— Ну же, Алексиар, не томи, — продолжал говорить Викториан, усаживаясь на неудобном, но статном троне Гроулона. — Ты же такой талантливый. В тебя течёт сильная кровь Флорианов, но твой отец… не знаю кем он был, но судя по тому, что переплюнул всех своих родственников по материнской линии, то он явно был кем-то великим. Может неизвестным, но точно великим.
Тем временем мятежник с молотом, тот самый маг земли, уже начал выставлять пленников на ступенях к трону. Внизу находились просто младшее дворянство, которое жило себе и никого не трогало. Они не были особо виновны в бедах Гроулона, однако безразличие порой убивало куда больше смертных, чем вы даже можете себе представить.
Далее шли уже более важные шишки, например офицеры гвардий, члены главенствующих родов. Сами главы родов уже были в большинстве мертвы, ведь они являлись сильными магами и сражались до последнего, пытаясь остановить Викториана. Так что держать ответ за злодеяния будут их первые сыновья, жёны и возможно другие родственники.
— Как же я хотел смерти этого ублюдка, — злобно прорычал Викториан, когда мятежник с молотом ударил барона Оринаса по спине и заставил упасть вниз лицом, после чего Викториан поставил на его голову свою ногу. — Это же надо быть такой мразью, чтобы предать даже своих… Разве я что-то плохое сделал? Нет же, просто хотел как лучше и в результате он просто убрал меня. Однако моя замена оказалась бездарной из-за чего вся система начала рушиться, а власть бандитов расти. И всё привело к революции…
Викториан так увлёкся вытиранием ног о барона, что не заметил, как Онвир начал вовсю спорить с Рэмом. Кроме того, он также не заметил очень странных настроений в рядах мятежников. Да, все что-то потеряли в этой гражданской войне и до неё. Однако смотреть на стоящих на коленях детей, которым нет ещё четырнадцати… Они не верили, что Викториан действительно начнёт убивать всех.
И Викториан действительно не собирался, ведь у него были другие намерения.
— Я так хочу заключить их в самые тёмные и холодные казематы, где их мучения будут длиться годами. Чтобы они начали молить меня о смерти… чтобы они поняли, что чувствовал я… — тихо шептал Викториан, после чего вдруг приподнялся и начал давить на голову барона Оринаса с такой силой, что казалось черепушка прошлого правителя Гроулона взорвётся. — Однако ты, Алексиар, куда больше заслуживаешь вынести им приговор. Больше, чем любой из нас. И я отдам тебе их в дар.
Барон Оринас не молил о пощаде, не рыдал, ведь уже давно смирился со своей участью. С того самого дня как он взошёл на престол и стал правителем этого города и некоторых близлежащих поселений. Ведь восхождение это было полно крови, предательств и зла. А это означало, что новый барон закончит свою жизнь также как и предыдущий.
— Алексиар, пора бы дать ответ, сколько нам ещё ждать? — Викториан закончил свой монолог и теперь ждал ответа вместе со всеми собравшимися в зале.
Я же не мог сказать и слова, кроме того и сам Алексиар совсем меня не слушал. Мне уже показалось, что он снова впал в ступор, однако вдруг моё тело загорелось с новой силой. Камень раскалился и мне захотелось выть от боли, но только вот пасть моя скована камнем, словно намордником.
Алексиар же вдруг покинул тело и силуэт из огня встал впереди меня, после чего все мятежники отшатнулись от жара, а пленники попадали на спины и начали пытаться отползти в сторону. Алексиар же начал подниматься по ступеням, с любопытством разглядывая всё вокруг.
— Какая сила, какая мощь! — радостно воскликнул Викториан и встал на ноги, дабы стоя встретить своего нового союзника, который остановился на предпоследней ступени. — Вместе мы уничтожим Флорианов, и никто нас не остановит!
И затем Викториан выхватил кинжал и протянул его рукоятью к Алексиару. Магическое оружие засияло в момент прикосновения бесплотного духа, однако будучи изготовленным из лунного металла оно не провалилось сквозь огненную ладонь, а само стало такой же бесплотной. Подобные артефакты могли позволить себе разве что правители вот таких городов, а копились деньги путём сотен тысяч часов чужого труда.
— Почему ты медлишь? Или хочешь насладиться моментом? — с улыбкой спросил Викториан, пока Алексиар разглядывал своё оружие.
— Моя память уже не та, что прежде. Я многое забыл…
— Неужели и барона тоже? И их?
— Да, в какой-то момент да, забыл. Однако ненависть и гнев в последнее мгновение перед смертью освежило память, и я снова вспомнил список имён. Однако среди всех… — Алексиар развёл руками и пламя обожгло всем пленникам ноги. — Только один ублюдок предал меня дважды.
И в последний момент Викториан вдруг осознал, как сильно просчитался. Алексиар уже не мог мыслить трезво и на перспективу. Гнев и ненависть наполнили его до краёв, а катализатором стал сам Викториан, который сначала реализовал приказ барона, а затем ещё и попытался убить меня около магического ядра.
Ублюдок, который готов был перенести свои обиды даже на детей и женщин, ведь в жестокости своей он не знал равных. Верный пёс барона, командир гвардии, тот кто лично держал в страхе весь город и подавлял любые мятежи своей жестокой рукой. Викториан Дробитель, так его прозвали, ведь преступников он не убивал, а просто превращал их ноги в фарш с помощью своей магии земли.
Движение Алексиара было настолько неуловимым и быстрым, что даже не описать. Не было никакого хлопка, ведь тело и оружие были бесплотными и ничего не весили, на них не влияло сопротивление воздуха. Одно мгновение, что быстрее удара сердца и даже мысли, как кинжал оказался в боку Викториана.
— ПРЕДАТЕЛЬ!!! — тут же лицемерно завопил Викториан, которого нельзя было просто так убить.
Огонь и пламя внезапно сошлись в буре. Задрожал весь дворец и тысячи языков пламени хлынули к трону. В ужасе побежали пленники, которых никто не стал останавливать. Часть мятежников же попыталась рвануть в сторону Викториана, как вдруг обнаружила, что большинство, наоборот, отдалились и стали наблюдать.
— Нет, друг, ты не прав! — зло воскликнул Рэм, отталкивая от себя Онвира.
— Он сумасшедший, Рэм! Сумасшедший! — в то же время Онвир перешёл на крик. — Ты хочешь, чтобы строительство нашего нового мира началось с крови невинных⁈
— НЕВИННЫЕ⁈
— ДА, НЕВИННЫЕ!!! ДЕТИ И ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫЕ ПРОСТО ЖИЛИ И ПЛЕВАТЬ ХОТЕЛИ НА ВСЁ!!!
— ВОТ!!! ПОЭТОМУ! ОНИ!!! СДОХНУТ!!! — глаза Рэма налились кровью, и он выхватил рапиру из ножен.
— Я не дам вам опуститься до какого, — тихо произнёс Онвир, снимая со спины лук.
— И как это понимать? Предательство? — Рэм оказался настолько взбешён, что голос его стал едва слышным среди грохота битвы Алексиара и Викториана.
— Контрреволюция.
И в следующую секунду Рэм рванул вперёд, а Онвир начался уклоняться. Мятежники тоже раскололись и началась потасовка, в которой все забыли про меня.
Тем временем Викториан всё чаще отступал, ведь он и так был вымотан битвой, так ещё и Алексиар превратился в дух ненависти и гнева. Колоссальная мощь рвалась наружу и вся та энергия, вызванная взрывом ментального якоря, выходила сейчас наружу, пытаясь уничтожить и моё ментальное тело.
Однако в этот раз всё происходило иначе, ведь процесс подрыва ментального якоря был не самопроизвольным, а намеренным и контролируемым. В свою очередь я уже видел через магическое зрение как хитросплетение узоров в ментальной проекции мира начало гаснуть.
Заклинание Викториана слабело и постепенно он терял контроль над камнем, который меня сковывал. Вместе с этим понижался и магический фон, после чего в какой-то момент я смог создать своё заклинание и превратится в тень, после чего выскользнул из ловушки.
И тут же упал на пол, в метре от земляного кокона. Рука у меня всё ещё была лишь одна, вторая же болела и почему-то начала снова кровоточить. Кроме того, моя огненная аура ослабла, ведь теперь всю силу огня забирал Алексиар.
— Ах, проклятье… — прорычал я, после чего дополз до раскалённого камня и прижёг свою культю снова.
Я не сдерживался и закричал во всю глотку от боли. Всё равно меня никто не слышал в этой бойне. Сдерживать же эмоции внутри вредно, хотя даже с криком от такого аттракциона эмоций я на секунды две потерял контроль. Не упал в обморок, а просто перестал воспринимать реальностью, хотя продолжал сидеть на коленях перед горящим обломком и глаза мои всё видели, как и крик вырывался изо рта.
— Сука… — выдохнул я, после чего поднялся на ноги, попутно выхватив из ножен свой меч.
Бой же продолжался и довольно быстро лояльные Онвиру мятежники начали брать верх благодаря численному перевесу. Лояльность Викториану среди революционеров была выше, однако Онвир постарался, чтобы в этом дворце близ него находились те смертные, которые либо уже приняли идею контрреволюции, либо приняли её в процессе, поняв, что победителем из этого скорее всего выйдет именно Онвир, а не уставший и вымотанный Викториан.
— Скорее, нужно уничтожить тело Викториана! — отдал приказ один из мятежников, вырвав клевец из лба мага земли, с которым я когда-то дрался бок о бок и который запер меня в ловушке.
Сам же Викториан в этот момент начал создавать саркофаг из земли. Битва с Алексиаром же проходила на совершенно ином уровне, на ментальном. Стоило лишь взглянуть на происходящее через магическое зрение, как можно было ослепнуть от вспышек магии и яростных атак.
Сама же битва в ментальном мире напоминала одновременно всё и ничего. Ведь инструментом войны были не клинки и стрелы, а магические узоры, что стремительно менялись. Они могли принимать образы огненных всадников или закованных в камень левиафанов. Эти образы завесили от восприятия создателя и мало на что влияли. Ведь сила крылась в самих узорах, а не в том как их видели другие.
В свою очередь Викториан сдавал позиции и полностью переключился на борьбу в ментальном плане. Физическое же тело он защитил каменным саркофагом, который начали разбирать воины с молотами, клевцами и с прочим оружием. В ход шла и магия, однако большая часть действительно сильных мятежников уже была мертва и процесс затягивался.
— СДОХНИ, УБЛЮДОК!!! — завопил Рэм, после чего отскочил от выстрела взорвавшейся стрелы в сторону, приземлившись рядом со мной.
Всё его тело покрывали раны, так ещё и последняя стрела не просто взорвалась, а поразила осколками его тело. Да уж, ему точно бы сейчас пригодилась броня, ведь увернуться от удара он мог, но от осколков… даже магия воздуха не очень помогала. К тому же осколки Онвира были зачарованы, как и все стрелы.
— Помоги мне! — вдруг он обратился ко мне, после чего наши взгляды встретились. — О-о-о… неужели и ты, Алексиар?
И в этот момент он повернулся ко мне, попутно делая укол своей рапирой. Каждая атака Рэма преодолевала звуковой барьер, в том числе и эта. Я даже ответить ему не успел, да и в целом не собирался его атаковать, ведь где он, а где я. Однако по моим глазам было понятно, что ему я не помогу, а по ситуации в целом Викториан не оставил мне выбора.
От смерти меня спасли мои рефлексы и выстрел Онвира. Очередная его стрела взорвалась за четыре метра до Рэма и снова поразила его осколками. Из-за этого удар ушёл чуть в сторону и укол всего лишь пронзил мою сонную артерию.
Я тут же отскочил, в ужасе сделал очередной теневой прыжок.
— Да уж, Рэм явно собирается меня убить, — буркнул я вслух, но радуясь что хоть глотка не задета.
Кровь хлестала быстро, однако я вспомнил как помогал исцелять раны Алексиару ещё там, в логове химеры. Рапира была тонкой и укол не разорвал мне всю шею, поэтому точечной регенерацией я сначала скрепил разорванный ментальный канал, тут же скрепил его кристаллизованной энергией. После этого уже началось исцеление физической раны, которая была зажата грязными и впившимся внутрь плоти пальцами.
Под ноги мне тут же прикатилось брошенное Онвиром зелье. Сам же Рэм снова переключился на Лучника, которого более не прикрывали павшие мятежники. Рэм убил всех и собирался добить в том числе Онвира.
Время для меня вдруг замедлилось. Было ли тому причиной нехватка кислорода в мозгу из-за порванной артерии или же тут опять вмешались какие-то магические нюансы, но моё восприятие обострилось до предела. Хотя такое со мной бывало и в прошлой жизни, в самых опасных моментах, когда противник уже поднимался на высоту и я видел его через мушку.
— БРАТ!!! — раздался крик Алексиара, который только что сцепился с Викторианом в ментальном плане так, что нельзя было различить их ментальных тел.
В мою сторону полетел кинжал из лунного металла. В этот же момент Онвир сделал выстрел, заставляя Рэма уклоняться. Однако тот предвидел этот манёвр, как и огненное заклинание, которое было послано в его сторону Алексиаром ещё в момент моего ранения.
Я не стал пить зелье, бросил в спину Рэма свой меч и подхватил кинжал, после чего побежал в сторону Рэма. Двигался я не так быстро, как эти монстры, так что Онвир успел получить две дыры в животе, после чего схватился за свои парные короткие мечи.
Несмотря на раны он собирался отвлечь Рэма, чтобы я добил того в спину. Кроме того, вода вдруг начала конденсироваться и превращаться в лёд на теле Рэма. Однако сам Рэм как маг воздуха был всё ещё слишком быстрым. Два стремительных укола он нанёс в обе кисти Онвира, после чего резко сделал пируэт и укол прямо навстречу мне. Чтобы увернуться от такого нужно было преодолеть звуковой барьер.
— Проклятье… — тяжело выдохнул Рэм и упал на колени.
Звуковой барьер преодолеть я не мог, но зато сделал в последний момент теневой рывок за спину.
Первым делом я вонзил кинжал в его шею. Затем же, чтобы исключить любые риски, подобрал отклонённый магией ветра меч и на всякий случай вонзил и его в сердце, хотя после первого удара Рэм уже перестал сопротивляться.
Оба удара уничтожили ментальное тело. Ведь мой меч хоть и не был дорогим артефактом, но его покрывали руны. К тому же в месте сердца находится и ментальная проекция ардии. Уничтожение одного повлекло уничтожение второго.
Кинжал же являлся дорогим артефактом и несмотря на то, что кровеносные сосуды и плоть уже не так хорошо связывались с ментальным телом, как сердце и мозг, всё равно рана смогла взывать критические повреждения главных энергоканалов под эркенхаром, вторым по важности органом мага.
Рэм с невероятной болью в последний раз посмотрел мне в глаза, после чего отвернулся и упал на колени. Я вырвал кинжал из его шеи и кровь захлестала фонтаном, ведь давление у мага куда выше, чем у обычного смертного. Как и крови больше. Но лицом в грязь Рэм так и не упал, гордо замерев на коленях.
В этот же момент Алексиар снова воплотился в образе духа, а огонь взорвал каменный саркофаг изнутри. Тело Викториана пролетело половину зала и упала на землю, после чего к нему переместился и сам Алексиар, схватив поверженного врага за голову и начав испепелять ублюдка.
— Получилось брат! — вопил он, поглядывая в мою сторону, пока на теле Викториана сгорала плоть. — Мы справились!
Я начал подходить к нему, однако жар вдруг начал меня обжигать.
— Поумерь пыл! Ты же тут всю сожжёшь!
— А, да… — протянул Алексиар, после чего пламя вокруг меня стало слабее, а вот вокруг жар, наоборот, усилился.
— Ты что делаешь?
— Они предали нас и заслуживают смерти, — пояснил Алексиар, лица которого я не видел, но судя по ментальной ауре он сейчас оскалился. — Все, и мятежники, использовавшие нас и эти дворяне, которые забились в угол. Мы отомстим им, брат, всем и каждому!
— Останови его! — кричал Онвир где-то снаружи огненного круга, пока мятежники отступали назад.
— Как же мы долго этого ждали, брат. Спасибо, что не бросил меня. Вся родня отвернулась от меня, но ты… ты всегда был добр несмотря на то, что твоя семья поддерживала Эрзенхара. Это нужно огромную силу воли иметь, чтобы пойти против своей семьи. Извини, что мои проклятья распространились и на тебя… — с сожалением произнёс Алексиар, после чего отпустил череп Викториана и раскинул руки для объятий. — Как в прежние времена, да?
В это же время дворец уже начал рушиться от перепадов температуры, а забитые в угол пленники начали задыхаться. Матери старались не дышать, чтобы не забрать последний глоток воздуха, многие уже потеряли сознание. Но Алексиар не видел уже ничего, кроме своих врагов и своего брата, которого стал видеть во мне.
— Да, как в прежние, — тихо ответил я, подходя в упор и плотнее сжимая рукоять кинжала.