Нина, заметив у Риты в сумке несколько бутылок пива, достала одну, полуоткрытую, и сделала большой глоток.
- Ритка... ну, почему убиваю? Просто хочу определиться, как мне быть дальше. Я не понимаю, что чувствую к ним. Мне было с ними хорошо. Но, что я могу сделать, если мне нравятся оба?!
Рита, задумавшись,тоже выпила пиво и, поперхнувшись, махнула рукой.
- Ты оборзела, Нинка. Настолько, что выбираешь между ними!
После единственного глотка пива Рита сморщилась и побледнела еще сильнее.
- Что-то мне нехорошо, - с трудом проговорила она, прикрывая рот рукой. - По-моему, на этой неделе я что-то не то съела. Живот крутит... Принеси, пожалуйста, воды.
Увидев, что подруге плохо, Нина забыла о всех их недомолвках. Она уложила Риту на диван и принесла ей воды. Еще не хватало, чтобы ее единственная подруга заболела...
- У меня плохая наследственность в плане желудка, - объявила она. - У матери гастрит, у отца язва. Сестра чуть старше меня, а тоже на боли жалуется. Похоже, я следующая!
- Может, ты не полетишь завтра в Зирган-Тау? - спросила Нина, когда Рите стало легче. - Ты действительно уже давно какая-то уставшая, больная. Завтра сходишь к врачу. Если боишься, я пойду вместе с тобой...
Михайловская улыбнулась, махнув рукой.
- Мне уже лучше, не беспокойся. Ехать надо обязательно, мне деньги нужны. Да и Андрей будет меня ждать. Там горный свежий воздух, в отеле медицина на уровне, питание. Вот и подлечусь, за сазоновский-то счет! А ты... приглядывай за Егором Степановичем, пока меня не будет.
Глава 14
Апрель 1999 года оказался холодным и дождливым. В Москве то и дело объявляли штормовое предупреждение. Каждую ночь начиналось светопреставление: ломались деревья, падая на машины; гроза и гром трещали со страшной силой, пугая детей.
Настроение у Риты было подобно погоде. Она часто плакала, иногда истерила. Этому способствовал выросший живот — как-никак, уже семь месяцев беременности. Свое положение до последнего времени она переносила легко, быстро смирилась с неожиданной новостью — еще тогда, в ноябре, когда после сенсационной партии в покер они с Андреем пили шампанское в отеле в Зирган-Тау, делили деньги, а она потеряла сознание. На следующий же день врач, работающий в отеле, определил у нее беременность. Срок уже перевалил за два месяца.
Сазонов, конечно, был в шоке. Он ничего не знал о личной жизни своей напарницы и, узнав обо всем, встревожился и отправил Риту домой. Нечего ей было делать в прокуренных игровых залах, в ее-то состоянии.
Вернувшись в Москву, она долго думала над своей жизнью. Ни прописки, ни жилья — только весьма призрачная перспектива его получения. Денег, правда, она накопила неплохо. Но — одна в Москве, без мужа... Аборт приходил ей на ум. Было страшно... Все-таки, это ее ребенок, и появится он не от изнасилования или принуждения, а в результате вполне себе добровольных отношений. Отца ребенка она любила... Но быть вместе они не могли.
Неожиданно, ее очень поддержала Нина. Сказала, что во всем поможет. По своим рабочим связям нашла врача в женской консультации, и Риту поставили на учет бесплатно. Провожала на прием к врачу, когда была свободна от работы и учебы. Наконец, практически освободила от уборки и готовки, одновременно обихаживая и ее, и соседа-инвалида. К ее удивлению, ветреная, беспокойная Нина, с ее полным отсутствием семейных ценностей, заботилась о ней, как родная сестра.
А сразу после Нового года Егор Степанович получил какое-то письмо, прочитал, разволновался и сжег его. Как Рита не уговаривала — не хотел рассказать, в чем дело. А ночью тихо умер, не просыпаясь. Инфаркт...
- Как его жалко. И не дед ведь, молодой еще мужик — сорок шесть лет! - рыдала Рита после его смерти. - Я привыкла к нему. Бывало сварю курицу, а он мне тут же грудку отрезает, говорит, тебе питаться хорошо нужно! И такого хорошего человека не стало...
Сосед сдержал свое слово. В своем завещании он указал Риту единственной наследницей комнаты и гаража. Так что, сейчас, на седьмом месяце беременности, она была спокойна. По крайней мере, после родов она могла привезти ребенка в собственное жилье.
Сейчас она осталась дома одна. Нина отправилась в Ботлих — к Николаю. Она внимательно следила по телевизору за новостями и узнала, что из этого района вытеснили боевиков. В то же время, последнее свое письмо она отправила месяц назад, а ответа так и не получила. В штабе на ее звонки сухо отвечали, что не имеют права сообщать о месте нахождения бойцов. Испугавшись, что произойдет самое ужасное, сегодня ранним утром она села на поезд «Москва-Махачкала». Как Рита не пыталась отговорить ее — все было бесполезно. Теперь Нина была окрылена идеей, что любит Николая.
Жалко, Андрея не было рядом — он отправился на в марте очередные «гастроли», на сей раз в Сочи, а сегодня был уже на пути в Москву. Уж Сазонов-то смог бы удержать девушку. Рита очень переживала за нее, но поражалась упертости. Если уж Нинка что-то решала — могло произойти все, что угодно, но она упрямо шла к своей цели. Дагестан, боевики, взрывы? Плевать, Ниночка захотела повидать Коренева!
Сегодня Рита затеяла уборку. Раньше наведение порядка в небольшой комнате давалось ей легко, но теперь приходилось тяжелее. Мешал выросший живот. Она вытерла везде пыль, подмела и помыла полы, и после этого почувствовала в животе странные режущие боли. Перетрудилась! Опираясь на стену, девушка прилегла на диван. Полежала, почувствовала себя лучше, а, поднявшись, обнаружила на покрывале влажное пятно.
- О Господи... - прошептала она. - Ведь еще рано... Семь месяцев всего!
Рита тут же набрала номер консультации, где состояла на учете, но ее врача сегодня не было на месте. К сожалению, при консультации не было роддома, поэтому оставалось только вызвать скорую.
- Рожаем, - констатировал молодой фельдшер через десять минут. - Преждевременные роды...
Опираясь на его руку, Рита спустилась к машине скорой помощи. Мужчина нес сумку с ее вещами. Он аккуратно помог ей влезть в машину.
- Куда повезете? - спросила она.
- В городской роддом. Обязаны принять. Плохо, что прописки у вас нет постоянной...
За это Рита сама себя проклинала. Право собственности на комнату она оформила, а вот прописаться так руки и не дошли.
- Можно у вас сотовый попросить? Мне нужно одному человеку позвонить...
Фельдшер дал ей телефон.
К счастью, Рита помнила номер Андрея наизусть. Он вряд ли уже прилетел в Москву... Ей даже не к кому обратиться! Совсем одна в чужом городе. Еще эти преждевременные роды! А если она умрет? Или что-то не так будет у ребенка? Или... о нет, если умрет он?
- Так, успокоилась, - фельдшер, увидев, что она дрожит. - Назад уже не отмотаешь. Нам сейчас лишние нервы ни к чему! Звони, кому хотела...
- Алло, Андрей, - голос у Риты дрожал, живот ходил ходуном. Свободной рукой она вцепилась в раскладную кушетку. - Я рожаю! Приезжай, пожалуйста, быстрее! Где ты сейчас?!
Сазонов, по-видимому, быстро просек ситуацию. Он не стал задавать лишних вопросов — почему так рано, что случилось.
- Ритка! - прокричал он в трубку. - Я уже в аэропорту. Скоро буду! В какой роддом тебя повезут?
Девушка растерялась. Фельдшер взял у нее телефон и продиктовал название роддома.
* * * *
- Понаехали тут! - возмущалась дородная медсестра в приемном отделении, когда перепуганную, измученную болями Риту доставили в люберецкий роддом. - Прописки нету, мужа тоже нету. А нам разбирайся!
Она довольно грубо осмотрела девушку, выдала ей безразмерную роддомовскую светло-голубую рубашку. Рита, обычно бойкая на язык, в другое время поставила бы зарвавшуюся тетку на место, но сейчас она была слаба и беспомощна.
- Рожаем, - повторила она слова фельдшера. - Ну, первые роды, еще и раньше времени...Часов десять точно помучаешься. А в палатах-то в предродовом мест нет!
Потом она позвала в отделение двух санитарок.
- Девчонки, вывозите ее, пусть пока в коридоре полежит. Акушер освободится — позовете его. В карточку запишите: Михайловская Маргарита Григорьевна, двадцать один год, срок беременности семь месяцев.
Рита, вновь почувствовав резкую боль в животе, не выдержала и вскрикнула.
- Чего ты орешь?! - рассердилась медсестра. - Как ноги раздвигала, небось, так не орала...
Девушку действительно вывезли на каталке в коридор и оставили там. К ее удивлению, она оказалась там не одна, а в компании еще двух рожениц.
Дальше время тянулось — минута казалась часом. Рита уже не сдерживалась: она кричала, стонала и плакала, как и ее соседки. Мимо иногда проходили медики в белых халатах, и Рита с надеждой смотрела не каждого: может, наконец, появится акушер? Этот белый больничный коридор будет для нее последним пристанищем, подумала она. Умереть с ребенком в роддоме, но при полном отсутствии медицинской помощи — такая глупость, но, кажется, именно это с ней и произойдет!
- К вам ее должны были привезти, - услышала она в противоположном конце коридора знакомый голос. - Рита Михайловская. Молодая блондинка...