справиться со свежим воздухом, это точно. Мне нужно прочистить голову и подготовить свою успокаивающую речь для миссис Поттс и мистера Х.
Стоя и поправляя платье, я отправляюсь на охоту за морковью. Я открываю шкаф за шкафом, но моркови не нахожу. « Кладовая», - понимаю я, направляясь к самому высокому шкафу и открывая дверь. Меня встречает проволочная стеллажная система, и я начинаю сканировать корзины, наклоняясь по мере продвижения на юг. «Бинго». Я замечаю море апельсина рядом с морем моркови и хватаю несколько, поднимая и закрывая дверь.
'О, Боже.' Мягкие слова приходят из ниоткуда, и мои ноги от страха отрываются от пола, морковь выпадает из моих рук.
Я уже в ярости, а я еще даже не взглянул на него. 'Ты напугал меня.' Я выдавливаю слова сквозь сжатые челюсти, медленно поворачиваясь к нему. Он прислонился к столешнице, выглядит очень вкусно, в очках. Он смотрит на меня, его карие глаза особенно зеленцей, когда он ест яблоко. Кажется, он собрался после нашего маленького. . . момента в библиотеке, и его небольшая. . . беседа с дедушкой. Человек, которого я слышал, выглядел так, словно был в эмоциональном потрясении. Этот человек выглядит далеким от этого. Он разговаривал со своим терапевтом? Может, у него было. . . его слова внезапно всплывают в моем пораженном уме.
О, Боже.
Вот дерьмо.
Слушал ли он этот небольшой эпизод между моим дедушкой, миссис Поттс и мной?
- Итак, у вас иммунитет? - говорит он, словно читая мои мысли.
Мои щеки горят, но я игнорирую его вопрос и увольняю один из своих. 'Чего ты хочешь?'
Он пожимает плечами и глубоко вздыхает, досадно глядя на свои босые ноги. Он начинает небрежно тереть ими о кухонный пол, как будто знает, что они меня восхищают. Я отрываю глаза и возвращаю их на его надутое лицо. Глупый. Когда я нахожусь в компании Беккера, это всегда проигрышная ситуация. Я не могу смотреть ни на что, что снижает его сексуальную привлекательность, поэтому мне приходится полагаться на его «обаяние», чтобы удержать меня. И я желаю этого прямо сейчас. Все это. Я возьму каждый бит. Я знаю, что это приближается, поэтому, пытаясь сдвинуть дело с мертвой точки, я поднимаю голову, чтобы побудить его сказать больше.
Он усмехается. Гребаный ублюдок. «Обожаю, когда твои щеки краснеют».
Я хмурюсь .
Его ухмылка растягивается. «Представь, какие они станут красными, когда я с тобой закончу». Он тактически откусывает яблоко. И вот оно. Громко и ясно. Ему следует немедленно найти нового терапевта.
- Разве вы не должны были быть где-нибудь сегодня утром? - спрашиваю я, имея в виду его предполагаемую встречу по поводу испанского гобелена, которая потребовала, чтобы я был на работе на час раньше. В полдень он все еще в поту. Я нагибаюсь и собираю разбросанную морковь.
«Перенесено на сегодня днем».
Я фыркаю про себя. Вполне вероятно, что так называемая встреча сегодня утром вообще не была организована. Я беру последнюю морковку и пытаюсь встать, но Беккер приседает передо мной, его рука лежит на моей на морковке. Тепло парализует каждый мускул в моем теле.
«Я бы хотел увидеть, как я могу сделать все твои щеки розовыми» .
Я поднимаю ошеломленные глаза. Его лицо невозмутимо. Красивая. Завораживающе. Все мои щеки? Я больше не могу этого делать. Это истощает. Я не хочу участвовать в этой игре, в которую он играет. Меня это начинает пугать только по одной причине, кроме того, чем это закончится. Что, по сути, буду безработной и униженой .
Я заставляю себя смотреть в его ангельские глаза, демонстрируя силу. «Вы неисправимы» .
- Значит, я тебе нравлюсь?
«Нет, это значит, что от тебя у меня заболела голова. Прекрати ».
'Прекрати что?'
'Знаешь что.'
'Тогда ладно. Ты тоже это прекратите ».
'Я?' Я смотрю на него.
'Да ты.'
Я сдаюсь. Я вырываю свою руку из-под его руки и встаю, убегая в другой конец кухни. Я открываю ящики, пока не нахожу овощечистку и нож, затем шлепаю морковь по столешнице и начинаю резню моркови. Моя рука злобно толкает овощечистку вниз, пока у меня не оказывается стопка лысой моркови. Затем я начни рубить их своим ножом, собирая гору частей сомнительной формы, которые миссис Поттс, несомненно, не одобрят.
Я знаю, что он позади меня, вероятно, осторожно наблюдает за мной. Или - учитывая нож, которым я размахиваю - он мог бы благоразумно окунуться, прежде чем я смогу добавить его к своей кучке моркови.
Я рублю и рублю, чувствуя, что все больше возбуждаюсь, а затем. . . - Ой, - шиплю я и роняю нож, глядя на свой палец. Кровь. 'Вот дерьмо.' Я беру кухонное полотенце и прижимаю его к пальцу. Кровь. Боже, от этого меня так тошнит. Я падаю на колени и несколько раз моргаю, чтобы прояснить зрение, когда оно становится расплывчатым, когда мне становится жарко, потно, холодно или плохо. «Черт возьми». Я сильнее сжимаю кухонное полотенце, когда у меня начинает пульсировать палец. Я не буду плакать. Я также не буду смотреть на ущерб, который я нанесла. Кровь. Я чувствую, как у меня переворачивается живот и сжимаю глаза, пытаясь дышать сквозь головокружение.
Затем я чувствую его прикосновение к своему запястью, и мои глаза открываются, и я вижу Беккера, стоящего на коленях передо мной. Его губы прямые, лицо серьезное. 'Ты в порядке?'
Моя нижняя губа начинает дрожать, меня подбирают глупые эмоции. Я ребенок. Это действительно не так больно. Утомили ли меня наши постоянные игры взад-вперед? Измотал меня и сделали меня девченкой? - Ой, - бормочу я, опуская голову, чувствуя себя глупо. Да у них есть. Я устал от борьбы. Измотанная всем этим.
«Вот, дай мне посмотреть». Он пытается подтянуть мою руку к себе, но я выхватываю ее.
«Я в порядке», - бормочу я, начиная разгибать тело, чтобы встать. «Перестань быть любезным и внимательным».
'Почему?'
«Это тебе не подходит».
Он закатывает глаза. 'Позвольте мне помочь.'
«Я лучше истеку кровью до смерти».
Он глубоко смеется, сладкий звук наполняет кухню. «Да, ну, я не хочу чтоб у меня были хлопоты по избавлению от тела мертвого сотрудника». Он смахивает меня с ног одним быстрым движением, заставляя меня взвизгнуть от шока, что он полностью игнорирует, и подходит к стойке, держа меня на руках. Я напрягаюсь в его хватке, мои губы сжимаются. «Как ваш босс, я приказываю вам повиноваться мне». Он садит меня на стол и усмехается, когда ловит на моем выражение отвращения. 'Поняла?'
Я нахмурилась, потянув за край платья, которое медленно доходило до моих бедер.
'Позвольте мне помочь.' Беккер берет край и поправляет моего платья, его рука скользит по моей голой ноге. Я напрягаюсь и знаю, что он заметил это, потому что ухмыляется. Боже мой, желание дать ему пощечину и целоваться с ним разрушает мою силу воли. Я представляю, каково было бы дать ему пощечину и целоваться с ним. Я не уверена, что мне понравится больше всего.
«Хорошо», - говорю я, отталкивая его. «Платье на месте».